Бой был впечатляющим. Мы уселись на притащенное кем-то бревно рядом с увлеченно глодавшими воблу парнями и узнали от них, что «эти козлы из «Серебряного грифона» бросили вызов нашим крутым пацанам из «Викингов». От «Грифона» выставили лоха по кличке Мерлин, у него шлем туфтовый, на клею, а меч ваще из фанеры». Зато «Викинги» выпустили на бой Илюху-берсерка, он противника уделывает за пять секунд – отскребать приходится.

– Да, – резюмировал Авдей. – И не подумаешь, что здесь кипят такие средневековые страсти. Илюха-берсерк – это тот, что с термосом на голове?

Я зашипела:

– Не иронизируй, а то побьют. Сам ты термос. Мальчик шлем клепал-клепал, а ты…

Авдей смотрит на меня невинным взором. Ничего, скоро взгляд станет другим – безразличным и пустым.

А пока – бой.

Нет, они все-таки неплохо дрались. Сознаюсь, пару выпадов я даже переняла бы, хоть и прошла отличную школу у одного из ночных посетителей библиотеки. Это был оборотень и жуткий дуэлянт, владеющий всем мыслимым холодным оружием. «Леди, – сказал он мне. – Люди лгут, когда говорят, что бриллианты – лучшие друзья девушки. Лучший друг девушки – рапира. Поверьте, вам пригодится». И я не стала отказываться от его уроков. Мы фехтовали в читальном зале, проносясь сквозь стены и столы, как две стремительные тени. Правда, пока мое искусство владеть клинком невостребовано…

А если появится Наташа?

Ну нет! Я подумаю об этом завтра! Завтра, когда Авдей будет уже далеко…

А сейчас он рядом и держит мою руку в своих ладонях, и шепчет мне на ухо всякие очаровательные фривольности, и его дыхание тепло щекочет мне ухо… И в соответствии с канонами сентиментального романа меня должны захлестнуть волны нежности и жалости. Не захлестывают. Не для того я родилась женщиной, чтобы стать бабой.

Мой разум остер, беспощаден и холоден, как скальпель патологоанатома. Без этого невозможно толково совершить заклинание, оно просто не сработает. Итак…

Эллоахим-ин-на…

– УРА!!!

Кругом победный вой и беснование. Что за черт… А, все понятно, пока я вспоминала, как быть ведьмой, закончился поединок между прославленным берсерком и жалким Мерлином. Причем победил именно жалкий Мерлин, чем и вызвал такую бурю восторга. Святая Вальпурга, даже мой возлюбленный скачет и рукоплещет как оглашенный! А я зажмуриваюсь от острого приступа головной боли. Соратники по Ремеслу меня поймут. Творить магию в момент мощного всплеска чужеродной ментальной энергии – все равно что поигрывать зажигалкой возле бензоколонки.

– Милая, тебе нехорошо?! – Авдей стискивает меня за плечи.

Черт, неужели я так бледно выгляжу?

– Нет, все нормально. – Я открываю глаза и стараюсь улыбнуться.

– Точно?

– Абсолютно.

– У тебя глаза печальные, Вика. Может, тебе скучно? Чем тебя развлечь?

Меня как черт дергает за язык.

– Ступай, сразись за мою честь. Я твоя Прекрасная Дама или кто?

Ну что я прискребаюсь к любимому человеку? Выставляю его посмешищем в собственных глазах! Ну какой писатель нынче мечом махаться станет…

– Хорошо, – легко говорит Авдей. Встает и кричит ряженым: – Вызываю сэра Мерлина на братский поединок за честь моей прекрасной королевы Виктории.

Вот это да!

Я рта не успеваю раскрыть, а Авдей уже на площадке, поигрывает чьим-то одолженным мечом. Рядом с ним Мерлин-лох и еще пара бравых парней с безразмерными плечами. Народ шумит, предвкушая новое зрелище, а у меня скулы сводит от страха. Конечно, я понимаю, убить – не убьют, но ведь синяк заработать можно легко. Дура я.

Ой дура…

Как можно отказывать себе в счастье быть рядом с таким мужчиной?!

Он фехтовал, как будто танцевал, хотя даже я видела, что меч у него дрянь, с неправильным балансом и неудобной рукоятью. И Мерлин неожиданно ему сдался, а после боя пожал руку и, кажется, спросил, какой у Авдея разряд… Тот засмеялся в ответ и пошел ко мне.

– Вы довольны, ваше величество? – церемонно кланяется он, а в глазах у него такое… постельное сумасшествие, что мое предательское тело начинает сладко ныть.

