12. Только вперед

Осеннее тусклое утро настало. На Камчатке осень – самое быстрое время года проходящее молниеносно, несущее бури, шторма и дожди. А еще – ледяные туманы, когда трудно определить, где вода под ногами, где в воздухе, а где – высоко над головой, в облаках.

Утро сегодня было именно таким. Моросящий дождь стал густым непроходимым туманом, когда не было видно пальцев вытянутой руки. Согревающий купол надежно прикрывал их ночевку не только от големов но и от всех видов осадков, холода и ветров, работая лучше палатки, но даже надежный его плотный полог не был препятствием для невозможного камчатского тумана.

Лер не спал. Вчерашнее происшествие выбило из колеи даже его. Думать о Ди не хотелось. Надеяться на то, что она станет другой было действительно глупо. Ему не стоило даже пытаться. Пусть останется все, как есть. Они соратники, друзья, коллеги. Все остальное для Венди неважно. А он… просто попробует выжить. Тогда, когда принимались решения никто не тянул Гуло за руки, верно? Венди его даже не просила. Тихонечко умирала и все.

А сейчас она спит, свернувшись сиротливым клубочком. И вся вина ее только в том, что не знает ее маленькое птичье сердечко, что такое большая любовь.

Видела со стороны, наблюдала, с академическим интересом ученого-естествоиспытателя. Как за брачными танцами птиц или рыбок аквариумных в тесной банке. И только. Наверное.

Вспоминались некстати опять их все поцелуи и прикосновения. А ведь он там был не один. В этих маленьких соприкосновениях чувств морфы врать не умеют, не люди. Выходит… Да.

Она прячется от себя. Неумело, как может. Потому, что напугана и раздавлена новыми ощущениями, которые делают ее совершенно беспомощной перед ним. Испуганная бурными чувствами птичка тщательно строит защитную стену. Ограду, за которой не страшно, высокий забор.

Так ведь и сказала: – “Боюсь себя потерять”. А он и не понял, эгоистично ее слова расценив, как обычно. Идиот.

Стараясь ее не будить поставил на неугасимый магический огонек котелок. Сейчас он сварит кофе, наколдует овсянку с сушеными фруктами и сгущенокой. Все, как она любит. И разбудит свою пугливую птицу легким прикосновением губ.

За давностью прожитым ими с Венди лет, Лер совершенно забыл: даже бессмертные и могущественные девушки в душе просто пугливые девочки. И их первый мужчина не просто проводник в новый, чувственный мир, он их главный учитель. Остающийся в женской памяти вечно, до самого последнего вздоха.

Потому, что именно в этих руках рождается новая женщина.

Он так задумался, что и не заметил, как Венди проснулась и лежала теперь на спине, смотря на него очень внимательно.

Мысли и чувства закрыла, один только взгляд. В ответ на который хотелось теперь подхватить ее на руки и унести на край света, на самый таинственный из островов. Чтобы там их никто не достал, не дотянулся.

– Нам пора? – ее тихий голос безжалостно выдернул Лера из мыслей.

– Я сначала тебя накормлю. И обсудим внимательно планы. Вчера ничего не успели, а надо-бы дух перевести и трезво проанализировать происходящее.

Венди медленно села, подтягивая колени к груди, и трогая волосы. Снова пакля на голове. Ей все-таки надо будет побриться налысо как-нибудь. Благо, в двадцать первом веке за это не жгут на кострах и не упекают в психушку.

– Новости есть? – спросила, стараясь не злиться. Глупо все вышло вчера, невозможно, и ей было стыдно. – Тебе не звонили?

– Я сам тебя переплету сейчас, не психуй, – проводив взглядом ее тонкую руку, дергавшую запутанные белые пряди, добавил: – и не вздумай постричься. Мужская аудитория не оценит. В Сумерках шторм, связи нет. Вообще никакой. Все, как обычно.

Да уж. Практически каждая оперативная операция сопровождается катаклизмами. Как будто нарочно, для испытания силы духа и дара иных посмевших счесть себя могущественными и великими.

Они быстро позавтракали, мысленно обсудив все увиденное вчера и прочувствованное.

Гуло все верно предположил: вокруг плато Плоского Толбачика был заложен большой ритуал. Венди обнаружила еще несколько знаковых захоронений, и все они, – без следов чувств, эмоций и разума. Пустыня. Даже звери ее обходили.

Похоже, подтверждались их худшие опасения: над подготовкой очень скорого мега-процесса работали големы. Существа неразумные и опасные для кукловода. Даже мухами он мог управлять, но не мертвыми тенями, вечными “жителями” глубоких Сумерек.

Как противнику удалось их подчинить? Почему эта безмозглая нечисть верно служат ему?

