У него получилось.
Даня пребывает в чистейшем изумлении и до сих пор не верит в свою удачу. Или магию? Он не знает, какая сила заставляет исполняться все его желания, которые он запечатлеет на холсте. Но не закончит… Только незавершенные картины оживают. К тому же надо постараться точно передать свою мысль. Найти нужные образы… Столько нюансов… Поэтому Даня до конца не верил, что ему дадут внеплановый отпуск на целый месяц. Что, впрочем, и произошло. Но за свой счет начальник отпустил его с легкостью.
– О чем ты думаешь? – Алекса с милой улыбкой трогает Даню за плечо.
Он моргает, возвращаясь в такси, в котором они едут в загородный особняк Вольфов. Машина как раз сворачивает на узкую горную дорогу в заснеженном лесу.
– Мы почти приехали, – продолжает щебетать Алекса, видимо, позабыв про свой вопрос. Или же ответ ее и не интересовал. – Я уже жду не дождусь, когда смогу переодеться в свою одежду, – и она со смехом приподнимает ногу, на которой болтается черный сапог. – Обувь твоей матери мне слегка… великовата. И не гармонирует с моей шубой.
– Надо было предложить тебе мои сапоги. Думаю, ты бы влезла в один.
Алекса смеется и вдруг кокетливо прижимается к нему:
– Ты бы мог понести меня на руках. Но я не хочу, чтобы моя семья знала о том, что я временный инвалид. Я вообще не хочу, чтобы они что-то знали. Ты запомнил нашу легенду? – резко спрашивает она, и тонкая морщинка на ее лбу смотрится так неуместно, что будь Алекса портретом, Даня бы непременно закрасил изъян кистью.
– Да, конечно.
Они снова замолкают.
Алекса порой такая молчаливая. Даня украдкой поглядывает на нее, но выражение лица девушки сложно разгадать. Что-то среднее между печалью и страхом. Распахнутые темные глаза, напряженные губы. Медленное, почти неслышное дыхание. Даня обязательно запомнит ее такой и нарисует. Она станет его Джокондой.
Такси тормозит на небольшой площадке, и Алекса с радостным восклицанием выбирается из машины. Даня быстро достает кошелек, чтобы расплатиться, но оторвать взгляд от особняка господ Вольфов не хватает сил.
Он сует таксисту в руки смятую купюру, растерянно бормочет «сдачи не надо» и выходит из машины, ступая на хрустящий снег.
Двухэтажный коттедж Вольфов словно переместился в реальность из русской сказки. Деревянные массивные бревна выкрашены в темный оттенок «венге», входная дверь и окна с наличниками украшены резными белыми завитками, как особняки купцов позапрошлого века. Кругом буковые деревья, припорошенные пушистым снегом. Их голые ветви скрещиваются между собой и выглядят весьма зловеще. Возле дома вычищенная парковка и дорога, ведущая вниз к трассе и в город. Но во всей этой мрачной красоте зияет заколоченное окно на втором этаже, как черный зуб в белоснежной улыбке.
Даня содрогается. Как мог богатый, здоровый мужчина с такой легкостью распрощаться с жизнью?
– Ты идешь? – Алекса недовольно машет ему рукой. В черной шубе она напоминает нахохленного воробья.
Не дожидаясь Дани, она нажимает на дверной звонок и нетерпеливо морщится. Видно, что ей еще больно стоять. Во всяком случае, неприятно. Мелодия звонка, похожая на пение соловья обрывается, и почти сразу массивная дубовая дверь распахивается.
– Сашенька? – молодая девушка в плюшевом домашнем костюме персикового цвета на секунду застывает на месте, а потом со слезами на глазах втягивает Алексу внутрь дома. – Боже мой, ты вернулась, вернулась! Я так рада, я так переживала за тебя. Арсений собирался завтра идти в полицию, хотя я настаивала, чтобы он сделал это сегодня. О, Господи, где ты была, что случилось? – взахлеб тараторит она.
Даня неуверенно проходит следом за ними, озираясь, словно преступник. Мило, уютно. По размеру одна только прихожая может вместить в себя половину его квартиры. На полу плитка с золотистым узором. Шкаф с каретной стяжкой, в углу набитая зонтиками подставка. Даже слишком просто для господ Вольфов. И по-домашнему. Даня принюхивается. А пахнет лесом – можжевельником, сосной. Насыщенный, густой запах. Он оборачивается и внимательнее приглядывается к заплаканной сестре Алексы. Кажется, это ее аромат. Удивительно…
– Галя, не плачь. Ты, как маленькая, ей-богу. Ну, кто мог подумать, что очередной мой побег ты воспримешь так близко к сердцу? – Алекса заказывает глаза, но, когда Галина хочет помочь ей снять шубу, только плотнее в нее кутается. – Не надо, я намерзлась. Такси заглохло, и полпути мы шли пешком, – сладко врет она.
