Молодой Вишнёвый Пенёк жил рядом с высокой берёзой во дворе многоэтажного дома. Вернее жила. Она считала себя дамой по имени Вишня Прежде. Несколько лет назад ураганный ветер сломал молодую вишню почти под корень. Пришли люди и спилили сломанное деревце, оставив невысокий изящный пенек. Пришлось привыкать к новой жизни. Сначала она представилась ближайшим соседям : Берёзе и Шиповнику, как Вишня Встарь, ей казалось, что это имя похоже на слово " стар " – звезда. Она слышала когда- то беседу двух школьниц, которые сидели под её цветущей кроной и учили иностранные слова. Но Шиповник объяснил ей, что такое " встарь". А так как Вишня Прежде была очень молода, она решила, что ей не подходит такое имя.
Шиповник тогда ещё добавил, что сейчас она просто пенёк, а не то что прежде. Вишня промолчала, но она была не согласна с Шиповником, вечно он втыкает свои колючки, куда не просят. Такой красавец, но характер просто ужасный. А вот слово " прежде" ей очень понравилось. Она считала его загадочным. Поэтому она забрала его себе.
Лето выдалось в этот год тёплое и влажное, трава вымахала выше Вишни Прежде. И её даже не было бы видно, если бы не дети, которые прибегали поиграть за дом и сминали траву. Они играли то в магазин, где Вишня была кассой, то в кукольную жизнь, где она превращалась в сцену, вершину горы и многое другое. Дети называли место, где жила Вишня Прежде Задомьем и очень любили его.
К ней часто прилетали бабочки ,божьи коровки и другие летающие. От прикосновения их лапок Вишне Прежде становилось щекотно и она смеялась.
Шиповник, кутаясь в шикарный белый плащ из своих цветов, не понимал ни её радости, ни выбора детей.
– Интересно, что они в тебе нашли? Пень обыкновенный. И радуется ещё. Чему? Тому что выше травы не видит ничего? Тому что уродлив ?
Вишня Прежде гордо молчала. Но в душе ей было грустно и страшно.
Никто не заступался за бедную бывшую Вишенку. Берёза была слишком высока и мысли её витали далеко от двора. Она смотрела поверх домов вдаль и беседовала только с Дождём, Солнцем и Ветром. Вороны изредка затевали с ней разговор, но она не любила ворон с их криками и прочей суетой. Маленьких птичек, правда, она качала на своих ветвях и слушала их рассказы, когда они ненадолго присаживались на неё.
Так что Вишня Прежде была очень одинока.
Как-то ранним утром к ней пожаловал случайный гость. Пакет с прекрасным ярким рисунком на шелестящий груди принесло ветром и зацепило за Вишню Прежде.
– Франт и вольный путешественник к вашим услугам, – представился он.
– Вишня Прежде, – смутившись ответила она.
– Хах, – сказал Шиповник.
Берёза не обратила на Пакет внимания.
– Так Вы мадмуазель? – галантно спросил Пакет у Вишни, – если так, то целую ручку.
И забыл про неё. Он пустился в описание своих путешествий.
– Где меня только не носило. Я ж свободен летать, куда захочу. Не то что вы, те, кого держат корни. Погодите, я вам сейчас расскажу – обратился он к Шиповнику. Тот, как обычно привлекал внимание в это время года своими шикарными цветами.
Шиповник забыл про свои иронические " хах" и слушал рассказы вольного франта открыв рот.
А Вишня Прежде чувствовала от них невыразимую тоску и никчёмность собственного существования.
Пакет шелестел, надувался, трепыхался и говорил, говорил, говорил.
Тут сверху раздался красивый, но сильный голос
– Так ты ж пустой. И слова твои пусты и лживы.
Жители Задомья впервые услышали голос Берёзы.
Пакет встрепенулся и заносчиво ответил
– Ну уж нет. Чем я только не был наполнен. Что только во мне не носили и не хранили. Да откуда ж вам знать об этом. Дерево и есть дерево.
