Первый раз на место происшествия я выехала вместе с Боже. Это была кража металла из трансформаторной будки, принадлежащей телекоммуникационной компании. В те времена кража металла была необычайно распространена. Провода обрезали регулярно, и везде, где только можно. Потом за небольшую плату их сдавали на металл.
Мы вышли из машины, представитель компании показал нам, где срезали провода. Боже достал свой чемодан, кисточку, дактилоскопический порошок и обработал поверхность щита трансформатора.
Когда представитель компании отошел в сторону, я спросила: «Ты ищешь отпечатки пальцев? Есть там что-нибудь?» Боже широко улыбнулся и ответил, что, конечно же, тут ничего нет. Главное, Вика, это сделать умный вид и имитацию деятельности, тогда все будут довольны. Этот первый урок я хорошо запомнила, и когда позже поделилась им с Лукасом, он внимательно выслушал меня, усмехнулся и сказал: «Умный человек Боже, так и нужно».
У каждого эксперта был свой чемодан, в котором находилось множество необходимых для работы вещей: упаковочные материалы для найденных следов, фонарик, отвертки, плоскогубцы, ножницы, порошки для выявления следов рук и ног, всевозможные контейнеры для изъятия биологических материалов (таких, как слюна, волосы, кровь, сперма, а также гипс и многое другое).
Мне тоже выдали чемодан, но он оказался абсолютно пустым. Я искренне удивилась и спросила у Лисова, как же так? Что же мне теперь с этим делать? И тут я получила урок номер два. У всех когда-то были пустые чемоданы. Нам никто ничего не выдает. Не переживай, соберешь потихонечку.
Конверты, бумагу, ручки, ножницы и скотч можно прихватить во время осмотра краж из офиса. Стерильный бинт можно воровать из аптечек, во время осмотра краж из автомобиля. Так по чуть-чуть чемодан и заполнишь…
Лисов, правда, забыл добавить, что все приобретенное нужно держать под замком, иначе оно куда-то исчезало, причем необычайно быстро. Наш комиссариат был заколдованным местом: все, что оставалось без присмотра хоть на несколько минут, исчезало совершенно мистическим образом. Так однажды мой радиоприемник в мгновение ока телепортировался двумя этажами выше и я нашла его только спустя несколько месяцев.
Мне нравилась моя новая работа, она не была скучной, я узнавала много нового, не сидела на одном месте, да и моим постоянным спутником был фотоаппарат.
Иногда даже удавалось поснимать, как говорится, для души. Мои коллеги были интересными собеседниками, и сама работа в некотором смысле подразумевала романтику.
Мы выезжали осматривать места преступлений, в основном это были кражи из хозяйственных построек, садовых домиков, квартирные кражи, кражи из автомобиля, периодически пропадали привязанные в поле коровы, реже случались кражи из магазинов или происшествия, связанные с насилием и смертью. Каждый день я училась чему-то новому.
Сам комиссариат был очень интересной, сложной, иерархической структурой. Я познавала нюансы и тонкости выживания в этом мистическом лабиринте взаимоотношений.
Мертвых бояться – в морг не ходить.
Блатной фольклор
Если в районе находили неопознанный труп, то дежурный эксперт утром ехал в морг фотографировать его и снять отпечатки рук. Так случилось и в дежурство Боже. Утром он собирался ехать дактилоскопировать труп и предложил поехать с ним. Мне было любопытно, и я согласилась.
Здание морга стояло несколько в стороне, в бывшем военном городке. Жилых домов рядом не было. Внутри оно выглядело как типичное государственное учреждение: крашеные белой масляной краской двери с табличками, пол, покрытый старомодной керамической плиткой, стены, выкрашенные светло-зеленой, масляной краской.
Мы прошли в служебное помещение, а затем в холодильник. В нос ударил резкий, очень сильный запах, он не был похож ни на что другое. Запах был едкий, и, казалось, что он буквально проникает внутрь и заполняет все возможное пространство.
