Летучий корабль

Были себе дед да баба, у них было три сына: два разумных, а третий дурень. Первых баба любила, чисто одевала, а последний всегда был у них в загоне. Прослышали они, что пришла от царя бумага: «Кто состроит такой корабль, чтобы мог летать, за того выдам замуж дочь царевну». Старшие братья решились идти попытать счастья, стали просить у стариков благословенья. Снарядила их мать в путь-дорогу, надавала им съестного и вина фляжку… И дурень начал проситься, чтобы и его отпустили. Мать стала его уговаривать, чтоб не ходил: «Куда тебе, дурню; тебя волки съедят!» Но дурень заладил одно: пойду да пойду! Баба видит, что с ним не сладишь, дала ему на дорогу чёрствый кусок хлеба и фляжку воды и наскоро из дому выпроводила.

Дурень шёл-шёл и повстречал старика. Поздоровались. Старик спрашивает дурня: «Куда идёшь?»

– Да вот, царь обещал отдать свою дочь за того, кто сделает летучий корабль.

– Разве ты можешь сделать такой корабль?

– Нет, не смогу! Где же мне сделать!

– Так зачем же ты идёшь?

– А Бог его знает!

– Ну, если так, – сказал старик, – то садись здесь: отдохнём вместе и закусим; вынимай, что у тебя есть в торбе.

– Да тут такое, что и показать людям стыдно!

– Ничего, вынимай; что Бог дал, то и поснедаем!

Дурень развязал торбу – и глазам своим не верит: вместо чёрствого хлеба лежат белые булки да разные приправы; подал старику. Перекусили, и говорит старик дурню: «Слушай же: ступай в лес, подойди к первому дереву, перекрестись три раза и ударь в то дерево топором, а сам упади наземь ничком и жди, пока тебя не разбудят. Тогда увидишь перед собою готовый корабль, садись в него и лети, куда надобно; да по дороге забирай к себе всякого встречного».

Дурень наш старика благодарствовал, распрощался с ним и пошёл к лесу. Подошёл к первому дереву, сделал всё, как ему было велено: три раза перекрестился, топором по дереву ударил, упал на землю ничком и заснул. Спустя несколько времени начал кто-то будить его. Дурень проснулся и видит готовый корабль; не стал долго думать, сел в него – и полетел корабль по воздуху. Летел-летел, глядь – лежит внизу на дороге человек, ухом к сырой земле припал.

– Здорово, дядя!

– Здорово!

– Что ты делаешь?

– Слушаю, что на том свете делается.

– Садись со мною на корабль.

Тот не захотел отговариваться, сел на корабль и полетели они дальше. Летели-летели, глядь – идёт человек на одной ноге подскакивая, а другая к уху привязана.

– Здорово, дядя! Что ты на одной ноге скачешь?

– Да коли б я другую отвязал, так за один бы шаг полсвета перешагнул!

– Садись с нами!

Тот сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь – стоит человек с пищалью, прицеливается, а во что – неведомо.

– Здорово, дядя! Куда метишь? Ни одной птицы не видно.

– Как же! Стану я близко стрелять… мне бы застрелить зверя или птицу верст за сто отсюдова: то по мне стрельба!

– Садись же с нами!

Сел и этот, и полетели они дальше. Летели-летели, глядь – несёт человек за спиною полон мех хлеба.

– Здорово, дядя! Куда идёшь?

– Иду добывать хлеба на обед.

– Да у тебя и так полон мешок за спиною».

– Что тут! Для меня этого хлеба и на один раз укусить нечего.

– Садись-ка с нами.

Сел объедало на корабль, и полетели дальше. Летели-летели, глядь – ходит человек вокруг озера.

– Здорово, дядя, чего ищешь?

– Пить хочется, да воды не найду.

– Да перед тобой целое озеро; что-ты не пьешь?

– Эко! Этой воды на один глоток мне не станет.

– Так садись с нами!

Он сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь – идёт человек в лес, а за плечами вязанка дров! – Здорово, дядя! Зачем в лес дрова тащишь?

– Да это не простые дрова.

– А какие ж?

– Да такие: коли разбросать их, так вдруг целое войско явится.

– Садись с нами!

Сел он к ним, и полетели дальше. Летели-летели, глядь – человек несёт куль соломы.

– Здорово, дядя! Куда несёшь солому?

– В село.

– Разве в селе-то мало соломы?

– Да это такая солома, что какое ни будь жаркое лето, а коли разбросать её, так тотчас холодно сделается: снег да мороз!

– Садись и ты с нами.

– Пожалуй.

Скоро прилетели они к царскому двору. Царь на ту пору за обедом сидел, увидал летучий корабль, удивился и послал своего слугу спросить: кто на том корабле прилетел? Слуга подошёл к кораблю, посмотрел и донёс царю, что на корабле всё одно мужичьё прилетело. Царь рассудил, что отдать свою дочь за мужика за простого ему не приходится, и стал думать, как бы от такого зятюшки за год избавиться. Вот и придумал: «Стану я ему задавать разные трудные задачи». Тотчас посылает к дурню с приказом, чтобы он достал ему, пока царский обед покончится, целящей и живущей воды.

