Глава 2

Виктор

– Слушай, Ворон, как это у тебя получается? – гоготнул Леха, протягивая руку к только что заштопанной футболке. – Так офигенно, как ты, даже моя маман не шьет. А она, между прочим, хирург! В стежках понимает…

Я глянул на напарника. Эта зараза только что занырнула в горловину и теперь расправляла на животе трикотаж с жутко довольным хлебалом. Еще бы: прореха на пузе была из тех, которые проще дорвать, чем починить. Так что возился я с ней с четверть часа. За это время блюдо с пирожками, что стояло на столе, почти опустело. В основном благодаря Лехиным усилиям.

– И куда в тебя только все влезает? – с досадой спросил Михалыч, который нацелился было на последыша в тарелке, но Леха оказался проворнее.

– Лезет огурец в банку, – с готовностью отозвался этот верткий, как змея, пожиратель и добавил: – А я потребляю.

– Потребитель, у тебя скоро рожа в шлем не пролезет, – заметил я, убирая пустую посудину со стола.

Сегодня смена выдалась спокойная. Но никто этому особо не радовался: плохая примета. Стоит только сказать вслух, как обязательно раздастся сигнал тревоги. Так что сидели за столом, обедали тем, что из дома принесли, и беззлобно перешучивались.

– Зато она у меня привлекательная! – не растерялся этот пирожковый жрец. – С ней самое то клеить девочек на раз-два. А ты только пеной обливать умеешь.

У-у-у… Припомнил же мне позавчерашнее, мелкий паразит!

Леха и вправду был невысок. При зачислении в пожарку он по требованиям прошел по самой нижней границе, которая была в сто шестьдесят пять сантиметров. Зато недостаток роста напарник компенсировал неуемной энергией. Только благодаря ей он умудрился в прошлую пятницу вытащить наш расчет – всех четверых – в клуб отметить свой день рождения.

– Ну так приходится, – хмыкнул я в ответ. – Кто ж знал, что ты, говоря «будет жарко», имел в виду не танцы, а ту полоумную, которая сама себя подожгла.

Сказал – а сам вспомнил эту чокнутую. Она и без вспыхнувшего спирта была штучка с огоньком. А как испепеляла своими зелеными глазищами! Такие не забудешь. Откуда-то была уверенность: если я ее еще раз встречу – обязательно узнаю. Несмотря на то, что в пене и лица-то почти не разглядел. Хотя… Да ну ее. То, что крошка темпераментна, хорошо в постели. А во всем остальном – это сущий вынос мозга. А мне он еще пригодится.

– Да кто ж знал, Ворон, что та девка так полыхнет? – фыркнул Леха и добавил: – А у тебя, Вик, язык такой острый, что ты без ножа обойтись можешь. Кстати, отрежь мне хлеба, раз встал.

Вместо ответа я положил перед напарником буханку, доску и, собственно, нож.

– Не наглей, салага, – прокомментировал я.

– Но попробовать-то стоило, – ничуть не смутился Леха и начал пластать хлеб. А затем, соорудив себе нехитрый бутерброд из двух оставшихся кругляшей колбасы и бородинского, откусил ломоть и, запив сухомятку чаем, с набитым ртом спросил: – А тебя кто классно шить научил? Мать? Сестра? Подружка?

– Сам, – честно ответил я, и напарник подавился, закашлявшись.

– Че, правда, что ли? – не поверил Леха.

– Ну да, – подтвердил я и ехидно добавил: – Хочешь, и тебе дам пару уроков… Вдруг втянешься.

– Да ну на! – махнул рукой Леха. – Лучше бы дали попробовать мясную запеканку! Ту, что в холодильнике стоит. Кто, кстати, ее принес, не в курсе?

М-да… И куда только свой пронырливый шнобель напарник не успел сунуть? Впрочем, Лехин нос заглядывал, кажется, везде. Чаще всего под женские юбки, конечно… Ловелас напарничек был еще тот. Хотя кто из нас не ловелас? Даже Михалыч… Но мысленно и тихо. А вот рыбалку он любил открытой, громкой и беззаветной любовью. И про блесны с мормышками мог часами рассуждать. Это был его способ выпустить пар. Как и у Лехи его повернутость на сексе.

Но лучше уж это, чем выпивка, к которой одно время пристрастился Веня. Он же Вениамин Олегович, наш старший. Тогда, после большого пожара, в котором погибло несколько человек, он и начал закладывать. Хорошо, что смог взять себя в руки и закодировался. Теперь вот медитацией занялся.

