Очнулся я оттого, что мне в лицо брызгало водой. В разбитое окно залетали капли дождя. Меня тошнило, и адски болела голова, в которой назойливо пищали слова: "Спой мне". Я подтянул к себе спальник и залез под него целиком. Переместиться от окна не было сил. Как не было их и на то, чтобы подумать о произошедшем. Но и заснуть снова не получалось. Я посчитал до десяти, стараясь дышать ровно и глубоко. Так. Собственно, какое произошедшее? Это был просто сон. Обыкновенный кошмар, которые снятся мне регулярно. А окно? Окно уже было разбито. Я просто не помню. Действительно, я по приезде бегло осмотрел дом, не особо его разглядывая. Дыши. И я дышал. Состояние моё было похоже на жуткое похмелье. Голова раскалывалась, сердце колотилось где-то в горле, в желудке и кишках всё тряслось, внутренняя дрожь передавалась конечностям. Я откинул спальник с головы, кое-как сел и осмотрелся. Рядом со мной валялись пустая бутылка 0,7 от виски и моя старая фляжка, которая до одури напугала меня. Я потерял её ещё тогда, семь лет назад.
Спокойно, это другая, не та. Дыши. Просто кто-то потерял здесь свою фляжку. С чего ты взял, что бываешь в этом доме один? Мало что ли любителей заброшек? Ты, дебил, нажрался до чертей вчера, увидел эту фляжку, она и приснилась тебе в твоей алкогольной коме.
Я признал, что провалы памяти от бухла у меня бывают. Да что там, часто бывают. Но дико пугало то, что я не помнил, как начал пить накануне вечером. Вот таких амнезий от спиртного со мной ещё не случалось.
Я скатился с матраса и пополз к рюкзаку, там должна была быть бутылка воды. Основные запасы еды и питья были сложены в кухне, добраться до которой я пока был не в состоянии. Руку обожгла резкая боль, я напоролся на осколок стекла. Было ли разбито окно, я действительно не помнил, но вот то, что на полу не должно было быть никаких осколков, я знал. Потому что тщательно подмёл перед тем как положить на пол надувной матрас. А теперь они были. Теперь были… Я жадно пил, игнорируя порезанную ладонь. Ты, Дима, алкаш, раздолбил вчера окно, вот теперь и не скули. Всё же я вылил остатки воды на порез, смыл кровь и посмотрел на рану. Ни фига ужасного. Неглубокая. Но в голову тут же пришли страшилки про столбняк, я встал и пошатываясь побрёл в кухню за антисептиком, пластырем и аспирином. Да и не лишним было бы выйти уже из дома, развести костерок и заварить чая. Про еду я пока не мог даже думать.
На улице во всю светило солнце. Казалось, что дождя и не было вовсе. Всё: трава, остатки крыльца, гнилые бревна, высокий очаг из камней – было сухое. Я посмотрел под ноги и застыл. Земля вокруг нижней полуразрушенной ступеньки была усыпана поклёванными вишнями и косточками. Как будто кто-то недавно кормил ягодами птиц.
Мне захотелось выпить. Но я точно знал, что делать этого не стоит. Я стоял, подняв голову, чтоб не смотреть вниз, стараясь ровно и глубоко дышать. Похмельная одурь немного отступила, а с ней и сковывающий страх. Я перешагнул через разбросанные вишни, отошёл от дома к растущим на спуске холма берёзам, поставил принесённую с собой горелку на плоский камень. Разводить костёр у меня не было сил. Пока кипятилась вода, я смотрел с возвышенности на блестевшее среди деревьев озеро. Мне так страшно было думать о прошедшей ночи с её бредовыми снами, что я неожиданно перестал бояться и погрузился в какое-то ленивое равнодушие.
Когда вода закипела, я просто выключил горелку – заваривать чай не стал. Что я тут делаю? Почему привязался к высосанной из пальца традиции посещать это место? Я твёрдо решил собрать свои вещи, убраться отсюда и никогда больше не возвращаться.
В самом деле, ребята давно всё забыли и прекрасно поживают… Чёрт знает где они сейчас поживают. Надеюсь, что они счастливы. Даже уверен в этом. После того нашего отдыха, не знаю даже, можно ли назвать эти два с половиной дня отдыхом, мы не виделись и не переписывались. Я был ранен в самое сердце, обижался, заблокировал их контакты везде где можно. А когда меня попустило, и уже я стал пытаться связаться с ними, они не откликнулись. Видимо, сменили номера телефонов, страницы в соцсетях, места жительства и саму жизнь. Как, впрочем, и планировали. Я вылил кипяток на землю и присел прямо на траву. Воспоминания накрыли меня горькой волной.