Берёза захлопала всеми листьями.
– Браво, мистер Пустозвон.
И больше ничего не сказала.
А Вишня Прежде робко спросила
– Чем же вы были наполнены? – ей не терпелось узнать об этих удивительных вещах.
–Да, чем же?-сказал Шиповник и осёкся,ему не хотелось поддакивать пню.
– О,-напыщенно начал шелестеть Пакет,– всем,чем только нужно было наполнить меня людям. Разными вещами.
–Так тебя наполняли люди?Чем было нужно им?А не тебе? Шиповник презрительно хмыкнул.
– Мы с Вами,сударь,на ты не переходили,– сдулся Пакет.
– Пожалуйста,не перебивайте, – Вишня Прежде сердито посмотрела на Шиповник,чем озадачила его.Раньше она не была такой смелой.
– Рассказывайте,– попросила она Пакет.
– Вам не понять,-презрительно ответил ей Пакет,-вы ж пень.
У Вишни заболела сердцевинка и она замолчала.Шиповник выдал саркастическое
– Ну,ну.
Сердцевинка у Вишни Прежде болела и болела.И она плакала.
Сверху вдруг на неё опустился Изумрудный Жук и легонько постучал по ней лапкой.
– Увашшшшаемая,– очень тихо прожужжал он,-Берёза хочет с вами поговорить.Но один на один.Не засыпайте ночью.Вам будет знак.Вишня Прежде заволновалась,какой уж теперь сон.Его,правда сказать, и так бы не было,после всего произошедшего.Когда в Задомье пришла ночь,окна погасли. Фонарей здесь не было и только оранжевая Луна равнодушно лила свой призрачный свет на местных обитателей.Вдруг на Вишню Прежде упала тоненькая берёзовая веточка.Она подняла взгляд. Берёза заговорщицки ей кивала.
– Здравствуйте,-прошептала бывшая Вишенка.
– Малышка,-тихо сказала ей Берёза,-послушай, не твоя вина, что ты стала Вишней Прежде.И не заслуга Шиповника,что он цветущий и растущий.И уж точно не стоит впадать в тоску от рассказов пустого существа и позволять болеть от них своему сердцу.
– Но,-начала Вишня Прежде,– потом вздохнула,-откуда Вы знаете?Про мою тоску и про моё сердце?
Берёза бросила на неё листочек.
–Я долго живу.И хотя редко говорю,очень много вижу.
–Всё же мне бы хотелось тоже увидеть побольше,чем трава и дети.И попутешествовать.
– Милая девочка,-зашелестела Берёза,-путешествовать можно и не трогаясь с места.А можно летать повсюду и ничего не видеть.Можно наполнять себя всем, что тебе важно,а можно быть набитым тем, что в тебя набили другие. Как твой обожаемый Пакет.Он и летает то не туда, куда хочет,а куда ветер подует,или куда люди отнесут.
Кстати, знаешь,чем он был, так сказать, наполнен в последний раз?И в какие края было последнее его,так сказать, путешествие?
– Он не успел рассказать, – прошептала Вишня Прежде.
– Он бы и не рассказал,– засмеялась Берёза,-но мне не хочется о нём больше слышать и говорить.Вот что я хотела сказать тебе.Живи, смотри вокруг, слушай, наслаждайся дождём и солнцем, играми детей, визитами летающих, шелестом травы.Ибо это есть у тебя и это настоящее. У каждого из нас оно своё.Никто не знает, какое из них больше, какое меньше, никто не знает, что такое лучше, что такое хуже.Береги свою сердцевинку и не давай ей болеть из за глупых насмешек и пустых россказней.
Вишня Прежде остаток ночи с замиранием сердца думала о словах Берёзы. Потом ненадолго заснула. Разбудили её голоса людей. Они убирали мусор с дорожек .
– Мешки кончились, – крикнул один другому.
– Да вон пакет в траве, возьми пока его, – ответил второй.