Собирались, сосредоточенно размышляя. Единственным и логичным выходом для них сейчас было путешествие к центру предполагаемого ритуала. Именно там была смертельно ранена Линкс Валентина. Там умер их новорожденный сын. И лучи, проведенные от захоронений сходились примерно в одной точке, все там же.

А значит… нужно было идти, так привычно рискуя.

Можно было дождаться Дозоров. Или подкрепления Инквизиции, да и пара членов их группы совсем бы не помешала. Но шторм в Сумерках делал все эти перспективы размытыми. Некого было ждать, да и некогда. Интуиция этих великих кричала: медлить больше нельзя! Ни минуты. Тучи сгущались над миром, неспроста вихри Сумерек теперь бесновались, как самые жуткие монстры из детских кошмаров.

Только вперед.

Это сказать было просто. А на деле, карабканье по крутым каменным склонам в обличии обыкновенного человека и без порталов, – очень так себе удовольствие. Совершенно невдохновляющее, между прочим.

Пришлось вспомнить “альпийские” навыки. Им было что вспомнить.

Хорошо еще, что предусмотрительный Гуло взял с собой и веревки и карабины. Ведомый все той же предусмотрительностью, он наотрез запретил и себе и нервно хныкающий с утра Ди все попытки морфировать.

Ей снова пришлось согласиться. Как этот мужчина сам не звереет от собственной правильности и этой самой предусмотрительности бесконечной? Зануда кошмарная.

А потом начался ледник, огромный и весь будто пропитанный темной силой. Приходилось ползти по нему, постоянно обновляя защиту, скрипя зубами, молча, стараясь даже мысленно не разговаривать лишний раз.

Осенний день прошел быстро, и непроходимый туман сменился сначала серым дождем, а потом мокрым снегом. Ветер все крепчал, им приходилось ползти вжимаясь в лед, цепляясь заледеневшими даже в перчатках пальцами за выступы скальных пород между длинными языками ледника.

К счастью, нового снега тут было еще немного, и не приходилось пробираться по снежным завалам, в них мучительно утопая.

Стемнело стремительно, Леру пришлось прерывать их бросок на ночевку, а впереди был самый сложный отрезок пути.

Оставив Ди греться под быстро выставленным с помощью артефакта тепловым куполом, он растворился в темноте, но уже через четверть часа явился, подхватил ее на руки, и куда-то унес.

Место, куда они вышли пещерой назвать было сложно: скорее ниша из вспученных древними извержениями пород, причудливо нависавших над плоскостью ледника. В самой глубине льда не было, он вставал высокой белой стеной, создавая защиту от ветра.

Ди оглянулась внимательно, запустив маленькие огоньки светлячков прямо с пальцев руки. Вздохнула и сплела простейший портал выхода. Да, во всех подобных укрытиях есть один большой минус: они очень легко становятся западней. И на построение выхода может не остаться сил и времени.

Молчавший все это время Гуло снова выстроил купол, достал из вещей их маленький “портативный костер”, и все так же молча занялся ужином.

– Лель… мы так и будем сегодня молчать? Ты объявил мне бойкот?

– Ну глупи. Я просто дал тебе время подумать.

Куски льда, им отколотые, медленно плавились, оседая на дне котелка.

– Ты очень вчера разозлился? – зачем она это спросила? Наверное, чтобы не думать самой. И лишнего не надумывать.

– Очень. Особенно на себя. Инквизитор Вольверине Каперис оказался мечтательным мальчиком-фантазером. Лечится гильотиной, вот тут ты права.

Они всегда были откровенны друг с другом. Смешно пытаться что-то скрывать от того, кто многие годы читает твои мысли, как книгу. И это взаимно.

И сейчас Ди почувствовала от сидевшего перед ней на корточках могущественного мужчины отчетливый след… Жалости? Ему было жалко ее, да так, что сердце щемило. Но как? Почему? И не спросишь ведь.

Внутренняя Ди в ответ взбрыкнула всеми своими когтистыми лапами. Невыносимый! Сидит тут и ложечкой перемешивает тающий в котелке лед. А ему, между прочим, положено тихо страдать, даже гибнуть от неразделенной любви.

Венди вздохнула. Не получится у нее погубить Гуло. Потому, что…

Сегодня весь день любовалась она на него. На разворот мощных плеч, на силу его невозможную. Плавные, звериные движения. А особенно – на то, как о ней этот мужчина заботился, не забывая о Венанди ни на секунду. Стоило поскользнуться, и словно из ниоткуда твердая рука ловила ее, поддерживала, направляла. В горле слегка пересохло, и вот уже фляга в руках, только держи. Ей казалось, как будто бы это теплое одеяло незримой заботы обволакивало, грело, подбадривало. Она человеком не прошла бы и половины сегодняшнего маршрута, невзирая на тренировки и физподготовку. А они все прошли и сейчас Ди была даже в состоянии думать.