Дружили мы втроём с самого раннего детства. Ходили в один садик, потом в один класс до конца началки. Мы перешли в пятый, когда Алькину мамашу лишили родительских прав, и Альку забрала тётка. Она перевела её в другую школу, но новый Алькин дом был не так далеко от того, в котором жили я и Игорь. Может быть поэтому наша дружба не развалилась. Я жил с мамой, Игорь в полной семье, но по сути, с бабушкой и дедом, его родители были археологами и постоянно разъезжали по раскопкам и конференциям. Я помнил, как мы любили сидеть у Игоря дома и смотреть фотки разных интересных мест и всяческих исторических находок. Он гордился родителями, мечтал пойти по их стопам и раскопать целый неизвестный человечеству город. Стал он, кстати, программистом. Мы были в одиннадцатом классе, когда его родители погибли в авиакатастрофе где-то в Хакассии, так и не узнав о выборе сына. Алька стала тем, кем мечтала – фотохудожником. И моталась по свету ища натуру или выполняя заказы. Я закрыл глаза, прислонившись к берёзе, у которой сидел, внутри меня забегали тёплые мурашки. В школе к Альке прицепилось прозвище Верёвочка. И всё из-за того, что когда она улыбалась, а улыбалась она с сомкнутыми губами, рот её расползался до ушей. Дразнилка "рот до ушей, хоть верёвочки пришей" скоро сократилась до просто Верёвочки. Моей маме не нравилось это прозвище. А Алька нравилась.
– Придумали ерунду какую – верёвочка! – возмущалась она, – такая милашка, одни глаза чего стоят. Вишни чисто.
Из-за этих огромных тёмных глаз, мама звала её Вишнёвой девочкой или просто Вишенкой.
Я открыл глаза и вскочил, чуть не наступив на газовую горелку. Во мне зашевелилась смутная, неоформленная словами надежда. Я рванул к дому и вдруг мельком, сбоку от себя, заметил на стволе берёзы маленькую птичку. Что-то в ней показалось мне странным. Я застыл на месте и боялся посмотреть на неё внимательнее. Страх снова накрыл меня пульсирующими толчками. Сердце ухнуло куда-то вниз, в глазах потемнело. Инстинктивно я схватился за ближайшую ветку, она с треском сломалась. Я повернул голову, прикрываясь рукой, ожидая, что птица, как в моем сне, бросится мне в лицо. Но на берёзе никого не было. Я выдохнул и поднял глаза. Выше, на стволе того же дерева, вниз головой сидел обыкновенный поползень. Треск испугал его и птиц перелетел повыше. Своими глазками-бусинками он смотрел на меня, явно совершенно не боясь. Потом резво начал карабкаться вниз, по-прежнему не отрывая от меня глаз. Я побежал. В голове у меня игрушечным голосом звучала фраза: "Спой мне".
Запыхавшись, я сбавил шаг. Оглядываться не стал. Почему-то это казалось мне некоей гарантией безопасности. Я твёрдо решил убраться отсюда, но подойдя к дому, вспомнил о неясной радостной надежде, которая затеплилась во мне, когда я вспоминал про Вишнёвую девочку. А вдруг? Почти успокоившись, я развел в очаге огонь, чтобы наконец выпить чаю и что-нибудь съесть. Пока кипятилась вода и грелись консервы, я открыл в планшете приложение "Заметки" и написал:
1. Алкоголь, бред, сон.
2. Пранк. Алька и Игорь.
Посмотрел на эти пункты и вдруг неожиданно для себя признал то, что боялся озвучить даже в мыслях. Произошедшее ночью у костра было явью, вернее могло быть явью. Как бы мне не хотелось, чтобы это было не так, но отделаться от этого ощущения я не мог. Я дописал третий пункт:
3) Непонятное. Странные люди у костра.
Сначала я написал просто – мистика. Но само слово вселяло в меня ужас, хотя я никогда не верил ни в какие потусторонние вещи.
Я поел, выпил чаю, закурил. Что-то я упустил. Я посмотрел в сторону крыльца, потом встал и подошёл к нему. Никаких вишен и косточек около него не было. Я опустился на колени и стал шарить руками по редкой хилой траве. Ничего. Меня это обрадовало, потому что подтверждало второй пункт списка. Появилось желание тут же поискать спрятанную видеокамеру. Но я сдержался, просто встал, подняв руки, и крикнул: "Сдаюсь!" Вокруг по-прежнему была тишина. Я прислушивался, оглядывал дом и двор в надежде услышать какие-нибудь посторонние звуки или увидеть подозрительные движения. Всё было как обычно.
Я вернулся к списку. Что-то я упустил. Какой-то возможный пункт. Я решил подробно проработать свои записи, но тут планшет напомнил мне о критически низком уровне заряда. Я пошёл в дом за пауэр банком, захватив горелку, консервные банки и пластиковую посуду. В кухне я нагнулся чтоб раскрыть мусорный мешок и увидел на полу раздавленную вишню. В самом мешке никаких ягод не наблюдалось, хотя я как следует переворошил старый мусор. Выбросив вишню вместе с консервной банкой и одноразовыми тарелкой и ложкой, я крепко завязал пакет, потом присел на низенькую скамеечку и громко сказал: "Ну хорош уже. Напугали. Выходите". Ничего не произошло.