Даня вскидывает брови, но молчит. Так надо. Если увидят одежду Алексы, могут не поверить в ее «побег».
– Маленькая, потому что переживала за тебя, – Галя еще раз крепко стискивает Алексу в объятьях.
Странно. Две сестры – и разные до невозможности. Галина будто попала сюда из советского времени, когда многие девушки были кровь с молоком. Почти пепельные кудри бьются о плечи и подпрыгивают вверх. А серые глаза, несмотря на холодный оттенок, смотрят с легким прищуром, который собирает вокруг них веселые морщинки. Редко встретишь человека с таким сердечным взглядом. По сравнению с Алексой она выглядит дородной, высокой женщиной, а сама Алекса кажется еще крохотнее. Как большой серый кот и маленькая мышка.
– О, простите, – Галина, наконец, замечает Даниила и смущенно скрещивает на груди руки. – Я вас не заметила, – румянец мило окрашивает ее щеки. Если бы Дане нравились пухленькие девушки, он бы непременно в нее влюбился. Наверное.
Порыв ветра в спину напоминает, что дверь до сих пор открыта, и Даня поспешно ее запирает.
– Здравствуйте, – неуверенно произносит он и тут же замолкает.
Алекса закатывает глаза и незаметно для Галины качает головой:
– Это мой парень – Даня. Я была у него, но поняла, что сейчас мне как никогда нужна его поддержка, – она подходит к нему и берет под руку, – и попросила пожить у нас.
– Парень? – тонкие брови Галины ползут вверх. – Тот самый, о котором ты…
– Нет, – резко перебивает ее Алекса. – Мы начали встречаться недавно. Незадолго до… – голос Алексы обрывается. – Ну, ты понимаешь. Потом было не до этого, поэтому я не успела о нем рассказать.
– Ну, – Галя снова улыбается и неловким жестом показывает на дом, – тогда располагайся. Саша покажет тебе гостевую комнату. Поддержка нам сейчас не помешает, – ее взгляд тускнеет.
– Только не от первого встречного, – голос, наполненный скепсисом, просачивается сквозь приоткрытую дверь.
– Злата!
В прихожую заходит очень худая девушка, лишь отдаленно смахивающая на Галю.
– Это моя двойняшка. Не воспринимайте всерьез ее слова, она слишком иронична.
– Я просто говорю то, что думаю, – Злата застывает на месте и пристально рассматривает Даниила, словно собирается купить себе платье, но не может определиться с фасоном. – У нас семейное горе, а Лекси снова думает лишь о себе. Не так ли, дорогая? – она поджимает губы.
– В этом спец ты, а не я, – отрезает Алекса.
– Ну, конечно. Остра на язык и красива, но в душе она давно сгнила, – Злата склоняет голову набок.
Фиолетовое платье-клеш висит на ней, как на вешалке, а бедные волосы выжжены до снежной белизны. И это при том, что у них одни и те же родители. Если необычная внешность Александры вполне объяснима, то Галина и Злата… Даня мысленно вздыхает. Три сестры выглядят, словно чужие люди. Да и ведут себя почти так же. Хорошо, что он – единственный ребенок в семье.
– Пошла ты, – фыркает Алекса и тянет Даню за руку. – Тебя забыла спросить. Это и мой дом тоже, кого хочу, того и приглашаю в гости.
Алекса открывает центральную дверь, но уже возле лестницы ее догоняют слова Златы:
– Лучше тебе свалить в Москву к своей матери, пока за решетку не загремела. Я-то знаю, кто убил отца!
– Злата! – укоризненно восклицает Галя. – Ну как так можно!
Алекса спотыкается о яркий персидский ковер и бросает агрессивный взгляд через плечо, но молчит. В ее молчании сгущается ненависть, и Даня будто наяву видит нить, протянутую между ней и Златой. Не выдержав, он захлопывает дверь и отрезает от них двойняшек.
– Все в порядке?
Алекса медленно переводит на него взгляд и кивает:
– Чертовски.
Они поднимаются наверх. Что ж, знакомство с женской половиной семьи Вольф состоялось. Только непонятно – удачно ли? А что будет, когда Даня встретится со старшими братьями Алексы? Холодные мурашки бегут по спине. Лучше об этом не думать.
Алекса с глухим криком швыряет расшитую подушку в стену, и Даня от испуга вжимается в дверь.
– Стерва! – орет Алекса и тут же затихает.
Сдулась, как гелиевый шар.
– Думаю, ты слишком близко к сердцу принимаешь ее слова, – рассуждает Даниил и в ответ получает испепеляющий взгляд.
