2. Откровение дракону

18 мая, вечер-ночь. Москва

Единственное условие, от которого зависит успех, есть терпение. Лев Толстой

– Идиоты! – Казалось, от истошных драконовых воплей уже звенят стекла в окнах и закипает вода в чайнике. – Какие же вы идиоты!

– Прекрасные, молодые. Смелые, талантливые и полезные делу.

Валерино Гуло (для своих просто Лер) давно привык к латинскому «Валерию». Надпись «Валерий Михайлович Дивин», красовавшаяся на той самой папке с его личным делом, которой сейчас яростно размахивало начальство, даже радовала глаз. Красивая надпись. И папка красивая – толстая, наполненная описаниями его ратных подвигов.

Он сидел перед разгневанным начальником, полыхающим, как костер, и привычно отвечал смехом на драконьи угрозы, неспешно попивая свой остывший кофе.

Скоро Ладон накричится, ему полегчает, вот тогда и можно будет разговаривать.

А пока «великий и ужасный» Ладон пребывает в образе строгого Учителя, можно только сделать виноватый вид в ответ и тихонько посмеяться. Еще можно внимательно рассматривать самого дракона: его немного испорченный неоднократно сломанным носом греческий профиль, тяжелый подбородок с ямочкой, очень яркие, чуть навыкате голубые глаза.

«Или это он на меня их так выкатил?» Лер чуть не поперхнулся кофе от смеха.

– Ты меня слушаешь вообще, Гуло?

– Все уши прослушал, Сиятельный Ладонушка. Ничего толкового пока ты произнести не соизволил. Кстати, где Венди?

Ладон лишь подивился заданному в лоб вдруг вопросу. Он не спешил с ответом. Несколько долгих минут молча наблюдал за заметно занервничавшим Лером.

«А ведь Клавдий прав. Детки-то вдруг повзрослели и доросли до взрослых чувств. Только сознаваться себе самим в этом они, похоже, опасаются. И когда же мы их проморгали? Вот кто уж точно – идиоты!»

– Венди.… В надежных руках она. – Дракон с удовлетворением проследил за реакцией Гуло. – Не волнуйся, в ближайшее время ты точно ее не увидишь. После проваленной вами операции в «Заре», стоившей мне седых волос и сразу нескольких ценных сотрудников, я так думаю, некоторое время вам с Ди стоит воздержаться от личного общения. Мы так думаем.

Он нарочито громко сделал ударение на этом своем «мы», недвусмысленно намекая на коллективный разум гёзов «ВВ».

– Все же отлично закончилось? Обвинения предъявлены, подозреваемые задержаны. Дело закрыто, показатели раскрываемости повышены. А та драка… ну куда же с демонами похоти и разврата да без мордобоя, помилуйте нас уж, сиятельный. И сотрудников наберите теперь не лишь «компетентных», а еще и морально устойчивых.

– Ты так ничего и не понял или привычно кривляешься, Лер?

Гуло напрягся. Потер двумя пальцами выдающуюся выпуклость на спинке носа, что у простых смертных обычно выглядит как горбинка. Всем телом развернулся к собеседнику.

Оборотни, или морфы, или перевертыши, среди целого ряда талантов и способностей обладали одним, совершенно уникальным. Все они умели в совершенстве и весьма красноречиво изъяснять ход своих мыслей одними лишь движениями хищного тела.

Лер сейчас был как никогда выразителен. Секунду назад за столом сидел смеющийся, расслабленный молодой мужчина, лукаво поблескивающий красивыми зелеными глазами. Одно лишь едва уловимое движение – и перед драконом замер настоящий хищник. Напряженный, он свернул свое могучее тело в стальную пружину, будто готовясь к прыжку. Сжавший челюсти, чуть наклонив голову к плечу, водрузивший крепко сцепленные руки на стол, Лер был удивительно грозен.

