Ученица заледеневшего сердца.

Рассказ первой Ведьмы

Но всё же, они смогли познакомиться, благо отсылка к договору помогала.

И так как ужин звал, то плавно переместились за стол. Хороший стол, это я вам доложу не семечки на завалинке щелкать! Гораздо, гораздо располагательней к доброму разговору. Семечки – это если просто посплетничать. Кто налево сходил, кто справа чего- то левого притащил. Кому больше досталось, а кому только семечки щелкать и осталось. Хотя, кто их на завалинке-то держит?! Вопрос вопросов!

После сытного ужина, где будущие собеседники перебрасывались только короткими фразами, ибо с набитым ртом говорить оно как не очень удобно, ситуация перетекла к чаю.

А вот тут уж простор! А вот тут уж и разговор! Или даже целая беседа может завязаться. Иногда и более чем.

– А слышали вы, уважаемый Валд, старую, старую сказку, – начала Ведьма, – да что я спрашиваю! Кто её не знает?!

Но есть у неё продолжение. Сказочник малую деталь упустил. Сказочники они такие, начнут своё плести, как наплетут, наплетут, потом глядь, поглядь, а почему от разобранного механизма куча деталей осталась. Так было и в этот раз.

В далекой, далекой стране, с холодным, холодным, ОООООЧЕНЬ, очень холодным климатом жила прекрасная королева. Очень прекрасная. И настолько же холодная, как климат тех мест.

Ей было лень платить дровосекам за дрова, истопникам за работу, и она поступила иначе.

Заледенела сама. Ну, что с ней потом сталось, вы и сами помните. Растаяла.

И сказочник сказал, что на том сказке конец, а кто слушал молодец, возьми с полки пирожок.

И вот тут и скрылся тот самый рогатый, который вечно прячется в деталях.

У королевы была ученица. На тот момент, когда двое подростков умело, растаяли замороженную на всю себя правительницу, ученица была послана очень далеко. Королева вообще была умелицей по части послать.

В командировку её заслали. Платили ли ей посуточные и так далее, не могу, сказать, не важно для нашей истории.

Важно то, что она вернулась к своей повелительнице, а той и след простыл. Прогрелся, если уж соблюдать истину.

Ученица тоже была жуть, какая холодная, и её девизом было:

«Мстю лучше подавать из морозильника!»

И она убралась ещё дальше. Что ей никто не мешал строить коварные планы.

Ученицу звали Льдинкой. И она была гораздо умнее и изощренней в хитростях, чем растаявшая учительница. Впрочем, так и должно быть, ученики должны стать сильней учителя. Это даже не обсуждается.

И должна вам рассказать, что она не так просто стала Льдинкой, у девочки было очень трудное детство.

Родители её так назваться имели право только по бумажкам.

На дочку внимания не обращали вообще, отдав всю свою любовь странной, завлекательной жидкости. Они топили в ней и любовь к дочери, и к её младшим братьям.

Мелким часто приходилось ночевать где-то попало.

На чердаках, около печных труб, скупо делившихся с ними тем теплом, что оставалось от прогорающих в теплых каминах дров.

Летом ещё как-то можно было согреться, свернувшись калачиком под лапами елей.

Этих детей знали все лесные обитатели. Зайцы жалели дрожащих двуногих. Больше, чем их собственные родители, и даже больше, чем остальные двуногие, яростно провозглашавшие свою праведность и высокую моральность.

Зайцы делились с ними морковкой, уворованной на огородах, капустой, с раскидистыми листьями.

И дети благодарно гладили их по ушкам, обнимая, когда засыпали. Так было теплее.

Иногда родители вспоминали, что они родители. И начинали воспитывать своих чад.

Чада после этого долго плакали, и потирали места воспитания. Порой им приходилось лечить друг друга, чтобы стало возможным хотя бы сидеть не на коленках.

Соседи…что ж, соседи, у каждого была своя семья, и свои семеро по лавкам. Кому нужны чужие голодные рты? Да и сражаться с родителями, поднявшими свой дух до победного над всем и всеми состояния, пока они были в состоянии стояния, мало кому хотелось.