Алекса скидывает на разноцветный ковер норковую шубу, следом летят сапоги, и только взявшись за свитер, она застывает и глядит на Даню более осмысленно:
– Выйди.
– А…? Да, конечно, – Даня поспешно выходит из комнаты в сумрачный коридор, в котором пахнет деревом, и вздыхает с облегчением.
Черт. Во время разговора сестер он даже не мог нормально дышать. Почему все складывается не так, как он мечтал?
Алекса далеко не пай-девочка, какую она изображает в своем инстаграме. Неважно, он любит ее и такой. Но вся ситуация явно выходит из-под контроля. Убийство? Он думал, что Вольф-старший покончил с собой из-за долгов, но раз на Алексу охотится некто, значит, это и правда было убийство. Черт, черт, черт…
Возможно, Даня сможет использовать свой дар, но он приехал сюда, даже не удосужившись взять краски и альбом для рисования. Хотя, этого вдоволь должно быть в комнате у Алексы. Кстати, о вещах.
Даня со стоном хлопает себя по лбу. Он собирается жить в особняке Вольфов, но у него нет даже зубной щетки! Сразу видно, голова не тем забита.
Неожиданно дверь за спиной распахивается, и он быстро отходит в сторону. Алекса уже переоделась и теперь красуется в милой тунике в розовую полоску и бежевых лосинах. Ее длинные волосы завязаны в два хвоста, на лице появился макияж: ресницы стали еще черней, а губы призывно блестят.
Щеки Дани моментально загораются адским пламенем.
Алекса понятливо улыбается и, встав на носочки, целует его в подбородок. Так близко возле губ, что дыхание перехватывает.
– Прости. Я вела себя грубо. Это все Злата, она выведет из себя даже мертвого. К тому же, мне было ужасно жарко. Пойдем, я покажу тебе гостевую спальню, а потом мне надо обработать ступни, и, надеюсь, ты мне в этом поможешь. Не хочу объяснять Гале, почему я решила сбежать босиком.
– Конечно, я помогу, только мне надо будет съездить домой. Я не взял ничего из одежды. Даже зубную щетку забыл, – смущенно бормочет Даня. – Удивительно, что захватил хоть зарядное для телефона.
Алекса вскидывает голову:
– Нет! – ее голос звучит так тоненько и пронзительно, что она тут же кашляет. – То есть, не надо тебе ездить туда-сюда. Все же путь неблизкий, полчаса на машине. Я уверена, у нас полно запасных щеток, а вещи я одолжу у Клима.
– Но я…
– Прошу тебя, – Алекса хватает его за руку и крепко сжимает, – не сегодня. И не завтра. Или… или, хочешь, поедем снова вместе.
Отчаяние в ее глазах поражает в самое сердце. По-другому и не скажешь.
– Хорошо, – соглашается Даня, и лицо Алексы моментально светлеет.
Она хватает его за руку и тянет к соседней комнате возле лестницы:
– Ты будешь жить здесь.
Алекса открывает дверь и обводит рукой уютную спальню с голубыми стенами. Светло-коричневое покрывало чопорно застилает кровать, и возникает чувство, что здесь никто никогда не жил.
– Самая клевая комната. Она угловая, а рядом ванная и туалет. Гале со Златой круче всех. У них смежные спальни и общая ванная комната на двоих. Раньше я там часто зависала, а потом мы со Златой окончательно потеряли общий язык, – она фыркает. – Ты и сам видел. С этой стервой невозможно общаться. И ее стишки – полная безвкусица, – тихо добавляет Алекса.
Она заглядывает за спину Дани и поспешно затягивает его в гостевую спальню, в атмосфере которой чувствуется затхлость, а пыль, осевшая на бревнах, видна невооруженным глазом.
– Хотя ты и притворяешься моим парнем, – она плотно закрывает дверь, – не думаю, что они будут удивлены, что мы живем в разных спальнях.
– А почему они должны удивляться этому? – без задней мысли интересуется Даня и тут же ойкает. – Кажется, я понял. Я даже не подумал… – он запинается. Подобрать слова в таком деликатном вопросе сложней некуда.
Алекса тихо смеется:
– Ты такой милый. Того гляди, и правда влюблюсь в тебя, пока притворяюсь, что мы встречаемся.
От ее слов сердце пропускает удар. Затем еще один.
– Д..да л…ладно, – неуклюже отмахивается Даня. Только думал, что переборол смущение рядом с ней и вот – снова заикается.
Лицо Алексы меняется. Как будто художник рисовал ее улыбчивой и радостной, а затем нанес поверх еще один слой, где она мрачная и задумчивая.
– Все так запуталось, – шепчет она и прижимается к Дане. – Обними меня.
Даня, как во сне, смыкает вокруг нее руки. Чувство, что он обнимает воздух, такой хрупкой она выглядит.
О проекте
О подписке