Огромный, смуглый, черноволосый санитар выкатил к нам тележку с телом, покрытым черным мешком, наподобие мусорного. Я видела только ступни ног. К пальцу была прикреплена бирка с номером, ступни были малиново-пурпурного цвета и покрыты паутиной. Резкий запах, пугающий вид огромного санитара, пурпурные ступни и паутина… Мне стало жутко, воздух как будто застрял в горле, в панике я бросилась к выходу. После первого посещения морга у меня внутри поселился панический страх. Я с ужасом думала о том, что когда-нибудь мне придется вернуться туда одной.
Наш комиссариат размещался в новом, четырехэтажном здании, оно находилось возле городского рынка, а рядом располагались три бара-кафе. И мы шуточно, а иногда и для конспирации, называли их первый, второй и третий комиссариаты. В пятницу, после работы, мы отправлялись во «второй комиссариат» поболтать и выпить пива.
Бары были однотипными, дешевые забегаловки, в которых можно было выпить и перекусить. Особенной чистотой они не отличались, да и публика в них собиралась очень своеобразная: в основном торговцы с рынка, полицейские и проститутки. По вечерам во втором комиссариате играла живая музыка, пьяные торговцы с рынка устраивали танцы, а иногда даже можно было увидеть ментовской стриптиз.
Пятница, за Лисовым после работы зашла жена Василиса и мы вчетвером (я, Василиса, Лисов и Лукас) направились в первый комиссариат. Приземлились в небольшом банкетном зале, что было очень удобно.
Мужчины заказали себе пиво, Василиса – вино, а я решила заказать чай. Лисов принес напитки и, к своему ужасу, в чашке я обнаружила рыжего таракана. Я взяла чашку и понесла показать бармену. Не очень трезвая барменша, не моргнув глазом, ловко выловила таракана пальцами и подала мне чашку обратно. Конечно же, я не стала дегустировать сей райский напиток, но осталась поддержать компанию коллегам. Лисова эта ситуация искренне развеселила, в особенности мое негодование и возмущение. «Не переживай, Викочка, таракан много не выпил», – посмеивался Виталик.
Мы с Василисой с любопытством рассматривали друг друга. Она была симпатичная, хорошо одетая женщина, в разговор она не встревала, слушала молча, впрочем, как и я. Мы сидели и слушали байки Лисова и Лукаса, а рассказывать они были мастера.
Когда Лукас и Виталий ушли за очередной порцией пива, Василиса подсела ко мне поближе и начала разговор:
– А ты знаешь, что я намного старше Виталика?
– Нет, я думала, что вы ровесники.
– Мы учились в одном институте, там и познакомились. И, несмотря на то, что я его на целый год старше, у меня получилось женить его на себе, и теперь я держу его в ежовых рукавицах. Он у меня вот тут, – и она, крепко сжав, показала мне свой кулак. – Я контролирую каждый его шаг.
Странная женщина, подумала я. И зачем она все это мне рассказывает…
Спустя месяц, Лисов ушел в отпуск, и Игорь поставил меня дежурить самостоятельно.
Дежурных машин были две: «Таблетка» (микроавтобус УАЗ) и «Козлик» (тоже УАЗ тысяча девятьсот семьдесят седьмого года выпуска). Обе машины особенной скоростью не отличались, поэтому поездка в район занимала не менее двух часов. Мы редко ездили со скоростью более восьмидесяти километров в час.
Дежурство начиналось с построения, которое называлось развод. Дежурная команда состояла из: криминалиста, дознавателя, эксперта, водителя и кинолога. Мы выстроились в линеечку и дежурный комиссар, с важным видом, осматривал наш внешний вид и спрашивал сводку происшествий в районе за последние сутки. Мы должны были утром выучить наизусть номера угнанных машин и приметы пропавших людей.