– Пойдем домой, – одними губами приказываю я.

…Мы не идем, а мчимся. Повезло кувшину – он медный и не страдает от очередного падения со столика.

– Да что это за одежда, столько пуговиц…

– Молчи…

– Не могу молчать! Ты такая…

– Описания оставь для романов. А сейчас просто люби меня.

Над нами сгущались тучи. В прямом и переносном смысле. За окнами стало по-вечернему сумрачно, по стеклу расплылись крупные капли.

– Первый весенний дождь, – сказал Авдей, стоя у окна.

Я лежала и смотрела на него. Я видела в нем то, чего еще не осознавал он сам. Он уже далеко, он в дороге. К своей Москве, своему ноутбуку с начатой повестью. К своему дому, который никогда не станет моим.

А может, я зря так? Ну встретились люди, понравились друг другу. Чего бы им вместе-то не быть? Можно ведь и не признаваться Авдею в своей ведьмовской природе (он, кстати, даже шрама над копчиком не заметил). Отменить полеты на шабаши, магию не творить, об инициации вообще не думать…

Только кем я тогда буду?

Для того чтобы быть птицей, необязательно летать. Но только если из птицы сделать чучело, какая же она будет птица?

Я родилась ведьмой, я стала ею. Может быть, если и рассказать Авдею, он поймет и даже восхитится. Но что-то мешает мне это сделать. И я не могу понять что.

– Авдей, – окликаю я. – Ты уедешь сегодня?

Он оборачивается:

– С чего ты взяла?

– Ты уедешь сегодня. Ведь тебе действительно пора.

– Едем со мной.

– Это нереально, ты же сам понимаешь. Ну, было… Но ведь надо как-то жить дальше…

Какие идиотские я говорю фразы! Ну а что мне еще-то выдать напоследок?

 
Может быть, это – последнее лето Господне,
С криками ласточек, ливнями, пеньем берез…
Мы ощутили такое впервые сегодня,
Поняли вдруг, что и мы умираем всерьез.
 
 
Кончились праздники. Тянет полынью от неба.
Стали суровыми, буднично смотрят леса…
Все я один не у дел. Все я думаю – мне бы
Самое светлое, нежное Вам написать…
 

– Авдей, не надо… Ну чего ты добивался, чтоб я заревела, да?! Тебе ведь уже на вокзал пора. Опоздаешь на экспресс, вообще не уедешь.

Он прижимается ко мне.

– Вика, почему мы такие дураки? Боимся сказать друг другу… Хорошо, я первый. Ты мне нужна. И я обязательно приеду, как только разберусь с делами. Ага?

– Ага, – вздыхаю я. Нет, не полюбит он ведьму. Слишком правильный. И не простит мне ночных полетов и гулянья нагишом перед всякой мужеподобной нечистью. Некоторые мужчины в таких вопросах крайне щепетильны.

На вокзале мы, кажется, ухитрились привлечь внимание всех отъезжающих, ожидающих и бомжей впридачу – очень уж активно целовались. Когда объявили прибытие экспресса, я тайком облегченно вздохнула: мне хотелось, чтоб все это поскорей кончилось. Хуже нет ждать и провожать.

– Я позвоню тебе! – крикнул Авдей, уже скрываясь в вагоне.

– У меня нет телефона… – прошептала я.

Теперь это не важно. Мой разум… острый как игла… состав дернулся… колеса натужно поворачиваются… он стоит у окна… холодный разум… экспресс набирает ход… холод… он в окне… холод…

Посыл.

Эллоахим-ин-на-стаарх-нроэн

Эллоахим’р-моон-ла-ар

Моон-ла ир-эрон…

Забудь любовь и гнев, имя и лик, день и мир, связанный со мной…

Сильное все-таки заклинание.

Только оно не имеет обратной отдачи. Я забыть не смогу.

Утром в понедельник я позвонила от соседки на работу и, сказавшись неожиданно заболевшей, выпросила еще один выходной. Я не хотела никуда идти и никого видеть. Было тошно. И чтобы раз и навсегда покончить с меланхолическими мыслями, я применила стопроцентно помогающее быстродействующее средство под названием «Генеральная Уборка Плюс Большая Стирка».

Посреди комнаты неистовствовал пылесос, на балконе ежились перепуганные ковровые дорожки, а в ванной отмокали тяжеленные портьеры, не стиранные мною уже лет пять. Постельное белье (то самое, на котором) я безжалостно прокипятила в перегонном кубе для магических зелий.