– Поясни. Единственное, чего я понять не могу, это твою реакцию. Обычное дело. Суккубы, инкубы… Покуда все живущее рискует размножаться половым путем, им не будет числа. Похоть неистребима, как и жадность, предательство, зависть. Мы же справились. Хоть и не по вашему сценарию. Разве все дело в этом?

Он тоже умел делать нужные ударения и недвусмысленно намекать. Предписанный им всем «начальственный» план был провален с треском. Их с Ди вины в этом не было. Слишком много неучтенных обстоятельств – непростительных ошибок отделов аналитики и разведки.

– Лер, послушай. Видимо, я сейчас кажусь тебе истеричным невротиком, посвящающим ночи чтению нотаций несчастным подчиненным? Нет, дорогуша, я устал, голоден и весьма хочу спать. А сижу тут и пытаюсь достучаться до туманного твоего сознания. Зачем?

– Действительно? Может, привычка?

Лер снова расслабился, откинувшись на спинку кресла и забросив руки за голову.

– Идиоты!

– Цикличность утверждений проявляется. Водички?

Он начал демонстративно разглядывать лепнину на потолке.

– Лер, вы с Ди не просто прошвырнулись по самому лезвию смерти, играючи, в шаге от точки невозврата. Вы забрались на территорию, где игра всегда шла по чужим правилам и все карты крапленые. Отлично закончилось? Для тебя, друг мой, все только начинается. Веками хранимые тайны обнажены, процесс необратимо запущен. Пора вам начинать пугаться.

Дракон говорил, глядя в окно, тоном, больше подходящим для произнесения заклинаний.

– Что за фантазии, Лад? Ты о чем это сейчас мне так темпераментно вещал?

Гуло вдруг весело улыбнулся. Явно успел все обдумать, выстроить схему обороны, прикинул риски и почти победил.

– Она тебе снилась? – вдруг задал вопрос дракон.

– Кто, сисястая суккубиха, которую уделала Ди? В первый день – да. Но в сознанье мое она далеко не пролезла. Мы изучали и многократно отрабатывали защиту от атаки демонов похоти, Лад, за кого ты меня принимаешь? Полгода подготовки к операции. Шесть месяцев жизни в тренажере. Не дети.

– К сожалению, верно. Я не о демонах. Ди тебе снилась?

Неожиданно, больно, не к месту. Лер не ожидал, никак не ожидал такого вопроса. Резко опустил глаза, сунул руки в карманы штанов, стал внимательно рассматривать свои колени.

– Хорошо, давай иначе. Она раньше тебе вот так снилась?

– Да, конечно.

– Ничего необычного?

Лад поморщился. Неужели ошибся? Не учел, просчитался, быть может?

– Не так часто. Не каждую ночь. Да, сны эти не повторялись всегда с такой точностью. Лад, конечно же, они были наведены. Я знаю как, знаю кем. Но это наше с Ди дело и только.

Дракон выразительно ухмыльнулся в ответ и вопросительно поднял бровь.

– Хорошо-хорошо. Мое дело. Только мое, персонально и личное. Так лучше?

– Нет, дорогуша, все не так просто. Этого вообще не должно было быть, и уж конечно – не с вами. Вы прошли специальную подготовку: тренинги, обеты, обучение. И все полетело под хвост сразу, с первых же дней, все насмарку и в пепел. С первого дня вы вели операцию вовсе безо всякой защиты. Выстояли? Выиграли? Считаешь, герои? Да вы идиоты! Вы рисковали собой, рисковали друг другом. Зачем? Чисто «подвига ради»? Все, утверждаешь, отлично?

Гуло медленно встал и подошел к окну. Пожал плечами, словно раздумывая.

– Уговорил, я согласен. Все плохо, но только со мной. Я не ты. Я не могу постоянно светить и греть все женские тела окрест и на целые континенты. Я оборотень. Существующий всю жизнь у ног девушки, которую люблю. Не живущий, как все, лишь дышащий. Я не имею права даже видеть ее во снах? Понял, у меня лишь место ее тени. Всегда. Так не лезьте мне в душу и сны. Все понятно?