Развод очень развлек меня. Сложно было поверить, что эти кажущиеся взрослыми дядьки и тетки серьезно относятся к небольшому утреннему спектаклю. Сначала мы нервно зубрили сводку, выстраивались в одну ровную линию, руки по швам, а дальше все происходило, как в старом анекдоте: медведь встречает в лесу зайца и спрашивает: «Заяц, почему без шапки?» и бьет зайца по уху. Если он встречает зайца в шапке: «Заяц, почему в шапке?» и бьет по уху. И так при каждой встрече. Однажды волк и говорит медведю: «Медведь, ну что ты все без шапки с шапкой, будь оригинальней, попроси, например, закурить». На следующий день, медведь встречает зайца в лесу:
– Заяц, закурить есть?
– Тебе с фильтром, без фильтра, легкие, крепкие, табак?
– Заяц, твою мать! Почему без шапки?
Именно с этого вопроса начался спектакль: «Почему без шапок – не по форме?» Либо: «Почему в шапках в помещении?»
Сегодня нас разводил комиссар Шустрицкий по прозвищу Попандопало. Импозантный, очень важный и серьезный мужчина. Бывший политрук военной части, каким-то лихим ветром военной кочевой жизни его занесло в независимую Литву. Где, неожиданно и резко, встал ребром вопрос знания литовского языка.
Надо отдать ему должное: политрук справился со своей задачей и выучил язык, но получалось у него это на удивление коряво. Да настолько, что нарочно не придумаешь. И стал комиссар притчей во языцех, живым ходячим анекдотом.
Дежурным водителем был Братан. Он работал сутки через трое: три дня на тракторе в приусадебном хозяйстве и сутки водителем дежурной оперативной машины. В этот раз, Попандопало решил с особой тщательностью построить Братана. Но, так как ни один, ни другой, по-литовски не разговаривали, но пытались, то вот такой разговор, в переводе на русский, состоялся между ними:
– Утюг видел?
– Понял, комиссар!
Что означало следующее:
– Почему брюки не глаженные?
– Извините, комиссар, исправлюсь.
Нужно заметить, что литовский язык, был слабым звеном очень многих работников, так как государственным языком Вильнюсского района был «тутэйший» – гремучая смесь польского, русского, белорусского и литовского языков. Понимали его только местные жители. Чтобы иметь представление, приведу в качестве примера пару предложений:
– Там за фераночкой стоит кубэчек. (Кружка стоит за занавеской).
– Тут недалеко: езжайте через там, дальше попросту, пшез жеку, там увидите. (Тут недалеко: вот туда, затем прямо, через реку и там увидите).
После развода, мы, каждый со своими рабочими принадлежностями, загрузились в машину и поехали в район.
Моим первым самостоятельным выездом стало изнасилование в салоне автомобиля. Лукас предложил поехать вместе со мной, на что я радостно согласилась. Позже он объяснил, что не хотел, чтобы бы я на месте происшествия изъяла весь автомобиль целиком. На второе и все последующее происшествия я выезжала уже самостоятельно.
Сутки работаешь – трое дома. Если ночь была спокойной, значит, повезло, а вот если всю ночь приходились ездить по району, то потом сутки нужно было отсыпаться.
Основными происшествиями были кражи из садовых домиков, дачники в сезон перевозили пожитки на лето и регулярно посещали свои владения, а пожитки, в свою очередь, регулярно пропадали.
Садовые домики были хуже чумы, их было огромное количество в Вильнюсском районе и из них регулярно пропадало немыслимое количество вещей. В первую очередь, металл: алюминиевая посуда, медные провода, затем бытовая техника, плитки, телевизоры, обогреватели. Многие вызывали полицию даже из-за консервной банки или самодельной удочки, так как для многих пенсионеров это был способ развлечь себя.
Мы понимали, что люди хотят заявить о проблеме, и уже сам факт того, что кто-то залез в твой домик, очень и очень неприятен. Мы не имели права, ни гражданского, ни морального, говорить людям, что вы попросту теряете и свое, и наше время. Никто не будет искать вашу консервную банку или алюминиевую ложку, как бы обидно вам ни было. Никто не заменит вам сломанный замок. Прежде всего, потому, что это в любом случае нереально. Количество уголовных дел, количество времени на его расследование и количество людей, которые этим занимались, было не соотносимо и иррационально.
О проекте
О подписке
Другие проекты