Предоставив своей бытовой технике самой справляться с порученным ей кошмаром, я вытащила из книжного шкафа все имеющиеся в наличии магические фолианты, прихватила кристалл и разложила все это хозяйство на кухонном столе со словами:

– Хватит отлынивать! Пора готовиться к инициации!

– Вот и я так думаю, Вика…

Я обернулась, содрогнувшись от ужаса и неожиданности. Передо мной стоял Баронет и интеллигентно улыбался.

– Как? Вы здесь… – прохрипела я, едва справляясь с управлением личного адреналинового потока.

– Ты не умеешь ставить охранные заклятия, – пожал плечами старый библиофил. – И личного демона у тебя пока нет. Сколько раз предлагал: заведи, заведи…

– Их кормить нужно, демонов, а кем, соседями, что ли?

– А хоть и соседями. Разве они представляют какую-то ценность? Просто деликатная ты женщина, Виктория. Себе во вред.

– Возможно, – кивнула я, – но это не является поводом к столь бесцеремонному вторжению даже… для вас.

– Не сердись, детка, на старого холостяка. – Он элегантно поцеловал мою руку. – Сколько лет не виделись. Не скучала?

– Некогда было.

– А ворожить тоже недосуг? Ох, учил я тебя, учил… Ладно, это разговор отдельный. Проводи-ка меня в свою гостиную.

Мэтру нельзя не повиноваться. Он оценивающим взором окинул уборочную страду в моей гостиной и изрек:

– Потеря любовника – хороший повод навести порядок в квартире. Да, Вика?

Я так и села на диван. Баронет счел это приглашением и незамедлительно пристроился в кресле напротив, материализовав в пальцах два хрустальных шарика. Это была его привычка – при всяком серьезном разговоре вертеть эти шарики в руке. Шарики стеклянно зазвенели, в них зажглись переливчатые искры…

– Откуда вы знаете про… Авдея? – Произнести имя человека, который наверняка меня забыл, было нелегко.

Баронет приблизил ко мне лицо, и я снова убедилась в том, что один глаз у него змеиный – холодный, немигающий и блестящий, как драгоценный камень.

– Я знаю о тебе все, моя дорогая. Я же как-никак тебя открыл и переживаю за твои успехи и неудачи всей душой.

– А у вас есть душа?

– О, Вика, как ты могла сомневаться… Душа у меня сентиментальная и очень влюбчивая. И весьма ревнивая. Я не хочу, чтобы какой-то человек завладел женщиной, которую я оставил для себя.

О как! Кажется, события принимают интересный оборот.

– Мнение женщины вы при этом спросить не удосужились? – сурово прищурилась я.

– Каюсь… – склонил голову Калистрат Иосифович. – Самонадеянно уверился в том, что ты никого мне не предпочтешь. Кажется, ошибся.

– Ошиблись. – Моим голосом можно воду замораживать. – Вы для меня всегда были наставником, но не более. И я хочу, чтобы такое положение вещей сохранялось и дальше.

– Понимаю. Мне следовало соблазнять тебя раньше, до того момента, как ты влюбилась в этого мальчика.

– Нет. Я и тогда отказала бы.

– Уверена? – еще обаятельнее улыбнулся Баронет и, протянув руку, погладил меня по щеке.

И я почувствовала, что этот соблазнитель может свести с ума любую женщину. Теперь я понимаю, о какой опасности сладострастных помыслов говорилось в средневековом трактате «Очарованный мир»: это случается, когда некая часть твоего тела думает вместо головы, и причем гораздо быстрее. Нет, такая постановка вопроса меня не устраивает. Я резко поднялась с дивана и сказала:

– Сожалею, но у меня другие планы на сегодняшний день.

И для пущей убедительности взяла в руки шланг от пылесоса.

– Гордая ты ведьма. Только бездарная. Тебе не хватает Силы, ты прекрасно это знаешь. И без меня ты эту Силу не получишь.

– Это почему?

Я услышала смех Баронета. Смеялся он странно – не размыкая губ…

– А ты книжечки-то магические почитай, Вика. Узнай, как ведьмам Имена достаются. Бесплатно ведь ничего не делается. А как сообразишь что к чему – вот его ко мне пошлешь…

Баронет уронил с ладони на журнальный столик крупную темную каплю. Ударившись о лакированную поверхность, она зашипела и превратилась в небольшую гадючку.

– Это Сервлет, мой любимый малыш. Он присмотрит за тобой…

– Убери отсюда своего шпиона, слышишь! – завопила я.