Пакет благополучно наполнили мусором и унесли на помойку. Он и пикнуть не успел. Шиповник хотел что то съязвить про путешествия и наполнения, но сказал только
– Ага.
Вишне Прежде немного было их жаль. И Пакет, и Шиповник. Совсем немного. Теперь она была занята другими мыслями.
Пришла осень, за ней зима. Сначала бывшая Вишенка путешествовала, то с бабочками, то с улетавшими птицами, то вальсировала с падающими листьями.
– Всё мечтаешь? – хмуро спрашивал у неё Шиповник всю осень, так и не добиваясь подробных ответов. А Берёза осыпала её золотом.
Зимой они заснули, а Вишня Прежде нет. Она танцевала со снежинками и обнималась с сугробами. Весной, когда Берёза и Шиповник проснулись и начали выпускать первые нежные листочки, они вдруг увидели молодую вишнëвую поросль вокруг Вишни Прежде.
– Привет,-сказала она им. Я поменяла имя. Теперь меня зовут Вишня Всегда.
Шиповник молчал, ему отчего – то стало стыдно.У Березы навернулись слезы радости.Но она сказала, что это просто берёзовый сок. Вокруг Вишни Всегда порхали бабочки.
Дождь лил и лил. Вторые сутки. Не переставая. И это радовало Асфальт, мокрый, блестящий, новенький. В дождь автомобили ехали медленнее, и он мог более точно подсчитывать те, которые имели честь быть окрашеными в благородный цвет имени его, в цвет "мокрого асфальта". Одна,вторая,третья… Асфальт распирало от гордости, он был очень доволен собой и считал себя успешным и респектабельным. А как иначе? Посреди центра города, в окружении огромных сияющих зеркальными окнами зданий, шикарных и величественных ему нужно было непременно соответствовать. Дождь лил и лил, машины скользили и скользили. Асфальт считал их, блестел и соответствовал. Зажглись апельсины фонарей, монпансье реклам, и все это разноцветное великолепие отразилось на Асфальте. Тогда он перестал считать автомобили, сбившись со счета, и вдарился в самолюбование, ловя бесконечый свет летящих фар, переливающихся реклам и уверенных в себе, немигающих фонарей. Утро разбудило Асфальт яркими лучами взошедшего солнца, засверкавшего на нем, еще мокром и черном. Он не любил Солнце, оно придавало ему серый цвет, лишало лоска и делало мягче. Это его жутко раздражало. То что он раздражался, раздражало его еще больше, потому как в такие моменты он терял статус "непоколебимого и непробиваемого". А надо было держать марку. Асфальт сурово взглянул на небо, в тайне лелея мечту увидеть там набегающую на смеющееся Солнце дождевую тучку. Не было тучек. Даже облаков не было. Ни одного. Зато Солнце веселилось во всю. Отражалось в стеклах, заглядывая в важные, презентабельные офисы, прыгало по Асфальту, подбрасывая и забирая остатки луж, ласкало проклюнувшуюся острую травку на влажных газонах, нежно разворачивало робкие, любопытные листочки на редких здесь деревьях. Оно было везде! Настырное, неистовое весеннее Солнце!!!
И как ни старался Асфальт игнорировать его, он не мог. Но вид делал.
