Старая духовка вздыхала. Даже для неё в кухне было жарковато. Через открытые окна лился теплый июньский воздух. Хозяйка только что вынула из духовки пирожки и оставила дверцу открытой, чтоб она остыла. Чайник, стоящий на столе напротив неё, печально выпустил облачко пара и сообщил ей:
"Матильда, знаешь, что хозяева купили новую духовку? И её сегодня привезут. Они сказали что ты стала плохо печь. Я слышал, как об этом говорили на террасе за чаем". Имя Матильда дала духовке хозяйская дочка – девочка с двумя тоненькими косичками. Она всегда благодарила духовку за вкусные пирожки, ватрушки и разные другие блюда, которые духовка выпекала и запекала для хозяев. Надо сказать, что она всегда очень старалась.
Но к сожалению, Матильда была очень стара. И в последнее время у неё не хватало сил на то, чтобы сделать пирожкам золотистую корочку.
А иногда она рассеянно давала подгореть им снизу.
Матильда знала, что хозяйка сердится на неё. Много раз, вынимая пирожки из духовки, она раздосадованно восклицала : " Ну что с тобой делать! Снова не пропекла!!! " Или :" Опять подожгла мне пироги".
Матильда чувствовала себя виноватой, но ничего не могла поделать, как ни старалась. За окном раздались голоса и шум. Привезли новую духовку. Занавески на окне заколыхались и зашептали
– Привезли, привезли.
Матильда печально вздохнула. В кухню вбежала девочка. Сейчас косичек у неё не было, тёмные блестящие волосы падали на плечи. Она присела рядом с духовкой, погладила её по тёплому боку и сказала :
– Не беспокойся, милая Матильда, я не дам тебя увезти.
У Чайника из – под крышки скатились две капли – он растрогался и всплакнул.
В подставке для столовых приборов звякнуло, ложки и вилки хотели зазвоноплодировать девочке, но потом постеснялись. Занавески, казалось, шевелил ветерок, но на самом деле они махали Матильде. Все в кухне любили духовку за её тепло . И девочку тоже любили, она всегда была добра и бережна ко всему что её окружало.
На пороге появились двое крепких мужчин.
– Так что, хозяйка, старую духовку мы увозим?
– Да, да , – раздалось откуда- то из глубины дома.
Девочка поднялась с пола, встала спиной к Матильде и развела руки в стороны, защищая её. Рабочие смотрели на неё с недоумением.
– Хозяйка, – крикнул один из них.
В кухню стремительно вошла молодая женщина. Она взглянула на девочку, которая была настроена весьма решительно, и подняла одну бровь.
– Что случилось, дорогая?
Девочка молчала, опустив подбородок к груди.
Женщина перевела взгляд на рабочих и вежливо попросила их ненадолго выйти, присела на стул и притянула к себе девочку.
Та что – то горячо зашептала ей на ухо.
Занавески замерли и не колыхались, чайник перестал лить слезы, ложки боялись звякнуть. У Матильды стало жарко внутри, как будто кто- то вновь зажёг в ней огонь.
Женщина выслушала девочку, ещё крепче прижала её к себе и позвала грузчиков. Перед тем как они забрали Матильду из кухни, девочка успела ей шепнуть
– Ничего не бойся.
Духовку унесли. В кухне стало пусто и тихо.
Через некоторое время, чайник хотел сказать речь, но не успел, так как в кухню внесли новую духовку. Она была современная, новенькая и блестящая. И очень гордилась этим.
За окном послышался звук отъезжающего фургончика.
Занавески взлетели в воздухе
– Матильда осталась, Матильда осталась в саду!!! Её не увезли!!!
Чайник фыркнул от радости, ложки и вилки перестали стесняться и зазвоноплодировали.
Новая духовка подумала :
– Фи. Чего они так радуются. Этой старой рухляди место на свалке, – но вслух ничего не сказала, она считала ниже своего достоинства разговаривать с устаревшими, как ей казалось, обитателями кухни. Вот в магазине, где она жила последнее время, да, было с кем и о чëм поговорить. О современных технологиях, например.
Наступил вечер, занавескам не было видно, что происходит в саду. Чайник мучила бессонница и он попытался завязать беседу с новой духовкой, но не услышал в ответ ни слова.
Погода с утра была отличная. Жара немного спала, но солнце светило во всю. Занавески с удивлением смотрели на происходящее в саду и рассказывали об этом обитателям кухни.
Матильду разместили под старой высокой яблоней, на неё поставили необыкновенной, как уверяли занавески, красоты горшочки с цветами. А занавески-то уж точно разбирались в прекрасном, об этом знали все на кухне.
Дальше происходило вот что. Дверцу духовки раскрыли и опустили прямо до самой земли, и получилась небольшая ступенька. По бокам ступеньки девочка насыпала земли, а на землю уложила разные красивые камни. На саму ступеньку положила зелёный коврик.