– Не надо так грубо, Вика. Я ведь могу и обидеться… – кротко проговорил Баронет и пошел к двери.

Я двинулась за ним, горько сожалея о том, что у меня нет под рукой подходящей шаровой молнии. У самой двери Баронет повернулся ко мне своим змеиным глазом и сказал:

– Хорошо, что ты догадалась использовать заклинание Мемории. Предусмотрительно. Иначе мне пришлось бы ставить цистерны с горючим на пути следования поезда с твоим возлюбленным. Столько лишних людей погибло бы…

– Как ты мог… – только и прошептала я, чувствуя такую ярость, что глаза заслезились.

– Любовь способна на многое, – усмехнулся Баронет.

– Любовь?!

– И еще, дорогая. Москва – очень криминальный город, ты же знаешь. Опасности подстерегают на каждом шагу. Это я так, к слову. До скорого свидания, Вика…

И он прошел сквозь запертую дверь. А я сидела в прихожей на ящике для обуви и ревела, и тряслась от страха за Авдея, и понимала, что отныне спокойная моя жизнь кончилась.

Мир стал черно-белым, с желтоватым табачным оттенком, словно старый дагерротип. Я часами бесцельно бродила по шокированной уборкой квартире, спустила в унитаз весь запас волшебных трав (кому-то с нижних этажей придется вызвать сантехника) и под горячую руку расколотила свою любимую чашку. На чашке была нарисована толстая улыбающаяся крыса, игриво вопрошавшая: «А кому сейчас легко?» Мне-то уж точно легко не было.

Бездарная ведьма!

Да.

Именно так.

И не потому, что толком не знаю заклинаний.

Потому, что не смогла постоять за свое первое настоящее чувство.

О какой ведьме собирается написать Авдей? О той, что будет сражаться за свое счастье? Это уж точно не обо мне.

Но я же хотела как лучше…

А взамен получила истекающего похотью старикана, который отнюдь не тонко намекает на свои серьезные по отношению ко мне намерения… Только его еще и не хватало.

Я, кстати, сразу после ухода Баронета захотела сжечь гадючку по кличке Сервлет, но она, сволочь, куда-то уползла. Искать не хотелось, черт с ней. Какой смысл за мной шпионить? Разве что Авдей вернется…

Но это невозможно.

К полуночи я окончательно спятила от своих мрачных размышлений и решила, что лучшим средством спасения от них будет выход в ночную библиотеку.

Когда я просочилась сквозь три закрытые на амбарные замки двери, то увидела в сборе всю свою полуночную читающую публику. Та приветствовала меня ровным гулом голосов и сразу засыпала запросами.

Подбирая литературу для некромантов, беседуя со знакомым вампиром о последней статье в «Прожекторе оккультизма» на тему общих тенденций в современной вампирографии, я почувствовала себя в своей стихии. Вот и весь мой ведьмин талант – проводить обзоры прессы для тех, кому прогрессивное человечество давно вбило бы осиновый кол в грудь.

Я запустила компьютер и решила позаниматься регистрацией вновь поступивших читателей. Хоть я и ведьма, к тому же ведьма с разбитым несчастной любовью сердцем, а учет и контроль прежде всего. За небрежность в документации наша начальница, банши на пенсии, такой вой подымет, что хоть беги.

Так, где у меня стандартный образец ночного читательского формуляра? Ага, вот:

ФОРМУЛЯР ЧИТАТЕЛЯ

Фамилия (не обязательно)

Имя

Истинное Имя (только с согласия читателя)

Год рождения

Год смерти

Год посмертной инициации (только для некротирующих лиц)

Биологический вид

Вид пребывания (для оборотней)

Род занятий

С правилами библиотеки ознакомлен, обязуюсь выполнять

Подпись (если возможно, то кровью).

Только вот на Баронета такого досье нет, хотя он наверняка не раз и не два бывал здесь посетителем, причем в мое отсутствие. И все равно следил за мной, за каждым моим шагом. Мерзавец!

Он знал обо мне все, я же знала только его внешнее имя, титул-прозвище и то, что он разбирается в волшбе лучше любого чародея. Среди знакомых мне ведьм и колдунов он производил впечатление налогового инспектора среди бизнесменов, позабывших вовремя подать декларации о доходах. И почему я думаю, что, не будь Авдея, я не согласилась бы стать любовницей Баронета? Скорее, наоборот. Приятно сознавать, что тот, кто тебя… тобой обладает, обладает еще и неограниченной властью. Часть которой, кстати, можешь получить и ты.

