Глава 5

С поваром мне повезло. Не знаю, у кого он работал раньше, но готовил просто изумительно. И рыбный суп, которым я сегодня потчевала гостей, был в меру соленым и перченым. А еще – невероятно ароматным.

Суп доели, тарелки поменяла прислуга. И вот теперь началась светская беседа. Я чувствовала, как атмосфера в зале становится более расслабленной, и это придавало мне уверенности.

– Я слышала, на свадьбе дочери министра императора появился лич! Самый настоящий! – с придыханием сообщила молодая и очень симпатичная Аринара горн Жарийская, супруга графа Арнольда горн Жарийского. Она была одета в роскошное платье, украшенное драгоценными камнями, и её глаза сверкали от волнения. Уже третья по счету. Предыдущие две ушли за Грань при загадочных обстоятельствах. И граф женился в третий раз, на бесприданнице. Потому что никто другой замуж за него не пошел. – Говорят, к беде это!

Мужчины, включая супруга Аринары, снисходительно ухмыльнулись, словно это была всего лишь очередная сплетня, не заслуживающая внимания.

– Лич – это слуга некроманта, найра Аринара, – сообщил известную истину барон Дариус горн Шартанский, мой ближайший сосед, то и дело посматривавший в сторону теперь уже моих земель. Его голос звучал уверенно, и я знала, что он не упустит возможности продемонстрировать свои знания. – Как он мог появиться на чужой свадьбе, если там не было некроманта?

– Был, найр Дариус, – надулась Аринара, её щеки слегка покраснели от возмущения. Юная глупышка, она обижалась, когда ее не воспринимали всерьез. – Был там некромант! Родной брат жениха! И лич ему подчинялся!

– Тем более, – хмыкнул барон, его тон был полон пренебрежения. – Лич пришел к хозяину за заданием. Вот и все. А остальное – глупые предрассудки. Я уж думал, в столице подобной чуши не верят.

Понятия не имею, чему верили в столице, но здесь дамы насторожились, принялись перешептываться, их лица выражали тревогу. Впрочем, народ тут был пугливый, старался соблюдать все обычаи и традиции, расписанные предками. Я заметила, как некоторые из них скрестили руки на груди, словно защищаясь от невидимой угрозы.

– И все же, чушь или нет, а вы не можете отрицать, ваша милость, что слухи о нежити появляются все чаще, – заметила пожилая вдовая графиня Шарлин горн Зарисская, её голос звучал с нотками тревоги. Она была одета в строгий черный наряд, который подчеркивал её статус и опыт. Графиня всегда была в центре внимания, и её мнение считалось весомым.

– Так слухов о нежити всегда хватает, ваша светлость, – откликнулся барон, его тон был легкомысленным. – Что ж теперь, свадьбы не играть?

Графиня недовольно поджала губы, её взгляд стал холодным, как зимний ветер. Ей не нравилось, когда кто-то пытался с ней спорить или отстаивал свою точку зрения. Она была свято уверена, что только её мнение может быть правильным. Ну и единственным, конечно же. Я понимала, что в этом разговоре не будет победителей

– Найра Лидия, – повернулся ко мне между тем барон, его выразительное лицо выглядело серьезным, – вы еще не передумали насчет того заливного луга?

Я покачала головой, мягко, но решительно. Да конечно, продам я тот луг. Ждите. Особенно теперь, когда выяснилось, что надо восстанавливать род, и каждый кусок земли будет на вес золота. В сознании всплыли образы золотых монет, которые затмевали мои мысли.

– Увы, нет, ваша милость, – ответила я, стараясь сохранить вежливый тон.

– Эх, жаль. Ну, если что-то переменится, прошу дать мне знать, – произнес барон, его голос звучал с ноткой настойчивости.

Обязательно, угу. Аж два раза.

– Поговаривают, к нам сюда, в наш край, скоро женихи нагрянут, из самой столицы, – с усмешкой заметил граф Лоренцо горн Торканиус. Он говорил, и его голос резонировал в зале, привлекая внимание всех присутствующих. Граф был выходцем из соседней империи. Ходили слухи, что он здесь под чужим именем и прятался от императорского правосудия. А вот император какой страны тут имелся в виду, никто не знал. Граф, вдовствующий и уставший от житейских неурядиц, имел семерых детей – пять дочерей и двоих сыновей – и кучу долгов. Не был он должен разве что собственным крестьянам. Ну и мне, как новенькой в этом крае. – То ли десять, то ли двадцать холостых молодых людей. Сразу всех старых дев разберут. Представляете, будет счастье родителям?

Слухи о женихах вызвали лёгкую волну оживления, но старшая дочь графа, Истира, с недовольством поджала губы. Она считала, что это камень в её огород. Впрочем, так же считали и остальные дочери графа, присутствовавшие за столом. Каждая из них уже вышла из возраста невесты, и ни одна так и не смогла найти себе жениха. Их отец постоянно напоминал им об этом, подчеркивая данный факт едва ли не в каждом разговоре, словно это была их личная неудача и позор.