Потом принесла краски и кисти, и на боках Матильды появились красивые узоры из цветов и птиц. Наверху над раскрытой дверкой девочка нарисовала пушистую полосатую кошку.
Из дома вышла её мама, она несла в руках новенькую мягкую кошачью лежанку. Девочка улыбнулась и они с мамой положили её в бывшую духовку.
Любопытную кошку ждать не пришлось. Да и она тоже любила Матильду, когда та была духовкой, и частенько грелась около неё.
Кошка взбежала по ступеньке и забралась внутрь, на лежанку. Но сразу же вылезла и убежала. Мама с девочкой переглянулись.
– Как ты думаешь, она....
Не успела мама задать вопрос дочке, как кошка вернулась, держа в зубах котёнка. Вместе с ним она прыгнула внутрь Матильды.
Девочка захлопала в ладоши :
– У нашей кошки теперь есть дача, потом погладила духовку и продолжила, – а у Матильды – новая жизнь.
Мама обняла её за плечи :
– Ну, теперь беги, умойся, и отправимся навестить бабулю. Девочка побежала в дом, хорошенько смыла краски с рук и лица, но прежде чем возвратиться к маме, заскочила на кухню.
Она поставила на подоконник и чайник, и подставку с ложками и вилками, и две кастрюльки, которые молча переживали происходящее с Матильдой.
– Смотрите, – сказала девочка, у Матильды всё хорошо. Она передаёт вам привет. И девочка побежала к маме. Они отправились в гости.
А кухонные жители так и стояли на подоконнике, не сводя восторженных глаз с Матильды, до тех пор, пока девочка с мамой не вернулись, и мама не расставила их по местам.
Новой духовке было обидно. Она не понимала, почему старая развалина так интересует всех, почему все так её любят. В общем, она завидовала Матильде. И ненавидела себя за это.
Поздним вечером в кухню вошла девочка, на ней была пижамка с воздушными змеями. Она подошла к новой духовке и кивнула ей:
– Ты очень красивая. И, наверное, очень умелая. Не переживай, они все, она обвела рукой кухню, полюбят тебя. Обязательно.
Ты не против, если я буду звать тебя Оливия?
Ночью на кухне стояла и плакала новая плита. А все присутствующие её утешали. Ей говорили, что никто не сомневается в её умении печь, говорили ей, что она красивая и современная. Чайник даже просвистел ей шёпотом весёлую песенку. А ложки ободрительно, но тихонько звоноплодировали.
– Но я никогда не стану такой, как Матильда. Никто не будет меня так любить, как её, – не унималась духовка.
Чайник перестал свистеть и сказал
– Мы будем любить тебя как Оливию. Если ты, конечно, не будешь задирать нос.
И Оливия мигнула ему зелёным огоньком.
А в это время Матильда была счастлива. Она ни капли не сердилась на новую плиту. Та же не виновата, что Матильда не могла больше печь.
Она слышала птичье пение, чувствовала возню кошки и котёнка внутри, наслаждалась запахом цветов. Она ощущала себя красивой и нужной.
И она видела звезды.
– Наконец, наконец-то тишшшшина, – прошипел старый Уж, выплозая погреться на солнышке.
– Каррр-сота, карр-сота, – согласился Ворон, но Уж недовольно покачал головой, больно громко тот его поддерживал. Любопытные лягушата пытались запрыгнуть на крыльцо опустевшего дачного дома. Самый ловкий запрыгнул на высокую ступеньку, заскакал на ней и громко заквакал:
– Я самый!…– и тут же свалился под крыльцо.
– Квааааа, квааа, – закричал он оттуда, – помогите!
Лягушата замерли, разинув рты. А потом три из них ускакали подальше от крыльца, а четыре смелых лягушонка подобрались к крыльцу сбоку. Но их испуганный дружок уже нёсся к ним навстрчу с вытаращенными глазами. Они столкнулись и разлетелись в разные стороны.
– Кар…Кар…Каркие глупые, – крикнул им ворон.
– Шшштооо ссслучилосссь? – спрашивал Уж и переворачивал лягушат хвостом, ставя их на ноги.
– Там ква- квакое-то чудище. Тва-тва-кое страшное! – лягушонок, который упал под крыльцо, закрыл лапками глаза и завалился на спину. Остальные лягушата молча ждали, когда он придёт в себя. Уж снова поставил его на ноги, но тот не отнимал лапок от глаз и трясся.
– Кхватит придумывать, – наконец сказал ему лягушонок по имени Листик.
– Да, да, и кхватит трястись.