А теперь я сижу и не знаю, что делать, являя собой классический образчик безмозглой женщины. Возлюбленного лишилась (причем сделала это сама и сознательно), могущественного врага, набивающегося греть мне постель, – приобрела. В отличие от всех остальных безмозглых баб, имеющих на такие жизненные случаи легион подруг, советчиц и утешительниц, я давно лишена удовольствия общаться с ними. Не с кем мне советоваться. И плакаться в чью-то жилетку тоже не получится.

Я отключила программу регистрации и вывела на монитор свой любимый бесконечный пасьянс. Это была игра на любителя. Никто находящийся в здравом уме и твердой памяти не станет ломать голову над раскладом, в котором масти ежесекундно меняются, как им вздумается.

– Доброй полуночи, Вика…

Я вздрогнула (что-то часто я стала вздрагивать). Но, оказалось, напрасно. Это был мой старый знакомый оборотень-дуэлянт. Если так дела пойдут, я скоро и от безобидной коллеги Наденьки с ее эльфами шарахаться начну.

– А, это вы, Мулен Руж… Доброй полуночи. Рада вас видеть.

– А уж как я-то рад! Верите ли, милая Вика, так устал от своих метаморфоз, что не чаял, когда снова приму облик, в коем преимущественно читаю. Есть ли что новенького?

– Вам по специальности или так, для души?

– Ой, пропади она пропадом, моя специальность, один радикулит с ней! Верите ли, простыл тут намедни, так и лапы ломило, и хвост прямо-таки отваливался! Нет, вы мне что-нибудь человеческое дайте.

– Про Гарри Поттера не хотите почитать?

– А это что за зверь?

– Да не зверь, а так, вундеркинд-волшебник. Очень сейчас популярен у дневной публики.

– Хм, возьму. Автор из наших, не знаете?

– Нет, не похоже…

– Ну и хорошо. А то наши очень уж нудно пишут, читаешь и зеваешь. Помню, читал как-то одного, по фамилии де Сад. Никакого художественного чутья и знания жизни.

– Вполне вас понимаю.

Мулен Руж как-то особенно взглянул на меня и вздохнул.

– Вика, я, конечно, не имею права быть таким навязчивым, но… у вас все в порядке?

– Я плохо выгляжу?

– Верите ли, Вика, я знаю вас не первый год, и вы никогда не появлялись на рабочем месте со столь небрежным макияжем. Мне кажется, вы чем-то расстроены.

Я опустила голову.

– Да. Но это очень личное.

– И все-таки… Может быть, я сумею вам помочь? Раньше вы никогда не отказывались от моей помощи.

– Раньше я не боялась быть откровенной и доверчивой.

Мулен Руж уговорил-таки меня отправиться с ним в скромный кабачок «На улице Вязов». Несмотря на название, кабачок оказался респектабельнейшим заведением, в котором даже монахиня-кармелитка могла бы попить чаю без ущерба для своей нравственности. Самым крепким напитком здесь был кофе. Мы заказали турецкий вариант этого напитка и уселись за самым дальним столиком, дабы не привлекать внимание.

– Я даже не знаю, с чего начать, – неловко улыбнулась я.

– Давайте начнем с того, что мне известно. До сего дня я считал вас, Вика, порядочной, талантливой ведьмой с милой внешностью и нешуточным интеллектом. У вас не было врагов, а друзьям (к коим я смиренно отношу свою недостойную персону) вы предпочитали не навязывать лишний раз свое общество, хотя это зря…

– Теперь все изменилось. Во всяком случае, у меня появились враги. Целых два.

– И?.. – проницательно потребовал продолжения Мулен Руж.

– И… я полюбила человека. Просто человека.

– Появление врагов с этим как-то связано?

– Да… одного. Он… ну, мой враг, несколько лет наставлял меня в практической магии, потом исчез. А позавчера я встретила Авдея…

– Человека так зовут?

– Да. Я влюбилась. И это ужасно! Совершенно мне не свойственно. Впервые так серьезно, понимаете? Я даже хотела оставить ведьмовство, чтобы быть с ним. Но… потом поняла, что без магии не смогу. И не захотела создавать ему проблем. Зачем ему ведьма? Разве обычных женщин мало…

– И что вы сделали? – Голос моего собеседника слегка посуровел.

– Заклинание Мемории. Он уехал, тотчас забыв, что я вообще когда-то была в его жизни. Только мне без него плохо!

– Извините, Вика, но вы дура, – вздохнул Мулен Руж.

– Правда? – обрадовалась я. – Я и сама так подумала.