У каждого из нас была какая-то отдушина. Иначе свихнешься. Ведь каждый раз борьба с огнем – это еще и борьба с собой. Когда все инстинкты вопят: уходи! Ты здесь сдохнешь! А ты танком прешь в самое пекло. Пытаешься вынести из пламени, спасти… И не всегда получается сберечь… Иногда бывает слишком поздно, но ты не веришь и… идешь, понимая, что сам можешь не вернуться. Когда это не только мозгами осознаешь, но и видишь смерть, сталкиваешься с ее кривым оскалом регулярно, может потечь котелок.

Вот только это тот стресс, который в спортзале не снимешь. Проверено. Мы все, чтобы поддерживать форму, занимаемся. И бегаем, и штангу жмем… Но с тренировками адреналин выходит, а мысли – нет.

Так что, когда почувствовал, что совсем хреново, обратился к спецу. Мозгоправ посоветовал заняться творчеством… А поскольку рисовать я ненавидел с детства, а носки дырылись с завидной регулярностью, то начал осваивать азы кройки и шитья по видео из яндекс-дзена. Чем рукоделие не искусство? Вот я и занимался этой арт-терапией, стиснув зубы. Не сказать, что очень нравился процесс. Скорее результат… Особенно когда получались ровные стежки, без затяжек и узлов.

А потом как-то заснял наши пожарные будни на мобилу, как мы в части с ребятами, пока нет вызовов, учимся, тренируемся. Ну и выложил видос, обрезав лишнее. А затем еще пару и… сам не понял, как обзавелся каналом. А с ним – и тысячами подписчиков. Моя отдушина сама нашла меня. Но блины (и железные, и жареные) из жизни не ушли. Остались…

Из мыслей меня выдернул голос Вени.

– Йог, твою мать! – выругался он во славу Кришны, когда зашел на кухню и чуть не запнулся о валявшуюся перед дверью тапку. – Есть что пожрать?

Леха тут же запихнул в рот остатки бутерброда и кивком указал на овощной салат.

– А как же, – давясь остатками хлеба с колбасой, заверил мелкий. – Вот, специально для тебя. Витаминный.

Веня скривился, словно посетитель борделя, которому предложили вместо развратной сочной молодой сисясточки чопорную высохшую старую деву с заверениями, что она ничуть не хуже.

На лице старшего отразились все стадии принятия неизбежного: от «Да какого хрена?» до «Хрен с ним!».

– Ладно, давай свой салат, – махнул Веня рукой.

Леха услужливо сообщил:

– Он не мой, он общий, – и щедро пододвинул к старшому весь тазик.

Но не успел Веня взяться за ложку, как раздался сигнал тревоги.

– Твою ж мать! Пожрал, называется, – с чувством бросив прибор в овощи, выдохнул он, и мы дружно ломанулись из кухни.

Потому как на страдания о неразделенной любви к обеду нам давалось ровно ноль секунд. А еще шестьдесят, чтобы натянуть ботинки, комбез, куртку, шлем и выехать из части.

– Всё? Все? – ровно через минуту спросил Михалыч, садясь за руль.

Услышав наше нестройное «да», он вдавил педаль газа. Взвыла сирена, и мы помчались из пожарной части. Ровно до второго перекрестка, где нам и попался идиот.

Спрашивается, зачем ходить на охоту в лес, если все олени на дорогах. За рулем. Один из них как раз заблокировал проезд, встав в левую полосу.

– Водитель синей гранты, освободите дорогу спецтехнике! Уйдите вправо, – рявкнул я через мегафон.

До придурка начало доходить, хоть и не сразу. Легковушка повернула, дав нам проехать. Хорошо хоть, больше на дороге нам таких альтернативно одаренных не попадалось. И, даже заехав во двор, не пришлось растаскивать машины. Так что, отбив диспетчеру о прибытии, начали работы.

Горел деревянный барак в старом районе города. Расселенный. На этом месте должны были скоро начать стройку. Так что подожгли, скорее всего, бомжи. Они часто разводили костер, чтобы погреться, прямо на полу.

Пылало уже знатно. Но главное, что сообщили: внутри никого не было. Услышав это, выдохнул. И не я один. Веня, глянув на огонь, скомандовал:

– Так, щас Михалыч шмальнет лафетом. Потом ты, Ворон, бери СВД, дуй на стрелу. Будем проливать, чтоб не перекинулось. Леха, цепляйся к колонке. Я страхую.

Я лишь кивнул, схватил ствол высокого давления пожарного рукава, который разматывал Веня, и по выдвинутой Михалычем лестнице полез.