– Дурак ты, Лер. – прошептала тихо, но очень отчетливо.

Удивленный взгляд, раскинувшиеся в изумлении брови. Они встретились взглядами и… рассмеялись. Ну да… убийственный аргумент, впору только смеяться. Больше ничего и не оставалось обоим.

13. Задачи

– В Инквизиции существует отдел внутренний безопасности, или где, или чем? – Строгая Люся очень мрачно заваривала по-старинке заварку, нарочито игнорируя все прелести “Умного дома” четы Урусовых. Она вообще категорически противилась любым попыткам вмешательства “электронного разума” в свою жизнь.

– Или как-то. Макс принимает дела, перекраивает под себя всю систему и службы. – Ладон задумчиво рассматривал собственную записку, с начерченными на ней пунктами их задач. – Стаскивает туда всех одаренных котов, если верить слухам и сплетням.

Итак, первое, самое актуальное: – развоплощение собственно Вуруса, трактующееся повсеместно и всеми органами безопасности пока как убийство.

Второе: Ольга Урусова. Похоже, кто-то намеренно вычеркнул ее из происходящего. Этот “некто” явно дорожил женой Вуруса: куда проще и надежнее было просто убрать столь такого важного свидетеля.

То, что у Инквизиции всегда есть в запасе размахивающий индульгенциями могущественный менталист, специалист по допросам, для магически одаренной общественности с недавних пор стало фактом общеизвестным.

Лицо Фила вдруг всплыло в памяти древнего яркой картинкой. Сиятельные их начальники очень некстати отправили ценного и проверенного бойца в дальнюю командировку, очень. Рафаила теперь ощутимо не хватало их маленькой группе, только было сработавшейся в последних, “горячих” операциях.

Третье… Валентин. Эта задача должна была быть отодвинута опытным следователем – инквизитором на последнее место. Исполнитель все тот же, как оказался на месте преступления Линкс, – тоже вполне очевидно. Единственный только пока не закрытый вопрос был лишь в том, как морф узнал о самом происшествии. Но это на дело никак не влияло. И лишь маячившая призрачно перспектива случайной встречи с самой Маргаритой заставила хладнокровного этого следователя нежно погладить подушечкой пальца красивую цифру “три”.

Четвертый пункт: изготовление и реализация на подпольных аукционах запрещенного вида магического оружия. Ритуалы явно были частью процесса этого самого изготовления. И кто знает, не являлась ли история с его антиподом частью этой аферы?

Ну а что: оружие массового поражения идея не новая, люди грезят веками о нем, и мечты свои реализуют успешно. Почему бы и нет? Отковать какую-нибудь… Штуковину, истребляющую иных почем зря, из соображений высшей справедливости, например. Или власти. Хотя деньги куда осязаемей.

– Ладонис. Я все-таки не понимаю. Там же явная “крыса”, отлично осведомленная и подготовленная. Кто выдернул Клавдия в минуты убийства, куда делись нужные нам дела, почему пропадают архивы? Мне продолжать? – если бы кто-то еще (кроме Люси) рискнул таким тоном и так планомерно сверлить ему мозг, он давно бы уже обнаружил себя где-нибудь… в центральной Якутии. Но у Людмилы был изумительный голос. И правильные девочка говорила слова.

– Да коты младшего Гессера занимаются уже этим вопросом. Он заверил меня, что все под контролем. Уже. Люсь, мне без сахара. И не плюнь туда. Очень прошу.

Все еще глядя задумчиво на пункт “четыре”, дракон медленно написал ниже пузатенькую “пятерку”. Его антипод и все их предположения, с этим связанные.

В пункте “шесть” уютно разместился вопрос об убийстве Валис Линкс, и покушении на Марусю. Кто-то упорно пытается извести все семейство этих морфов. Зачем, почему?

Семерка была посвящена решению вопроса о загадочном брате Вуруса. Тот самый “Вор”. Ее Ладон задумчиво обвел в строгий квадратик, отчего подглядывавшая за ним искоса Люся тихо хмыкнула.

И последний пункт, красивая и гладенькая такая восьмерка, напоминающая дракону то… о чем, собственно он и был. Не удержался великий и рукой шаловливой нарисовал рядом с пунктом крохотное, едва видимое сердечко. Будет трудно. Но он терпелив и точно знает, что хочет. Так что… “Прости, дорогая, но я так решил!”.

Немного подумав, добавил еще пару пунктов: разобраться с детьми, так упорно болтающимися в Сумерках и промыть мозги Венди. Последний пункт был вписан исключительно из драконовой любви к круглым ноликам. Десять.