Я пошёл в комнату за аккумулятором. На подоконнике стояла знакомая фляжка, она была покрыта каким-то зелёным налётом и грязью, как будто длительное время провела на свалке. Выглядела ли она так же ночью или утром, я не помнил, как не помнил и того, где оставил её сегодня перед уходом, поэтому тут же убедил себя, что сам поставил фляжку туда, где она сейчас стояла, списав свою забывчивость на утреннее состояние. Я шагнул к окну и, взяв её в руки, слегка крутанул крышечку. И не успел отвернуть до конца, как из-под неё фонтаном прямо мне в лицо хлынула затхлая вода со сгустками слизи.
Я отшвырнул фляжку, она со стуком упала, выпустив еще порцию мерзкой жидкости. Я снял футболку и стал вытирать лицо. Меня трясло крупной дрожью, ноги стали ватными. Я не отводил взгляда от жуткой ёмкости. Несмотря на то, что она была загажена чёрте чем, на её боку чётко виднелась гравировка – И. Д. У нас с Игорем были одинаковые инициалы. Игорь Дубов и Дмитрий Ирецкий. Но у Игоря, как мне помнилось, не было такой фляжки. С другой стороны, я обычно подписывался или подписывал свои вещи Д.И. Эту флягу (или такую же, я уже ни в чём уверен не был) подарила мне мама. Она и заказывала гравировку. И я, убей не помню, в каком порядке на ней были написаны буквы. Тут я немного пришёл в себя. Не о том думаешь, Дима, какие, нахрен, инициалы. Какая разница с какими буквами на боку фляжка, которая на тебя напала. Я не один здесь. Алька и Игорь хорошенько подготовились и устроили мне ужастик.
Я взял рюкзак, перетащил его в кухню. Подключил планшет к пауэр банку и занялся списком, надеясь, что моё равнодушие к происходящим пугалкам рано или поздно надоест друзьям (бывшим друзьям?) и они объявятся. Если, конечно, мои подозрения окажутся правдой. Но скорее всего я выдавал надежду за вероятность и пытался обмануть свой страх.
Для начала я поменял местами два первых пункта. Сыграла роль свежесть впечатлений. Ну что же… П.1 – за и против. За – мои лучшие друзья, во всяком случае, те, какими они были до того как мы потеряли друг друга, вполне могли выкинуть такой фортель. Мы любили ужастики, и мы любили розыгрыши. Это касательно этической составляющей. Теперь о технической. Вишни. Это объяснимо. И легко. Вокруг этого дома вишнёвых деревьев не было, но они могли быть в других заброшенных дворах, где вполне можно насобирать ягод. А не там ли, кстати, укрывались мои приятели? Тут же в моём сознании замигал жирный минус. Эти гадские вишни приснились мне до того, как я увидел их во дворе. Как? Вопрос с жуткой выходкой непонятно чьей фляжки я решил не обдумывать. Она меня пока ещё пугала до трясучки. Хотя сейчас можно купить любую шнягу для спецэффектов, всё что угодно, чтобы довести человека до кондрашки.
Перешёл к П.2: Алкоголь, бред, сон. Соединил два последних слова в бредовый сон. Потом соединил все три. Алкогольный бредовый сон. И начал вспоминать в деталях вчерашний день и вечер. Я отлично помнил как приехал в Вялки, купил в магазине блок сигарет и поехал к Островкам (я всегда оставлял машину прямо на краю леса, кроме самого первого визита сюда, в 2013). Дошёл до дома, быстренько проверил его состояние: чтоб на голову ничего не упало, и чтобы пол не провалился. Разобрал продукты, вещи. Подмёл пол имитацией веника из прутьев и травы. Надул матрас. Заготовил дров для очага. Посмотрел на планшете наши фотки. Ни на что не надеясь, написал и Альке, и Игорю, послав им несколько фотографий. Удалил всё, что отправил. Первое время после расставания я писал им регулярно, ждал, вдруг придет оповещение о том, что они мне ответили. Профиль у них был общий. И последний пост на нём был опубликован семь лет назад. На фотке они сияли счастливыми улыбками, а под ней сообщали, что решили в корне изменить свою жизнь. Я в который раз перечитал запись.
"Отпускаем жизнь, которую планировали и ждали. Начинаем жизнь, которая ждёт нас. Мы уверены в том, что она гораздо счастливее".
Тут я заметил, что количество комментариев под текстом изменилось. Было двадцать два комментария с радостными и одобряющими смайлами, пожеланиями успехов и прочей восторженной фигни, в основном от каких-то их коллег и знакомых. Среди них был и мой, примерно такого же посыла. Теперь я видел цифру 23 рядом со значком коммента. Я щёлкнул по нему. Новая запись была от пользователя с ником Призрак.
"Заводные птички думают, что они умеют летать". За фразой шла целая армия перевернутых улыбающихся смайлов. Датирован комментарий был сегодняшним числом. Время отправления – 3 часа 23 минуты.
О проекте
О подписке