Росли малыши, как сорная трава. И как любому сорняку им доставались и тычки, и пинки, и затрещины. Они сами становились похожи на зайчат, или волчат, когда их слишком уж затюкивали.

В конце концов, нашлась-таки одна неравнодушная душа, и отправила детей в приют. Не факт, что их условные родители не произвели бы ещё. Но хотя бы эти были пристроены.

Младшие остались в приюте. Но старшая, Льдинка, давно уже поняла, что ничего хорошего ни от близких, ни от далеких ждать не приходится.

И сбежала из приюта, решив, что обязательно станет сильной. Такой сильной, чтобы все, кто обижал её и её братиков и сестричек, склонились перед ней, дрожа и заикаясь от почтения!

Но что это всё я, да я говорю! – прервала рассказ Ведьма, – расскажите о себе, Валд.

Валд замялся. Немного нерешительно начал:

– Понимаете, я раньше думал, что я весь такой, растакой, замечательный. Но почему-то после разговора с вашей старшей…как-то понял, что мне действительно нечего о себе рассказать!

Ну, родился. Ну, в садик ходил…в школу…в институт…

А вспомнить-то особо и нечего.

Он примолк, Ведьма спокойно смотрела на него, ожидая продолжения.

– Я не отказываюсь исполнять договор, поверьте! – умоляюще вскинул на неё глаза Валд, – я только прошу дать мне немного времени, что-то сейчас бурлит в мыслях, что-то пытается мне показать себя. Но…пока я самого себя не совсем понимаю. Просто прошу дать мне немного времени.

Повторил он.

Ведьма понимающе улыбнулась.

– Что ж, понимаю. Тогда на сегодня можно попрощаться.

– Позвольте! – воскликнул Валд, – а как же сказка про Льдинку?

– Завтра моя подруга продолжит вам её рассказывать. Эту сказку, – Ведьма немного грустно усмехнулась, – знают все мои сестры. Вся тысяча Ведьм. И те, что будут после нас, тоже станут её рассказывать.

Она грустная, но очень поучительная. И с абсолютно неожиданным окончанием!

Улыбка стала лукавой. И как Валд не просил рассказать всё до конца сегодня, девушка осталась совершенно непреклонной, попрощалась, и растворилась в сумерках.

И ему тоже пришлось отправлять домой. Вечер уже был. Поздний. Пора спать.

Чтобы завтра поработать, ожидая вечерней встречи.

Второй вечер начался с приключений

Валд весь день ощущал приятное чемоданное настроение. Вроде бы ничего особенного, ну, посидят, ну, поговорят. Но с какого-то момент…с обеда…или раньше…ай! Какая разница?! Почему рядом с ним работало ожидание чуда.

И о, чудо! Работа спорилась на ура. Даже начальник отдела, одобрительно кивнул головой, сказал:

– Растешь, парень! Не зря я к тебе присматриваюсь. Правда, что-то ты последнее время как – то на отвяжись, работал, но вижу, взялся за ум, взялся. Будем посмотреть, как оно у тебя дальше пойдет, пора уже, наверное, тебя на следующую ступень двигать. Может потому и работал абы как, что заскучал?

Валд улыбнулся, не рассказывать же, что вечером его ждет встреча с Ведьмой, поблагодарил и продолжил трудиться.

Несмотря на ожидание, день пролетел мгновенно, работы было переделано море.

И вот он уже спешит в Дом.

Уже и ворота видны, всего метров десять осталось, как вдруг…

Да, да! ВДРУГ!

Мимо просвистела не то шаровая молния, не то ракета, идущая на посадку. С грохотом, подвыванием, и аккомпанементом окружных котов, и проснувшихся от дикого концерта, ворон.

Снаряд неизвестного происхождения приземлился прямо перед парадным крыльцом.

Раздался громкий смех человека, довольного собой, и с земли поднялась девушка.

Ну…как девушка… Ведьма однозначно!