Я заметила, как Истира и её сестры обменялись негодующими взглядами. В воздухе витало ощущение нарастающего напряжения, и немного жаль было девушек, оказавшихся в таком положении. О том, что сыновья тоже не нашли себе невест, и, следовательно, внуков у графа пока что не имелось, он тактично умалчивал.

Астор утверждал, что не чувствует предков графа ни за Гранью, ни среди призраков. А это означало только то, что прибыл граф издалека, там-то и оставил призрачных предков. Для меня эта мысль была тревожной – что могло скрываться в жизни человека, который бежал так далеко от своих корней? И какие тайны мог поведать о себе сам граф, если бы решился открыться хоть немного?

– Это вряд ли, – решил поддержать разговор герцог Алан горн Партайский. – Что им тут делать в нашем захолустье? Кому нужны наши дочери и сестры, чтобы их замуж брать? Столичным женихам подавай хорошее приданое. А кто из нас может похвастаться землями или золотом в достаточном количестве? Вот то-то и оно, что никто. Так что кто бы сюда ни приехал, они вряд ли будут искать тут невест. Не того полета птицы.

Я не могла не согласиться с герцогом. Многие приезжали в наш край, но тут же уезжали, увидев убогие места и отсутствие радостей, которые постоянно дарует столичная жизнь. Столичные хлыщи, облачающиеся в последние модные наряды, не понимали нашей простой жизни. Она отпугивала их, как мертвецов отпугивал солнечный свет. Астор рассказывал, что за последние сто-сто пятьдесят лет ни одна из незамужних дам никуда из края не уезжала. Если кто и выходил замуж, то только за кого-то из соседей.

Тем временем дамы за столом оживились, принялись обсуждать возможность замужества и столичных красавцев, их глаза блестели от воображаемых картин принцев на белых конях, которые внезапно явятся к ним в наш простой и практически нищий край. Я заметила, как некоторые из них закатывали глаза и фыркали, придавая разговору легкий налет иронии. Но для многих это была единственная надежда на нечто большее, чем обыденная жизнь, наполненная работой по дому и заботами о младших. Они мечтали о роскоши и любви, которой, как им казалось, им недоставало.

Я же сидела, погруженная в свои размышления, слушала и молчала. Меня эта тема особо не интересовала. В моих планах не было места для романтических метаний. Мне нужно было разобраться с собственными делами и проблемами. Необходимость восстановить род постоянно давила на меня. Я наблюдала за дамами и их идеализированными представлениями и только мысленно вздыхала. Практичная землянка, я не верила ни в принцев, ни в их белых коней.

Глава 6

После обеда дамы переместились пить чай в гостиную, где на уютных диванах можно было и посидеть, и даже прилечь, а на столах из полированного дерева стояли фарфоровые чашки с замысловатыми узорами и сладостями, разложенными на блюдцах. Каждый глоток горячего напитка наполнял воздух его утончённым ароматом, и разговоры стали чуть спокойнее.

Мужчины же всех возрастов, независимо от их социального положения, с удовольствием отправились пощекотать себе нервишки в моем лабиринте привидений, который я построила в подвалах, вдохновленная земными ужастиками. Чудовищные истории оживали в темных коридорах, кристально-прозрачные зеркала с запертыми внутри духами создавали эффект полного погружения в нечто таинственное и невероятное.

Народ здесь не привык к подобному времяпрепровождению. Их обычные забавы обходились без сюрпризов и шуток, так что фигуры в белых простынях и странные звуки, доносящиеся из темноты, вызывали смешанные чувства: и страх, и любопытство. За развлечения платили охотно. И эти деньги шли на оплату прислуге, что было мне весьма кстати в условиях, когда каждая монета могла помочь прожить еще месяц. Во время подобного времяпрепровождения призраки напитывались чужими эмоциями, в основном страхами, становясь толще и сильнее. Они уже не были такими задохликами, как при нашей первой встрече; теперь они обретали формы, почти что человеческие.

– Найра Лидия, в округе ходят упорные слухи, что вы – дальняя родственница маркизов Дарайских, – с намеком произнесла высокая плотная купчиха Ванеда, без стеснения накладывая на свою тарелку вкусное фигурное печенье. Её темные густые волосы были собраны в строгую прическу, а на ушах сверкали тяжёлые золотые серьги, отливавшие разными цветами под светом магических шаров. Её супруг, удачливый купец, был одним из тех, кто смог раскрутиться благодаря фамильным амулетам, дарующим удачу в делах. И теперь муж с женой подыскивали женихов и невест своим троим сыновьям и двум дочерями. Надо ж было передать наследство в надежные руки. – И это тем удивительней, что, насколько мне известно, весь род Дарайских уже вымер, – продолжала она, её голос был полон самодовольства, как будто ей удавалось угадать чьи-то тайны.