– И глаза таращить
– И рот закрой, – поддержали Листика трое смелых лягушат. А трое трусишек сидели неподалёку и выглядывали по очереди из-за синего ведёрка, которое валялось на боку. Его забыли убрать в дом, и оно расстроенно поскрипывало. Ворон слетел с ветки, поскакал к крыльцу и заглянул под него сбоку.
– Кар ха ха! Кар ха ха! – он громко засмеялся.
– Шшштооо там? – Уж заполз под ступеньки.
Через минуту он вытолкнул оттуда что-то ярко-зелёное с круглыми жёлтыми пятнышками. Смелые лягушата как по команде скакнули ближе, а трусливые спрятались за ведёрко и не выглядывали.
– Это квааа- кто???
– Это шшшшто?
Все галдели и рассматривали зелёное в крапинку. Ворон боком подскакал к нему, и подцепив клювом, перевернул.
– Вот так, крррааа- прррааавильно!
И все увидели, что зелёное в жёлтую крапинку – это большая деревянная лягушка. Странная лягушка. От самой головы по спинке у неё тянулся гребешок, а по краям рта были ровные круглые дырочки. Все молчали, не сводя глаз с чудной лягушки. Неизвестно было, что от неё ожидать. А Листик даже принял боксёрскую стойку. Уж взял незнакомку в кольцо, а Ворон, подскочив к ней поближе, покрутил головой и снова начал хохотать:
– Кра…кра.. Кра…шеная игрррушка.
Он хотел стукнуть по ней клювом, но тут большая деревянная лягушка вздохнула. Так печально и так тяжело, что Ворон передумал стучать, а Листик опустил лапки. Из за ведёрка вылезли трое трусишек и неуверенно прыгнули в сторону крыльца. Один раз. Лягушка ещё раз вздохнула, Уж приподнялся, закачал головой и посмотрел на неё:
– Сссслучилоссссь шшшто?
По щеке странной лягушки покатилась капелька. Все задрали головы и посмотрели на небо. Ни тучки.
– Квто ты? – Листику стало её жаль.
– Я счастливая лягушка, музыкальная игрушка. Приношу богатство, счастье и спокойствие, – тихо ответила она.
– А почему же ты плачешь? – Ворон наклонил голову, заглядывая ей в глаза.
– А что твакое – богатство? – квакнул один из трусишек и тут же снова ускакал за синее ведёрко.
По щекам деревянной лягушки покатились блестящие слёзы. Она молчала.
– Кхватит, кхватит приставать! – Листик подпрыгнул к лягушке и и вытер цветочным лепестком капельки с её мордочки.
– Дейсссствительно, – Уж, как смог, приобнял бедняжку, – ссскажи, как тебя зссовут? Мошшшет тебе нушшшна помощщщщщь?
– Крапинка, меня зовут Крапинка, – прошептала деревянная лягушка.
– Что ты квнам принесла? – снова квакнул любопытный лягушонок из-за ведерка? Музыку?
– Ты не похожа на лягушку, ты неквааасивая, квахахаха! – заквакал второй трусливый лягушонок. Листик погрозил ему кулаком, а Уж зашипел.
– Ничего, ничего страшного, пусть спрашивает, – Крапинка снова вздохнула, – я не принесла вам музыку, для неё мне нужна моя музыкальная палочка, а её нет. Увезли. А меня забыли. Может быть потому что я, действительно, уродливая. Или я и вправду не лягушка, – она всхлипнула. Уж посмотрел в сторону синего ведёрка и покачал головой. Лягушата попрятались.
– Крррасавцам из-за ведра – последнее пррредупрреждение! – крикнул им Ворон и обратился к Крапинке:
– Пррродолжай, доррогая!
И лягушка рассказала им о девочке Алише, о том как она ставила Крапинку на стол. На столе стояли красивые чашки и важный чайник. Все пили чай, а Алиша и Крапинка пели тихую песенку. И было так спокойно и счастливо.
– Под крыльцом? Квакой стол под крыльцом? – спросил Листик. Лягушата стояли вокруг Крапинки, даже трусишки вылезли из-за ведерка и подошли к ней.
– Нет, – Крапинка всхлипнула, там мы с Алишей играли днём, там был наш тайный музыкальный замок, чай пили вечером в доме. А потом они все уехали, а меня забыли.
– Ну, не плачшшшь, не плачшшшь, – Уж закачал головой.
– Мы тоже умеем петь, – Листик повернулся к лягушатам, – давайте развеселим Крапинку?
И они принялись квакать во всё горло, перебивая и перекрикивая друг друга.
– Ты чего? – толкнул лягушонок Увва другого, по имени Квак, – ты всех перекрикиваешь!
– А ты вообще петь не умеешь, – Квак ударил Увву.
– Кваааа, квааа,
– Брееекеекее, бреекекеее.