За всю долгую историю их тесного общения Лер еще никогда не был столь многословен. И откровенен. Словно выплеснув на голову друга и учителя все накопившееся за эти годы, Гуло резко развернулся и направился к выходу.

– Куда ты?

– Куда может следовать тень?

– Нет. С сегодняшнего дня ты в отпуске. Кстати – отдельно от Ди, и это не обсуждается. Особенно в свете всего мной сегодня услышанного. Весь мир в твоем распоряжении. В портальной забери у дежурного сумку, там документы, золотая карта, инофон и жетон. Когда понадобишься, я с тобой свяжусь. И даже не вздумай искать ее, слышишь?

В шаге от двери Лер задумался на секунду, усмехнулся и огромной черной росомахой выскользнул в дверной проем, оставляя остро пахнущую мазутом и уличной грязью одежду и ботинки на пороге личного кабинета сиятельного сьерра Ладона.

«Хорошо хоть лапу не задрал напоследок, паршивец! Или как там росомахи гадят…» – тихо рассмеялся дракон.

Он любил этих ярких и строптивых двоих, как своих детей. Они росли на его руках, и боль взросления вечных была его болью.

«Любит он. Ну конечно же, любит. Значит, я им всем только «свечу». Хотя прав он, хвостатый. Но от этого лишь только гаже». Ладон вздохнул, собрал оставленную Лером одежду и шагнул в Сумерки.

Шанс выспаться снова был им упущен. Сегодня уже однозначно.

3. Таракан и Терапевт

19 мая, утро. Гурзуф

"Не верь глазам своим! Они видят только преграды." Ричард Бах

Утро.

Впервые за прошедшие недели Венанди совсем не снились сны. Вообще ничего не приснилось.

И снова она ощутила щемящее чувство одиночества. Его не было рядом. Здесь, в этой комнате, как и во снах. И в мыслях сейчас тоже пусто. И не позвать никого. Это место свободно. Только твердая уверенность в том, что он жив, – это она ощущала, и остро. Утешительная уверенность, позволявшая жить дальше и дышать полной грудью.

Нет, совершенно не дело так начинать новый день. Вдохнула – выдохнула. Потянулась. Улыбнулась. Открыла глаза.

Солнце. Настоящее, южное, уже по-летнему жаркое, оно падало рваными лоскутами на стену, прорываясь через решетку кипарисовых ветвей. Май в «Артеке» – летний месяц. Лето всегда для нее было лучшим временем года. Только летом Ди ощущала себя в высшей степени сильной, волшебной, крылатой. Как само Солнце. Такая вот она, природа птиц – авеморфов. А когда два крыла за плечами, то и тараканы в голове неизбежны.

Кстати, вот и они – тараканы. По стене напротив полз крупный, толстый рыжий и усатый красавец таракан. Такие в мегаполисах больше не водятся, исчезающий ныне вид, антикварный.

– Иди-ка отсюда, красавчик. Ничего съестного у меня нет. А живность в гостиницах не приветствуется. – Венди показалось, что он прислушался.

– Неужто проснулись? Аве, сиятельная!

Звук мужского голоса заставил ее молниеносно и окончательно проснуться, подпрыгнуть на кровати, в ту же секунду вспомнить о неподобающем для подобного общества одеянии, состоящем из одних лишь трусиков.

Молниеносно завернулась в простыню, оглядевшись вокруг. Никого не увидела. Посмотрела на стену. Таракана там тоже уже не было. Показалось? Осторожно передвигаясь, сняла еще не успевшую высохнуть после стирки в умывальнике футболку, висевшую на спинке кровати. Со скрипом ее натянула. Так себе вид, но лучше казенной простыни в крупный горошек.

В широком панорамном проеме окна открывалась лишь одна узкая створка – со скрипом и болью. Ди осторожно выглянула на улицу. Высокие кипарисы упирались ветками прямо в стекло, закрывая комнату от прямого солнца. Никого.