В то время как царь отдавал этот приказ своему слуге, первый встречный (тот самый, который слушал, что на том свете делается) услыхал царские речи и рассказал дурню.

– Что же я теперь делать буду? Да я и за год, а может быть, и во весь свой век не найду такой воды!

– Не бойся! – сказал ему скороход, – я за тебя справлюсь.

Пришёл слуга и объявил царский приказ. «Скажи – принесу!» – отозвался дурень, а товарищ его отвязал свою ногу от уха, побежал и мигом зачерпнул на краю света целящей и живущей воды. «Успею, – думает, – воротиться!» Присел под мельницей отдохнуть и заснул.

Царский обед к концу подходит, а его нет как нет; засуетились все на корабле. Первый встречный приник к сырой земле, прислушался и сказал: «Экой! Спит себе под мельницей». Стрелок схватил своё ружьё, выстрелил в мельницу и разбудил тем выстрелом скорохода; скороход побежал и в одну минуту принёс воду: царь ещё из-за стола не встал, а приказ его выполнен как нельзя вернее.

Нечего делать, надо задавать другую задачу! Царь велел сказать дурню: «Ну коли ты такой хитрый, так покажи своё удальство: съешь со своими товарищами за один раз двенадцать быков жареных да двенадцать кулей печёного хлеба». Первый товарищ услыхал и объявил про то дурню. Дурень испугался и говорит: «Да я и одного хлеба за один раз не съем!»

– Не бойся, – отвечал Объедало, – мне ещё мало будет!

Пришел слуга, явил царский указ.

– Хорошо, – сказал дурень, – давайте, будем есть.

Принесли двенадцать быков жареных да двенадцать кулей хлеба печёного; объедало один всё поел. «Эх, – говорит, – мало! Ещё б хоть немножко дали…»

Царь велел сказать дурню, чтобы выпито было сорок бочек вина, каждая бочка в сорок вёдер. Первый товарищ дурня подслушал те царские речи и передал ему по-прежнему; тот испугался: «Да я и одного ведра не выпью».

– Не бойся, – говорит Опивало, – я один за всех выпью; ещё мало будет!

Налили вином сорок бочек; пришёл опивало и без роздыху выпил все до одной; выпил и говорит: «Эх, маловато! Ещё б выпил».

После того царь приказал дурню к венцу готовиться, идти в баню да вымыться; а баня-то была чугунная, и ту велел царь натопить жарко-прежарко, чтоб дурень в ней в одну минуту задохся. Вот раскалили баню докрасна; пошел дурень мыться, а за ним следом идет мужик с соломою: «подостлать-де надо». Заперли их обоих в бане; мужик разбросал солому – и сделалось так холодно, что едва дурень вымылся, как по кадкам вода стала мёрзнуть; залез он на печку и там всю ночь пролежал. Утром отворили баню, а дурень жив и здоров, на печи лежит да песни поёт. Доложили царю, тот опечалился, не знает, как бы ему отвязаться от дурня. Думал-думал и приказал ему, чтобы целый полк войска поставил, а у самого на уме: «Откуда простому мужику войско достать? Уж этого он не сделает!» Как узнал про то дурень, испугался и говорит: «Теперь-то я совсем пропал! Выручали вы меня, братцы, из беды не один раз; а теперь, видно, ничего не поделаешь!»

– Эх ты! – отозвался мужик с вязанкой дров, – а про меня разве забыл?

Пришёл слуга, объявил дурню царский указ: «Коли хочешь на царевне жениться, поставь к завтрему целый полк войска.

– Ладно! Только если царь и после того станет отговариваться, то повоюю всё его царство и царевну за себя насильно возьму.

Ночью товарищ дурня вышел в поле, вынес вязанку дров и давай раскидывать в разные стороны – тотчас явилось несметное войско: и конное, и пешее… Утром увидал царь и в свой черед испугался; поскорей послал к дурню дорогие уборы и платья; велел его во дворец просить, с царевной венчаться. Дурень нарядился в те дорогие уборы, сделался таким молодцом, что и сказать нельзя! Явился к царю, обвенчался с царевною, получил большое приданое и стал разумным да догадливым. Царь с царицею его полюбили, а царевна с ним во весь век век жила – души в нём не чаяла.

Жар-птица и Василиса-царевна

В некотором царстве, за тридевять земель, в тридесятом государстве жил-был сильный, могучий царь. У того царя был стрелец-молодец, а у стрельца-молодца конь богатырский. Раз поехал стрелец на своём богатырском коне в лес поохотиться; едет он дорогою, едет широкою – и наехал на золотое перо жар-птицы: как огонь перо светится! Говорит ему богатырский конь:

– Не бери золотого пера; возьмёшь – горе узнаешь!

И раздумался добрый молодец – поднять перо али нет? Коли поднять да царю поднести, ведь он щедро наградит; а царская милость кому не дорога?