Скоро все лягушата перессорились и передрались. Каждый считал, что только он умеет петь.
Ворон и Уж растащили их в стороны и пригрозили, что если те не замолчат, то они вмиг их всех проглотят. Лягушата понадувались, замолчали и сидели выпучив глаза, глядя в небо.
– Не ссорьтесь, – услышали все тихий голос Крапинки, – я знаю, почему у вас ничего не получилось.
Лягушата снова было загалдели, но Ворон так громко каркнул, что они все попадали в обморок. Пришлось Ужу снова ставить их на ноги. Через несколько минут все сидели смирно и смотрели на Крапинку.
– Секрет в том, чтобы уметь слушать…
– Квахаха…Тоже мне секрет, – перебил Уваа, но тут же замолчал, посмотрев на Ворона, который подпрыгнул к нему.
– … слушать и слышать друг друга, а не только себя, – продолжала Крапинка, – это первая часть секрета.
– А вторая? – спросил Листик.
– Вторая – это то, что громко – не всегда красиво и хорошо.
Все посмотрели на Ворона.
– Я про то "громко", когда вы пытаетесь заглушить и перебить друг друга, а не про голос, который у каждого свой. Как и песни, как и мелодии. Они, как душа – у каждого неповторимы. И если научиться слышать другого и не мешать, а пытаться вплести свою мелодию в его, то может получиться настоящая симфония.
– А не какофония! – Листик оглядел замерших в восторге лягушат.
Ворон поклонился Крапинке :
– Сударрррыня, Вы прекрасны!
Крапинка тихо засмеялась от стеснения, все лягушата тоже захохотали.
– Вы смеетесь надо мной? – Крапинка ещё улыбалась, но видно было, что еще секунда и она заплачет.
Лягушата замотали головой и закричали:
– Мы смеемся с тобой!!! А не над тобой!!!
И Крапинка не заплакала. Она была почти счастлива.
Уж опершись головой на хвост, задумчиво смотрел на неё. Потом он сказал:
– Чтошшшш, беритесссссь ссссделать оркессстр иззз этиххх шшшшалунов.
– Кра, кррразвеетесь заодно! – Ворон взлетел на ветку, – а мы будем хлопать вам изо всех сил.
К вечеру в саду заиграла прекрасная музыка. Слетелись бабочки, стрекозы, прискакал Жаб и Жаба с жабятами, вылез из норы Старый Крот, Ящерки сидели замерев на камне, Улитки качали рожками. Лягушата пели, не сводя глаз с Крапинки, которая улыбалась им. А когда концерт закончился, раздались бурные аплодисменты. Уж стучал хвостом по земле, Ворон хлопал крыльями, Жабы шлёпали лапами. А над музыкантами порхали бабочки и носились стрекозы. Улитки обнимались, ящерки восхищенно закатывали глаза. Старый Крот даже всплакнул. Ворон с красным цветком в клюве подскочил к Крапинке. Он хотел вручить его ей и случайно провел клювом по её спинке. Раздались прекрасные тихие звуки. Крапинка запела. Все замерли, а Ворон продолжал ее гладить.
Прекрасные звуки наполнили сад, но их заглушил шум приближающейся машины. Все слушатели бросились врассыпную и попрятались кто куда. Один Ворон остался стоять рядом с Крапинкой.
– Крапушка, милая Крапушка, – раздался тонкий детский голосок, и в сад вбежала черноглазая девочка с короткими растрепанными волосами. Деревянная лягушка радостно охнула. Ворон взлетел на ветку. Девочка схватила Крапинку и поцеловала её.
– Прости, прости меня. Я забыла про тебя.
Она выташила из кармана палочку и провела лягушке по спинке. Все спрятавшиеся слушатели захлопали.
– Что ты говоришь? – девочка прижалась ухом к Крапинке, потом посмотрела по сторонам и на яблоню, где сидел Ворон.
– Спасибо всем, что вы были с Крапинкой, – весело крикнула она, – мы вас не забудем, мы скоро снова увидимся. Она подошла к дереву, протянула руку к Ворону и погладила его, а он поклонился им с Крапинкой.
– Алиша! Ну где же ты? Нам пора ехать, – раздался голос от калитки.
Машина медленно тронулась. Девочка стояла на коленях на заднем сиденье и смотрела в стекло вместе с Крапинкой
– Сядь как следует и пристегнись, – сказала ей мама.
– Сейчас, мамочка, мы с Крапушкой машем провожающим.
– Ха-ха, кто же вас провожает, – папа посмотрел в зеркало заднего вида на свою дочку фантазерку.
– Ворон, Уж и Лягушата. Они поют провожальную песню.
– Неужто? – засмеялся папа, – я что-то не слышу.
– Ты не хочешь слышать. Или разучился. Да, Крапушка?
О проекте
О подписке