– В девять часов завтрак. Тебе еще умыться, поторапливайся!

Низкий голос был бархатным, мягким.

– Кто ты? – Ди шлепнулась практически голым задом на деревянный стул.

– Твой друг, Венанди.

На столе снова важно сидел этот наглый рыжий шестиногий гость. Медленно шевелил усами.

– И как зовут моего… друга?

– Леонид.

Потрясающе. Таракан с львиным именем.

– А я увижу сегодня невидимку Леонида?

Она осторожно пощупала Сумерки – там никого не было. В реальности – только она, кровать, шкаф, стол, стул, холодильник и таракан.

– А ты уже оделась?

– Это важно?

Ди потянулась за джинсами. Раздался очень наглый смешок.

– Вообще я мужчина. Ну если вдруг ты не успела заметить, конечно.

– Заметить успела? Скорей, заподозрить. Все, я оделась, показывайся, раз уж назвался мужчиной.

И Ди с вызовом посмотрела на таракана.

Пауза затягивалась. Таракан шевелил усами, но в беседу больше не вступал.

– Ну же? Ты онемел от восторга, усатый?

– Усатый? – прогудел голос у нее за плечом, так близко, что Венди снова чуть не свалилась, теперь уже со стула и на пол.

«Проклятье! Я стала нервной, как будто лягушка», – успела подумать она.

И Венди увидала. Усов у Леонида не было. Была недельная щетина и восхитительные ямочки на щеках. Он ей улыбался.

– Только не говори мне, что гномов никогда не видела!

Он едва доставал миниатюрной Ди до плеча, будучи шире нее раза в три. Практически квадратный молодой гном в летнем камуфляже и ботинках военного образца, с шевелюрой кудрявых, рыжевато-медных волос и россыпью веснушек на весьма мужественном лице. Смеющиеся глаза, заразительная улыбка.

Гном внимательно посмотрел на таракана. Потом на Венди.

– Какой у тебя был приятный собеседник этим утром. Но это не я.

– Я…

– Не стоит. Времени осталось немного, а мне еще нужно привести тебя в некое даже подобие приличного вида: одеть, обаять, познакомиться, потом накормить и… список заданий я забыл на рабочем столе.

– А давно ли мы перешли вдруг на «ты»?

Венди очень понравился этот наглый, веселый тип, но с гномами нужно было сразу выставлять рамки дозволенного. Подземный народ уважал очень силу, уж так повелось.

– Пока я изучал свою скромность в твоем темном шкафу. Не волнуйся же, Венди: после того что я видел сегодня за утро, между нами не может быть просто секретов.

– А какими ветрами в мой шкаф занесло такого наглого гнома?

Нужно было срочно что-то с этим делать, а Ди лишь разбирал смех, и боевое настроение никак не возникало.

– Так сиятельная Арина собственной персоной шарахнула меня в Сумерки одной левой, приказав «сидеть как мышь» до вашего пробуждения. А мыши обычно в шкафах и сидят.

«Ага, уже «вашего» – отлично, давим дальше».

– Думаешь, и мыши тоже за девушками подглядывают?

Гном закатил к потолку озорные глаза, сцепил руки за спиной, качнулся с носков на пятки и заметил:

– Вы решили низвестии меня до статуса лабораторной мыши в руках подруги вашей – сиятельной сьерры Арины? Если я не исполню все пункты ее длинного списка своевременно, то закончу жизнь, крутя колесико в клеточке.

– Давишь на жалость?

– Немного совсем. Я, скорей, констатирую. Предлагаю заключение взаимовыгодного партнерства. Я исполняю возложенные на меня обязанности вашего личного помощника, а вы ей меня не сдаете.

Он улыбался искренне и заразительно. Улыбка гнома действовала словно энергетик, бодря и улучшая настроение. Личный помощник, говорите?

– Пункт «обаять» мы из списка вычеркиваем.