Нос испачкан, брючина оторвана, веснушки пляшут, глаза бесенятся…

Валд открыв створку ворот, застыл стеблом.

Девушка, ведьминского антуража, спокойно отряхнула пыль и траву с себя, наклонилась, подняла что-то с земли, и озабочено крякнула:

– Мда…недоработочка! Надо обдумать!

Увидела стоящего столбом Валда, улыбнулась заговорщицки:

– Вы ничего не видели! Уговор?

– Я, да, мне…– и тут парень уловил свою выгоду, – а что мне за это будет?

– Уважаю деловых людей, – хохотнула испытательница, – договоримся! Вы проходите, я сейчас немного носик попудрю…

И она снова расхохоталась. Потому что, прежде чем пудрить, его следовало отмыть.

Гарри Квоттер в квантовом отражении

Как всем известно, в квантовом пространстве, у каждой частички находящейся здесь, имеется двойник, находящийся там.

Но иногда что-то сбивается, и тогда такое может найтись…такое, открыться, что лучше бы никогда не открывалось, ни за что не находилось!

Взять хотя бы борщевик Сосновского, рос он себе, рос, в горах рос, никому там не мешал.

Но надо же было архи заумным ученым приделать ему парочку чего-то там быстроходящего, или троечку…нет, скорее всего единичку с минусом, какой ученый, такое и произведение. И что мы получили?

Бешеный укроп на всю страну! Ну,…может не на всю, но нашу Новгородчину он заполонил конкретно.

Может, потому нас пока ни в какие высшие категории и сферы и не пускают?

Вдруг мы там какой-нибудь квазар на аву да кидавранем?! Кинем, а потом выкинуть не смогем?! Мы ж могим…то исть можем, так правильно да?

А то сейчас все словари перешерстила, там ЕГО го пробежалось, всё под полосатый флаги расписалось, поди, пойми, окейно оно океюешчно… ахаханюшки!

Ну, так вот.

Всем известный герой, всенародно…да, что там всенародного?!

Всемирно любимого сериала, обидевшись на то, что его исполняет потомок Пиноккио, прямой причем, судя по походке, и инструменту. Откуда все эти палочки взялись, одному папе Карло ведомо!

К чему я веду? И причем тут Ведьмы?

Ой, ну до чего ж нетерпеливый народ пошел, прям вот не дадут огурцам созреть, подавай им химические добавки! Чего ворчу?

Должность у меня такая. Пообщались бы с Ведьмами, да Ягами, да Лешими, поняли бы.

Одному яйцо, да обязательно от Фаберже, да чтоб расколотить на виду у всех, второму хлеба не надо, дай первого поучить, что нельзя фабержовые яйца колошматить, куриными да Кащеевыми пусть обходится.

А вот хороший вопрос:

– Откуда у Кащея взялось яйцо? А?!

Он же скелет!

Медик внутри меня вопит и ругается латынью на такое полное несоответствие анатомическим подробностям.

Всё, всё! Порция ворчалок закончена. Потом расскажу, как сюда Гарри влетел. Хотя…ему ли с его метлой в чем-то помешать можно?!

Ведьмочка отмыла нос, попыталась припудрить, поняла, что веснушки всё равно будут торчать наружу, и кончик носа шелупониться, показала себе язык в зеркале, и вышла к гостю.

Гость, после, испытанного способом передвижения хозяйки нынешнего вечера, стресса, сидел смирно.

Напротив него сидел кот, оказавшийся кошкой.

В параллельных реальностях ещё и не такое может быть, а Валду давно стало понятно, что врата, через которые он попадает в дом, не просто ворота на участок, а портал в параллельную реальность!

Кошка смотрела скептически на смирного гостя. Гость смотрел на кошку. И на её прямые намеки на нарезанную тонкими ломтиками, истекающую искристым жирком рыбку на столе, внимания обратить не мог, ибо кошачьим языком не владел, от слова совсем.

А кошка так его презирала сейчас, что даже по русски с ним говорить не желала.

Гость, облитый кошачьим презрением, уже начинал опасаться, что та перейдет к каким-то более активным действиям, потому жутко обрадовался появившейся Ведьмочке.