– Я общаюсь с детьми каждый день. Там происходят забавные вещи. – Люся любезно поставила перед драконом чашку, тарелку с печеньем и сахарницу. Зачем-то. – Они чувствуют себя очень неплохо. Похоже, время в Сумерках идет как-то иначе. Для них.

– Черти что там происходит. Изжога уже у меня от всех этих неправильностей. – Дракон отхлебнул, от удовольствия даже зажмурившись.

Горячая жидкость ласкала рецепторы вкуса и обоняния потрясающим букетом зрелой осени. Ай да Люся, чудо, как чай был хорош.

Наверное, это как-то неправильно: сидеть и пить чай в пустом доме, где буквально несколько часов назад был убит губернатор, и хозяйка сейчас лежит в коме на больничной койке, и друг их…

Но это же инквизиторы. За годы работы видали они картины и пострашнее. Лужи еще даже не высохшей крови в нескольких буквально шагах, на гранитном полу и на стенах ничуть не портили им аппетит. Как там Лер говорил? “Проф. деформация”.

– Ладонис… можно я уйду в Сумерки? Пункт девять мне абсолютно по силам. Я не оракул, как мне шепчет хвостатая интуиция, эти дети могут стать еще одной ниточкой. – Люся поставила локти на стол и уставилась на Ладона своими невозможными русалочьими глазами.

Для убедительности еще и мигнула змеиным зрачком. Мол, мы с тобой одной крови, дракон, так может, договорится, хвостатый? Хитрая Люся. Да только и Лефлог не так прост.

– В чем подвох? Я его чувствую, милая Люся. Признавайся, давай. – ответил, растягивая слова и прищурившись хитро.

– Илья… Он категорически против. Дергается ужасно. – картинно пожала плечами.

Дракон мысленно рассмеялся. Красотка. Это не самодеятельность ее вовсе, а начальство недальновидное приказало. Вот к Ладону и все претензии. А она лишь стажер.

– Если я тебя там подстрахую, задуманное не сорвется? – это было бы компромиссным решением, но дело даже не в этом. Не давала покоя дракону та черная тень. А в присутствии осторожной и очень чувствительной Люси внезапного нападения со спины можно было не опасаться. Взаимовыгодный вариант.

– И в чем тут подвох? – c громким хрустом разломав плитку темного шоколада, радушно протянула дракону меньшую половину. А нечего.

Ладон не отказывался, цапнул длинными пальцами свою долю и совершенно бесцеремонно засунул ее сразу в рот.

– Ты тоже меня подстрахуешь. Просто слушай. Там может случиться один не очень хороший дракон, но твоей самой любимой расцветочки. Бонусом, так сказать. – даже со ртом, полным подтаявшим шоколадом, дракон был убедителен.

Мысленно он попросил прощения у Ильи. Он зачтет им обоим этот выход, как целую стажировку. Люсе – за практику, Илье – за моральный ущерб. Ладон знал теперь, как это больно, когда любимая женщина не в безопасности, а ты сделать не можешь совсем ничего. Ничего.

Древний вздохнул, сопровождаемый пристальным взглядом все понимающей Люси. И молча руками развел. Чудесная девушка. Как мудро он сделал однажды, отказав ей в реализации глупой идеи договорного брака. Теперь все несчастны, но каждый по-своему, как и положено.

– Через четверть часа начинаем. Я пока в ванну, мне надо немного… заправиться. Илюшку отправьте куда-нибудь. Без меня, и часа на четыре, не меньше. – и широко улыбнувшись, добавила: – вы же мудрый дракон, сами придумайте, что ему врать.

Не дожидаясь ответа Люсьена качнула крутыми бедрами, тряхнула волной русых волос и была такова. Дракон только рот открыл от удивления. Допил залпом чай, на секунду задумался и зычно рявкнул, на весь “Умный дом”:

– Корвус! Птицу твою через хвост десять раз, где этот стажер опять?! Почему я ищу его снова?! – даже закашлялся с непривычки.

Спустя несколько очень коротких минут в кухню ввалился сильно заспанный ворон.

Взъерошенный, бледный, он выглядел крайне… залюбленным. Ладон лишь подумал ехидно о том, что девушкой Люся была темпераментной, а Корвус парнишка еще молодой и силы свои не рассчитывает, очевидно. Салага ты, милый Илюшенька. Расти тебе, ворон, еще и расти.

Поймав на себе недвусмысленный взгляд бессмертного шефа, Илья сразу нахохлился.

– Аве, сиятельный. Нет у меня птиц никаких, даже не фантазируйте, только рептилия. Что изволите? – стараясь скрыть явно сочившееся ехидство подал голос ворон.