– Да? А я уж было галочку поставил. По рукам?

Гном протянул Венди неожиданно большую и крепкую руку. Секунду подумав, она вложила в нее пальцы.

– По рукам. Что там по списку?

Леонид подошел к большому платяному шкафу, легко дотронулся до темной массивной двери, развернув ее зеркальной стороной к Венди.

Напрасно вот он это сделал. Колоритный образ облезлой швабры, продемонстрированный ей вчера портальным зеркалом в Москве, стал еще живописней.

Синяк сполз на щеку, распухшая бровь угрожающе нависла над глазом. Полосы глубоких царапин покрылись кровавыми корками, стягивая кожу. Роскошная шевелюра кипенно-белых волос, еще вчера заплетенных в ажурные косы, представляла собой две грязные банные мочалки. Мокрая футболка недвусмысленно облепила тонкий девичий стан, подчеркивая все его немногочисленные и скромные выпуклости. Венчали всю эту унылую композицию очень грязные джинсы и босые ноги.

«Н-да… хорошо, что Лер меня сейчас не видит. И хорошо, что я в «Артеке». Тут практиканты через одного из тренировочных боев такие живописные выходят. Самое мне тут место».

Тот факт, что старый друг Лер частенько видал ее в куда худших видах – слегка утонувшую, немного упавшую с крыши, замерзшую и с воем оттаивающую, вывернутую наизнанку многодневной морской качкой, тяжело раненную, из последних сил и неудачно обратившуюся, голую и босую – ее совершенно не смутил.

– Нравится? – ехидно спросил гном. – А отчего не морфируете? Регенерация же…

– Можно просто на «ты», разрешаю. Только никаких «красавиц» с «малышами». Это все на память о драке с суккубом. Их травмы так просто не лечатся. Придется долго еще красоваться, и будут потом еще шрамы.

Гном посмотрел на Ди с несомненным уважением. Внезапно.

– За что же тебя она так, если не секрет?

– Это я ее «так». Не секрет. За свою любовь, – сказала и поразилась.

Так просто оказалось это произнести. Впервые в жизни Ди заговорила о любви. И не страшно. И мир вдруг не рухнул.

– Ого. А я знаю способ все это вылечить. Быстро и безболезненно. Давай-ка тебя приоденем, покормим и восстановим твою красоту. Если уж любовь, то грех красотень эту прятать. И пусть облезет та суккубиха от зависти.

Говоря это, гном ушел в шкаф с головой. Оказалось, что, имея немалый размер снаружи, изнутри это мебельное чудо и вовсе было бесконечно огромно. Настоящая гардеробная с ассортиментом гипермаркета одежды. Все размеры, фасоны и расцветки. Леонид проявил себя настоящим деспотом с наклонностями топ-модельера. Но вкусом рыжий обладал безупречным, и, посопротивлявшись для вида несколько минут, Венди отдалась в его руки, не знавшие пощады.

Спустя полчаса Ди была уже одета в прекрасный песочного цвета брючный костюм из тонкой бархатистой ткани и тончайшую блузку. Волосы были расчесаны, разобраны «волосинка к волосинке», даже как-то почищены. На ступнях удобно сидели мягкие мокасины. Она себе уже даже немножечко нравилась.

А к ее рельефному лицу гном начал даже привыкать.

* * *

Позавтракав в кафе на набережной, недалеко от фонтана, они направились в центр Гурзуфа. На свежеотремонтированном здании висела леденящая кровь вывеска:

«Лазарет».

И ниже: «Ялтинская городская больница номер один, поликлиника номер два».

Гном повел Венди именно туда, и ее богатое воображение тут же услужливо нарисовало ржавые кровати, крашеные деревянные полы, стальные шприцы, ночные горшки и эмалированные утки.

Несмотря на обманчивую внешность юной девушки, практически девочки, Ди прожила очень долгую жизнь и повидала немало этих самых «лазаретов». Возвращаться в тот век не хотелось. Но гном был неумолим.