Не послушался стрелец своего коня, поднял перо жар-птицы, привёз и подносит царю в дар.

– Спасибо! – говорит царь. – Да уж коли ты достал перо жар-птицы, то достань мне и самую птицу; а не достанешь – мой меч, твоя голова с плеч!

Стрелец залился горькими слезами и пошёл к своему богатырскому коню.

– О чём плачешь, хозяин?

– Царь приказал жар-птицу добыть.

– Я ж тебе говорил: не бери пера, горе узнаешь! Ну да не бойся, не печалься; это ещё не беда, беда впереди! Ступай к царю, проси, чтоб к завтрему сто кулей белоярой пшеницы было по всему чистому полю разбросано.

Царь приказал разбросать по чистому полю сто кулей белоярой пшеницы.

На другой день на заре поехал стрелец-молодец на то поле, пустил коня по воле гулять, а сам за дерево спрятался. Вдруг зашумел лес, поднялись волны на море – летит жар-птица; прилетела, спустилась наземь и стала клевать пшеницу. Богатырский конь подошёл к жар-птице, наступил на её крыло копытом и крепко к земле прижал; стрелец-молодец выскочил из-за дерева, прибежал, связал жар-птицу верёвками, сел на лошадь и поскакал во дворец. Приносит царю жар-птицу; царь увидал, возрадовался, благодарил стрельца за службу, жаловал его чином и тут же задал ему другую задачу:

– Коли ты сумел достать жар-птицу, так достань же мне невесту: за тридевять земель, на самом краю света, где восходит красное солнышко, есть Василиса-царевна – её-то мне и надобно. Достанешь – златом-серебром награжу, а не достанешь – мой меч, твоя голова с плеч!

Залился стрелец горькими слезами, пошёл к своему богатырскому коню.

– О чём плачешь, хозяин? – спрашивает конь.

– Царь приказал добыть ему Василису-царевну.

– Не плачь, не тужи; это ещё не беда, беда впереди! Ступай к царю, попроси палатку с золотою маковкой да разных припасов и напитков на дорогу.

Царь дал ему и припасов, и напитков, и палатку с золотою маковкой. Стрелец-молодец сел на своего богатырского коня и поехал за тридевять земель; долго ли, коротко ли – приезжает он на край света, где красное солнышко из синя моря восходит. Смотрит, а по синю морю плывёт Василиса-царевна в серебряной лодочке, золотым веслом попихается^[14]. Стрелец-молодец пустил своего коня в зелёных лугах гулять, свежую травку щипать; а сам разбил палатку с золотой маковкою, расставил разные кушанья и напитки, сел в палатке – угощается, Василисы-царевны дожидается.

А Василиса-царевна усмотрела золотую маковку, приплыла к берегу, выступила из лодочки и любуется на палатку.

– Здравствуй, Василиса-царевна! – говорит стрелец. – Милости просим хлеба-соли откушать, заморских вин испробовать.

Василиса-царевна вошла в палатку; начали они есть-пить, веселиться. Выпила царевна стакан заморского вина, опьянела и крепким сном заснула. Стрелец-молодец крикнул своему богатырскому коню, конь прибежал; тотчас снимает стрелец палатку с золотой маковкою, садится на богатырского коня, берёт с собою сонную Василису-царевну и пускается в путь-дорогу, словно стрела из лука.

Приехал к царю; тот увидал Василису-царевну, сильно возрадовался, благодарил стрельца за верную службу, наградил его казною великою и пожаловал большим чином. Василиса-царевна проснулась, узнала, что она далеко-далеко от синего моря, стала плакать, тосковать, совсем из лица переменилась; сколько царь ни уговаривал – всё понапрасну. Вот задумал царь на ней жениться, а она и говорит:

– Пусть тот, кто меня сюда привёз, поедет к синему морю, посреди того моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано моё подвенечное платье – без того платья замуж не пойду!

Царь тотчас за стрельцом-молодцом:

– Поезжай скорей на край света, где красное солнышко восходит; там на синем море лежит большой камень, а под камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны; достань это платье и привези сюда; пришла пора свадьбу играть! Достанешь – больше прежнего награжу, а не достанешь – мой меч, твоя голова с плеч!

Залился стрелец горькими слезами, пошёл к своему богатырскому коню.

– Вот когда, – думает, – не миновать смерти!

– О чём плачешь, хозяин? – спрашивает конь.

– Царь велел со дна моря достать подвенечное платье Василисы-царевны.

– А что говорил я тебе: не бери золотого пера, горе наживёшь! Ну да не бойся: это ещё не беда, беда впереди! Садись на меня да поедем к синю морю.

Долго ли, коротко ли – приехал стрелец-молодец на край света и остановился у самого моря; богатырский конь увидел, что большущий морской рак по песку ползёт, и наступил ему на шейку своим тяжёлым копытом. Возговорил морской рак:

– Не дай мне смерти, а дай живота! Что тебе нужно, всё сделаю.

Отвечал ему конь:

– Посреди синя моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны; достань это платье!