Непоколебимый и непробиваемый. И мечтал о Дожде. Солнце светило нещадно уже несколько дней и все-таки сделало свое дело – Асфальт стал мягче. Он даже заметил, что рядом с ним, помимо автомобилей и громадин-зданий существуют газоны с нежно-зеленой травой, деревья с раскрывшимися ладошками листьев, которые ловили солнечные подарки и восторженно апплодировали легкому весеннему ветерку. Асфальт лениво замечал,что это все не раздражает, а удивляет его, даже делает сентиментальным и чувствительным. Но он никак не мог оказать сопротивление своему новому настроению, никак не мог заставить себя соответствовать. Солнце!!! Солнце знало свое дело. Ласковое утром, жаркое днем, очаровательно-фееричное вечером. "Что со мной?"– размышлял Асфальт, приходя в себя от ежеутреннего душа, которым обдавали его городские поливальные машины, и становясь на часок черным и блестящим. Но размышления его заходили в тупик. Он просто не успевал найти ответ на свой вопрос, слишком быстро и настойчиво заключало его ласковое, веселое Солнце в свои объятья. И он почти сдался. Почти. Ночью пошел дождь. Невероятный, неудержимый, буйный. Под оркестр грозы он исполнял свой неистовый, бешеный танец до самого утра, хмурого и уставшего. Асфальт воспрял духом и вернулся в состояние самодостаточности и самовлюбленности.Он больше не замечал деревьев, травы и клялся , что больше не поддастся ни на ласки,ни на тепло, ни на объятья. Ни за что!!! Он снова считал серые машины и благоговел перед застывшими в своей заносчивости и респектабельности небоскребами.
Хитрое Солнце выглянуло из-за туч с целью разведки, и легонько тронув Асфальт, засверкало на нем. Асфальт не дрогнул. Солнышко выжидательно спряталось. Сделало еще одну попытку, еще и еще. От его игривых набегов Асфальт стал высыхать. Но он помнил о своей клятве и ничего не замечал. И тогда Солнце, прогнавшее наконец последнюю тучу, всепоглощающее, залившее весь мирок,где жил Асфальт, Солнце, которое видит всё-всё на Земле, нашло
слабое место у своего сурового визави. Это была обычная, совсем еще незаметная трещинка на Асфальте, о которой он даже не подозревал.
Боже! Какая бы была у него реакция!!! Трещина!!! На непоколебимом, непробиваемом нем!!! Страшно подумать, какая бы была реакция…Солнце задумалось и....стало греть, и, греть и, греть эту преступную трещинку в своих солнечных размышлениях.
Что-то тревожно стало Асфальту. Некомфортно как-то. Что-то даже незаздоровилось. Это его раздражало, он терпеть не мог ничего непонятного. А он действительно не мог понять, что с ним происходило. Но марку нужно было держать. Соответствовать. К ночи Асфальту полегчало, он снова смотрел на фонари, рекламу и мельком на звезды. Слушал, как шуршат автомобили по нему, сухому и еще теплому от солнечных поцелуев. И он засыпал, засыпал, засыпал под это шур-шур-шур.
Утро было неописуемо ужасным. В трещинке, так и не замеченной Асфальтом до этого кошмарного момента, появился зеленый росток! На его твердом, нерушимом, гладком покрытии – трещина! В трещине что-то, чего не должно быть!!! Он разваливается! Он теряет презентабельность! Может хоть какой-нибудь автомобиль задавит этого, преступно проникшего диверсанта, это наглое создание, тянущееся к Солнцу изо всех сил. Нет, вряд ли…вряд ли…Слишком близко к тротуару оно находится…Да если даже его и раздавят, трещина-то останется. Она разрастается с каждой минутой! ОООО!!!! Я погибаю,я разрушаюсь!!! Такого приступа паники у него еще никогда не было. Никогда! Он даже думать забыл о соответствии статусу "непоколебимого и непробиваемого", он был в отчаянии.