Её сияющее всеми веснушками личико ангельской чистоты, слегка конфузили глаза. Ангельского в них было мало.

Скорее обещание приключений на весь организм, резко, неожиданно и с завидной регулярностью.

Но Валду сейчас было не до чтения по глазам. Ему бы…хоть немножко уверенности в том, что сегодня больше никто ниоткуда не свалится, кошачье пренебрежение не выльется во что-то материально пахучее, и вообще, голодный он! Какие тут гляделки?!

Хозяйка этого вечера всё поняла. Или сама была голодна, и они без долгих реверансов перетекли за стол.

Ужин прошел под слаженным аккомпанемент жующих челюстей, и довольного тракторного, кошачьего тарахтения, чьи намеки, наконец – то были услышаны и удовлетворены.

И настал час рассказа.

– На чём моя коллега вчера остановилась? – спросила Ведьмочка, доедая пирожное с клубникой со взбитыми сливками.

Валд, прожевав бутерброд, который он взял, несмотря на неодобрительные взгляды кошки, явно почуявшей в нём конкурента, рассказал, чем вчера закончился рассказ.

Ведьмочка вздохнула:

– Эх! Вот как всегда мне достается самая трудная работа! Ладно! Слушай.

Ядовитое мороженое от коварной Льдинки

Конопатая Ведьмочка повздыхала, повздыхала, покрутилась в кресле, устраиваясь поудобней, но деваться некуда, контракт подписан!

И начала повествование:

– Льдинка была намного продвинутей и хитрее своей учительницы. Она прекрасно понимала, что такими темпами, катаясь по старинке на санях, пусть с самыми быстрыми ледяными оленями в упряжке, много каши не сваришь.

И много народу не выморозишь.

И коварная девица пошла и поступила учиться в кулинарный техникум. Выбрав особое направление – мороженщицы.

А так как была она искусна в работе со льдом и снегом, умела смешивать краски от белого до темного, легко и играючи, то быстро стала самой лучшей ученицей на курсе.

Сдала экзамены экстерном, и открыла свою кондитерскую «Мороженное от Льдинки».

Да у неё отбоя не было! И было это довольно давно, когда такого массового повально похвального изобилия не наблюдалось.

Ах, какое вкусное было мороженное в её магазине!

Ах! Какие ароматы! Оно таяло на языках, оставляя одно желание съесть ещё порцию.

Вот только никто не замечал, да и по сейчас не замечает, что после того, как человек, большой ли, маленький ли, отведает такой сласти, ужасти, становится ему до всего остального мира глубоко по льдистому.

И идет он потом учиться, и становится …а кто вы думаете в местах со столь говорящим первым слогом сидит?

Администрация, охти мне! Если у них мини, страшно представить, где макси, и что там творят!

Про мэрию и говорить нечего.

Кто мэээээчит? Мда…у кого глаза рогом, тот и мычит. А всё на Люцифера валят…Можно было бы в бэээээрию переименовать, но кто знает?

Реформы-то в разгаре. Ещё ЕГЕГЕкнем, хекнем, крекнем, и вместо мэээээ, бээээ начнется.

И так уже, зайдешь за льготой ( тоже говорящее словечко, ль ….не от Льдинки ли?), а на тебя такие глаза смотрят, такие… прям пальцем ткнуть хочется, чтоб проверить, а жива ли ты девица, а жива ли красная?!

Только нельзя, нельзя пальцами в них тыкать! Техническую службу жалко! Ежели каждый станет в эти ледяные администатуи пальчиком тыкать, они ж потом их оттирать умучаются!

Да ещё придется инвентарь покупать, чтобы отпечатки тыкнутые стирать, а из чьего кармана за них платить станут?

Из налогоплательщицкого, чистый льдистый! Тут и размышлять нечего!

К конопушки аж горло перехватило от такой тирады, и она схватила бокал с морсом, чтобы его промочить.

Валд немного испуганно спросил:

– И что? Всё мороженное такое? Я его тоже люблю!