Мелкий шустро начал присоединяться к гидранту, ведь воды в бочке хватит минут на пять – семь тушения.

– Смотри-ка… Пустыми приехали, – глядя на это, возмутился кто-то в толпе зевак.

Всегда находились те, кто знал лучше всех, как надо работать. А случалось, что пьяненькие хозяева, видя, как горит их жилье, грозили нас и уволить: дескать, мы во всем виноваты. Ехали долго, тушили не с той стороны… Поэтому-то они погорельцы! И вообще ни при чем! Все из-за треклятых пожарных.

Одним словом, много чего слышать приходилось… Не всегда лестного.

Так что на выкрики ротозеев внимания не обращали.

Михалыч зарядил сплошным потоком воды, обдав все вокруг полыхавшего барака, пока бочка не опустела.

– Давай метров тридцать мота, не меньше, – крикнул я старшому и, натянув респиратор, полез, держа СВДшку.

Когда начал проливать кровлю, приехал и второй расчет. А за ним и третий.

Шифер уже полопался, из-под него вырывались языки пламени, и было понятно, что дом не спасти. Да и незачем. Его бы все равно снесли.

– Ну че там у тебя? – услышал в рацию голос Михалыча.

– Да нормально. Вода идет, – отозвался я.

Голос из-за маски вышел глухим, но водитель, работавший с насосом в задней части машины, все, что нужно, понял.

– Поддать давления не надо? – уточнил он.

– Нет, – выдохнул я.

– Хорошо, щас к тебе еще одно звено на помощь идет, – сообщил Михалыч.

Было жарко, как в духовке. Дико хотелось сделать хотя бы один глоток воды. Майское солнце палило вовсю, посильнее, чем иногда летом. Так что, когда спустя полчаса все закончилось, ощущение было, что не я шарашил из СВД, а по мне: вся футболка под защиткой была мокрой от пота.

Когда проверили и убедились, что все полностью потушено, старшой доложил диспетчеру, и мы отправились обратно в часть, чтобы пробыть там ровно двадцать минут. А затем вновь зазвучала тревога…

– Да какого хрена? – не хуже нее взвыл Веня, который, переодевшись, только-только взялся за ложку.

Но и вторая его попытка осалатиться не удалась.

– Это судьба, – глубокомысленно хмыкнул Леха.

– Это подзатыльник. Тебе. Будет. Если не перестанешь подкалывать, – предупредил Веня.

Мелкий проникся. В смысле заткнулся. Жаль, ненадолго…

К слову, на этот вызов я не забыл прицепить на куртку гоу-прошку, как до этого. Пусть снимает. А вечером обрежу, смонтирую, заблюрю лица, замажу то, что показывать не стоит, и выложу на канал.

Карина

Первый день на новом месте выдался насыщенным, и единственной передышкой в нем оказался тот самый перекрестный допрос с котлетным пристрастием в столовой. После я убедилась в том, что Снежана Вампировна меня невзлюбила: она скинула такую гору заданий, что разгребла я ее ближе даже не к вечеру, а к ночеру. Так что мыслей об ужине, когда вышла на улицу, уже не было. Я оказалась сыта по горло. Правда, работой, а не едой. Но это уже детали.

Вдохнув полной грудью весенний воздух, в котором витал аромат сирени, я поправила ремешок сумки и двинулась вдоль улицы. Яблони стояли словно в снегу, а чуть дальше, в парке, до одури цвела айва.

Алая лента заката на западе уже догорела, и на небо выплыл золотой рог луны. Час пик миновал, и поток машин оживленно мчал по дороге, сверкая фарами, шурша шинами и словно задавая ритм никогда не спящему городу, в котором дневная суета сменилась праздным весельем и вечерней романтикой. За последнюю отвечали парочки, которых сегодня на улице было непозволительно много.

А я же со своей дорогой, очень дорогой половиной, которая стоила мне километров нервных клеток, уйму сил, времени и приличной суммы денег, рассталась месяц назад. Стоило только подумать о бывшем, как в сумочке завибрировал телефон. Едва достала его и глянула на дисплей, как выматерилась.

«Сволочь» – гласила надпись на экране. Вот помяни заразу – появится сразу. Несколько секунд раздумывала. Самым приятным в звонках бывшего было смотреть на его пропущенный вызов, но, зная Антона, я могла быть уверена: этот гад не отстанет, пока ему не ответят. Будет набирать раз за разом до полуночи.

Выдохнув, нажала на экране на значок зеленой трубки.

– Недобрый вечер, – произнесла прохладно, чувствуя, как заныли зубы от одного вида знакомого имени на дисплее.