Ванеда была из семьи малоземельного барона, и в отрочестве прочитала все несколько книг, что по какой-то случайности попали к ней в руки. Это позволило ей считать себя умной и образованной дамой, что, в свою очередь, привело к тому, что она полюбила щегольнуть умными словечками и сложными речевыми оборотами в своих беседах. Её манера речи была излишне вычурной. В высшем обществе её не любили, в гости особо не приглашали, в том числе из-за её заносчивости. Она оказывалась как бы изолированной, и всё, что ей оставалось, это щеголять своими знаниями на подобных редких встречах, словно это могло компенсировать недостаток настоящего общения.

Я на мгновение задумалась о том, насколько же завидной была её практически непоколебимая самоуверенность, даже если это всё оборачивается лишь словами и удачливой позой. В этом разговоре о родстве и слухах ощущалось нечто большее – насмешка судьбы, которую при большом желании можно было бы прочитать между строк. Я тихо усмехнулась, решив, что мои собственные тайны требуют большего внимания, чем легкомысленные разговоры дам о родственных связях.

– Немного не так, найра Ванеда, – покачала я головой, стараясь сохранить спокойствие в голосе. – Я не дальняя родственница, я – прямой потомок маркизов Дарайских, пока что единственный выживший член рода и носительница титула маркизы.

В глазах дам, имевших взрослых сыновей, мгновенно заработал калькулятор. Я могла видеть, как их мысли стремительно перемещаются от одной идеи к другой, словно они искали способ извлечь выгоду из этой неожиданной информации. Маркизы Дарайские, как сообщил мне Астор, славились и землями, и богатством. Так что что-то, да должно было остаться. А значит, деточку мужского пола, любого возраста, от восемнадцати до сорока лет, как минимум, можно было пристроить в добрые руки, причем с большой выгодой. Я заметила, как матери заранее рассматривали все варианты родства со мной и моим почти что вымершим родом, их глаза блестели от надежды.

Увы, здесь и сейчас брак, даже с самым завалящим бароном, был выгоден и мне. Род следовало возрождать. А бастарды и не признанные члены рода почему-то не спешили появляться на горизонте, оставляя меня в одиночестве с этой ношей. Я чувствовала, как на меня давит груз ожиданий, и понимала, что время не ждет.

– Найра Лидия, – вкрадчивым тоном обратилась ко мне Эстер горн Партайская, супруга герцога Алана горн Партайского. Высокая и плотная дама, она была одета в широкое коричневое платье, которое отлично скрывало все недостатки ее фигуры, но не могло скрыть её любопытства. Её голос звучал так, словно она пыталась выудить из меня больше, чем я готова была рассказать. – Я слышала, вы прибыли издалека. Неужели в том дальнем краю проживают родственники маркизов?

– Меня принял замок, если вы об этом, ваше сиятельство, – улыбнулась я ей, стараясь не выдать своего внутреннего напряжения. – Меня слушаются призраки. И именно мое имя сверкает единственным живым существом на древе рода. Магическом древе, смею напомнить. Думаю, таких доказательств хватит, чтобы не обвинять меня во лжи.

– Что вы, найра Лидия, – поспешно уверила меня Эстер, её лицо стало чуть бледнее, но она старалась сохранить видимость спокойствия. – Я и не собиралась обвинять вас…

Она не договорила – над сводами замка раздался истошный визг, который пронзил воздух, как холодный нож. Дамы мгновенно побелели, сравнявшись цветом лица с побелкой на стенах. Я заметила, как некоторые из них схватились за руки, и в их глазах отразился страх, который был мне знаком. Это был тот самый страх, который я использовала, чтобы напитать своих призраков, и теперь он вернулся, чтобы напомнить о себе.

Я только вздохнула.

– Астор!

Предок появился мгновенно, как будто ждал вызова. Впрочем, может, и ждал, и я совершенно и полностью предсказуема.

Теперь завизжали уже здесь, все присутствовавшие дамы. Вот же… Бездна!

– Молчать! – вспомнила я свое земное прошлое.

Народ замолчал. Мгновенно. Сидели и смотрели круглыми от ужаса глазами на призрака, широко ухмылявшегося рядом со мной.

– Астор, кто визжит там? Что вообще происходит? – повернулась я к нему.

– Уже никто не визжит, Лида, – с ленцой в голосе ответил тот, раскачиваясь из стороны в сторону, как какой-нибудь излишне нахальный джинн, позер, который любил вызывать смех и страх одновременно. – Все в полном порядке. Просто одна излишне впечатлительная служанка решила подсмотреть за нашими развлечениями.