Ночью Асфальт не успокоили ни привычная картинка из мелькания разноцветных огней, ни серые машны, цвета имени его, ни неожиданный дождь…А под утро ему приснился страшный сон. Он увидел себя потрекавшимся, заросшим травой, презираемым заносчивыми снобами-небоскребами…
Но пробуждение оказалось ещё страшнее. Чей-то звонкий, восторженный голосок беспрерывно повторял:"Ах,здравствуйте! Ах,здравствуйте! Здравствуйте!" "Сон продолжается", – подумал Асфальт, сначала прислушиваясь к голоску, а потом увидев на месте ростка ярко-желтое создание на ножке-трубочке, которое поворачивало свою золотистую головку во все стороны и кланялось без остановки. И Асфальт не выдержал. Он сказал. Нет, даже закричал:" Замолчи!!!Замолчи!!!" Созданье взрогнуло и поклонилось:" Здравствуйте! Рад Вам, дорогой сосед!". Асфальт покинули остатки самообладания и достоинства. Он был в ярости! "Сосед????!!! СОСЕД???!!! Это я – сосед??? Это моя территория! Это вообще – Я!!! Ты вторгся, ты вырос прямо на мне!!!" Одуванчик, а это был именно он, закачался от такой грозной тирады, потянулся к Солнцу, которое что-то успокаивающе зашептало ему и снова поклонился Асфальту. " Все мы тут соседи, все мы живем на Земле. Рад Вам". У Асфальта пропал дар речи.Он ничего не смог возразить малышу и предпочел замкнуться.
Всю ночь Асфальт пребывал в смешанных чувствах, то впадал в состояние гнева и несогласия со словами Одуванчика, то находил в них долю истины, а то и не долю, а истину. Он ни на минуту не заснул, совершенно не заметив, что пошел дождь и сделал его блестящим и черным. Позже, прогнав тучи, взошло Солнце. И маленький Одуванчик, пробившийся сквозь трещинку в непоколебимом Асфальте, беспрестанно радовался и благодарил светило, которое сияло и улыбалось своему крошечному земному воплощению.
Асфальт поразила такая откровенная несдержанность, такая бесстыдная эмоциональность, но он решил не уподобляться, не опускаться и не вмешиваться. Он даже дал себе слово не слушать этих восторженных речей вовсе. А Одуванчик продолжал радоваться жизни. За несколько дней своего существования он узнал о ней больше, чем многие, гораздо дольше живущие на Земле. Он умел смотреть и видеть, слушать и слышать. Он запоминал и пересказывал вслух все, что ему удавалось узнать: и неуловимые рассказы Ветра, слетевшего с горных вершин, промчавшегося над зелеными, волнующимися кронами лесных деревьев, которые хранят древние сказки и легенды о волшебных существах и событиях. Он перепевал убаюкивающие песни Дождя о ручьях, которые стремятся к рекам, текущим в изумрудно-синие моря и океан, в котором скрываются миллионы чудес. Переводил чириканье воробьев о всех городских событиях и секретах переулков, тупичков и окраин, озвучивал короткие, стремительные ролики из зеркал мчащихся машин о бесконечных магистралях и проселочных дорогах, о невиданных городах и деревеньках, восторженно пересказывал веселую болтовню детских ботинок про игрушки, маму и мечту. Он воспевал бесконечные сказки Солнца о далеких странах, о раскаленных песках пустынь с караванами верблюдов, о сверкающих снегах полюсов, надежно охраняющих тайну вечности и расшифровывал загадочные перешептывания Звезд и Луны о бесконечности вселенной, рождении и гибели небесных светил, о далеких живых планетах и их обитателях, так непохожих и так похожих на жителей Земли.
Маленький золотоголовый Одуванчик просто не мог держать это в себе. И он проливался, делился этой потрясающей вселенской историей с тем, кто был рядом, с мрачно молчавшим Асфальтом, который неожиданно для себя слушал рассказы цветка с огромным интересом, все больше и больше привязываясь к своему неожиданному соседу. Он даже переживал, что тому, вмещающему в себя целый мир, станет тесно в малюсенькой трещинке. И он впервые обратился к Солнцу за помощью.
Ему захотелось стать мягче в месте этой трещинки. И Солнце согласно кивало и старалось вовсю....
Так проходили день за днем. Ночью Асфальт не спал, он стерег сон своего маленького друга,боясь, что кто-нибудь неосторожный или намеренный погубит малыша. Он был готов, при малейшей угрозе жизни Одуванчика треснуть и провалиться под ногами злодея. Он знал точно, что у него это получится. Асфальт впервые перестал бояться трещин, непрезентабельного вида и мнения окружающих. Он просто жил.
О проекте
О подписке