А ведь когда-то я любила его слушать. Да и самого Антона тоже… любила. Была наивной. Верила ему. Впрочем, не я одна. Нас таких были тысячи…

Я вляпалась в Антона полгода назад. Красавец-брюнет, интеллигентный, старше меня всего на пару лет, а уже успешный бизнес-тренер, гуру в сфере инвестиций… Одним словом, не парень – мечта.

Но за таким блестящим фасадом несущие конструкции оказались напрочь гнилыми. Но в первое время я этого не замечала. К тому же Антон в лучших традициях поп-психологии отлично мог оправдать любой свой неблаговидный поступок. Например, за ужин сегодня твоя очередь платить. У нас же равноправие. Я уважаю тебя как личность и не хочу проявлять мужское доминирование в отношениях… А то, что в прошлый раз мы перекусили в бургерной, а сейчас сидим в ресторане – это уже детали, о которых вспоминать – дурной тон. Зато фото том-яма и отбивной с подачей от шефа этот гад выложить на своих аккаунтах не забыл!

И так было во всем! Машина – в кредит. Дорогие костюмы для выступлений – напрокат. Все ради иллюзии успешного успеха.

Антону верили, на его тренинги шли, платя за его инфоцыганство немалые деньги.

Я прозрела не сразу. Помог один снимок. Его, к слову, мой благоневерный скинул сам в переписку с комментарием, что к ужину опаздывает и уже перекусил… Все бы ничего, но в углу кадра я заметила край женского маникюра и… Когда нет подозрений, можно и не заметить деталей.

Но тут любовный дурман спал, включился профессиональный азарт, и я на раз-два выяснила, что Антон мне не просто изменяет. У этого гада было целое расписание! Он встречался помимо меня параллельно еще с четырьмя девушками! Сволочь.

Когда я все это узнала, создала общий чат КАМАЗ (от аббревиатуры имен Карина, Алина, Марета, Аня, Зоя), где и опубликовала, так сказать, результаты личного расследования. А после… Такая жара не снилась ни одному школьному родительскому чату. Но, когда страсти улеглись, а злость на изменщика, вопреки всему, сплотила, мы разом бросили этого полигамного му… яйценосца.

Не знаю, как у других, но у меня с Антоном получился фееричный скандал. После выяснения отношений бывший гордо ушел, забрав свои вещи и прихватив из квартиры последнюю пачку макарон.

Я же сначала кипела от гнева, а потом позвонила квартирной хозяйке и попросила разрешения сменить замки.

«Что, выгнала?» – тут же все правильно поняла эта мудрая женщина. Я подтвердила, что да, все истинно так. После чего получила добро на плотничество, а вместе с ним и напутствие от Элеоноры Робертовны: «Только когда возвращаться будет – не вздумай пускать!»

Она как в воду глядела. И недели не прошло – Антон позвонил. Хотел «начать все с чистого листа», как он сам сказал. Видимо, закончились макароны, а просрочка по автокредиту как раз началась, не иначе.

Я его снова бросила. На этот раз по телефону. А этот гад, как заправский бумеранг, вернулся. И так несколько раз! Вот и сейчас…

– Карин, ну чего ты так сразу. Я же поговорить хотел… – протянула эта сволочь тоном, который раньше заставил бы меня почувствовать себя виноватой сразу во всех прегрешениях мира. Но не сейчас. – Ты что, обиделась на мои слова? Я просто тогда был не в потоке и не в ресурсе.

Последняя фраза бывшего за секунду превратила меня из уставшей обессиленной девушки в злобную энергичную фурию. Опять эта чертова поп-психология! Как же она меня достала!

– Вообще-то не слова, а поступки, – напомнила я. – Я про измены!

– Слушай, милая, сейчас я не готов дать тебе общение на эту тему, – сел на любимого конька Антон, норовя развить тему до масштабов сама-дура-виновата.

Иногда мне казалось, что он даже не прочитал, а сожрал слишком много книг по псевдопсихологии и сейчас его тошнит модными выражениями. Благодаря им он виртуозно умудрялся уходить от ответов на прямые вопросы.

Я остановилась посреди улицы. Резко выдохнула, прикрыла на миг глаза и… Решила ответить Антону на его же языке.

– Дорогой, извини, но твоя токсичность мне не отзывается, а твой газлайтинг на меня больше не действует… – милым голосом пропела я в трубку.

Секунда молчания и…

– Карина? – удивленно переспросил бывший. – Ты в порядке?

– В абсолютном. А ты? – уже нормальным голосом спросила я.