Верховья р. Гехи

«ИКОИРГО» том XV, №5, 1902 год. В начале июля мне пришлось побывать в той части горной Чечни, где раскинулась Ялхаройское, Аккинское Галанчочское и Хайбахское старшинства, входящие в состав 6-го участка Грозненского округа Терской области.

Дабы полнее обозреть намеченную местность, наиболее удобным представлялось подняться к истокам р. Шалаж и затем уже перевалиться в верховья р. Гехи. Начальным пунктом путешествия послужила казенная лесная караулка, расположенная на небольшой поляне верстах в 4—5 выше чеченского аула Шалажи, по ущелью речки того-же названия.

Окрестности караулки представляют густо покрытые лиственным лесом скаты двух хребтов черных гор, обрамляющих с запада и востока ущелья речки, которая течет в довольно глубокой в падине. Поляна узкой полосой вытягивается по высокой террасе над левым берегом речки. В давно минувшие времена на ней были поселения (хутора) чеченцев и карабулаков, укрывающихся здесь среди глухого, девственного леса. В настоящее время этот лес уже не поразит вас дикой прелестью нетронутого бора: он состоит, особенно ниже казенного дома, из молодняков, в возрасте 30—40 лет, бука граба, липы, изредка карагача, ясеня, с обилием в подлеске лещины и примесью фруктовых пород-мушмулы, боярышника, алычи и груши; эти последняя занимают сплошь всю левую сторону долины р. Шалаж вплоть до аула.

Погода стояла прекрасная. Весь день солнце почти не омрачалось ни одной тучкой и лишь к вечеру легкая облачка сгруппировались в верховья ущелья, расположившись на отдых на горных мягких лугах гор Болой-лама; однако, поднявшийся с закатом солнца ветерком скоро согнали их куда-то в теснины.

На следующий день в 7ч. Утра я двинулся в путь в сопровождении двух лесных объездчиков. Сейчас-же за поляной дорога входит под сень лиственного леса, следуя левым берегом речки Большой Шалаж, которую вскоре и перерезает. Воды в речке немного и имеет она какой-то мутно-беловатый оттенок, а все русло усеяно разной величины известковой галькой. За переездом дорога сворачивает влево, в узкое ущелья Среднего Шалаж, и затем по хребту, окаймляющему справа это ущелья, выходит на старую военную дорогу прорубленную войсками во время покорения края. Леса состоять здесь исключительно из представителей чернолесья: по ущельями сырым балкам очень много черной и белой и белой ольхи; по склоном главенствуют бук, который на вырубках, каковой является и бывшая военная дорога, пролегавшая по грандиозной, до 200 сажень. Шириною, просеке, вытесняется густо засевшим молодым грабом с примесью липы, ивы, отчасти карагача, ясеня и ольхи. Почва состоит из суглинка; в обнажениях и осыпях выступают мощные слои плотной сланцевой глины с прорывами рыхлого песчаника, который, выйдя на дневную поверхность быстро разрушается, образуя россыпи сероватого мелкого песка. Вскоре нам пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Причиной тому была не столько трудность подъема, имеющего здесь вообще очень незначительный уклон, сколько ужасная грязь. Собственно старой военной дорогой почти вовсе не пользуются, так как без поддержки и осветления она совсем испортилась, а во многих местах прямо-таки сползла: вместо нее пользуются вьючной тропой или, лучше сказать, целой сетью небольших тропинок, пролегающих по самому гребню хребта. Несмотря на то, что перед нашим проездом много дней подряд дождя не было и стояла ясная, даже яркая погода, на главной тропе была невылазная грязь. Собственно это была не тропа и не дорога, а скорее бесконечная лестница, которою приходится то спускаться, то подниматься по гребню. Ступени этой лестницы образовывались и образовываются в мокрое, дождливое лето, когда мягкая глинистая почва буквально раскисает, так что в ней ногами вьючных животных выдавливаются углубления и выпираются бугры. Бугры в сухую погоду обсыхают, а в углублениях скопляется грязь, которая почти никогда не исчезает в густом лесу. Лошади стараются перебираться по этим буграм-ступенькам, спотыкаются, попадают в ямы между ними, увязая в грязь иногда по брюхо. И вот, когда бедным животным приходится из этого месива выдергивать ноги, то получается звук на подобие сильного револьверного выстрела. Такие выстрелы мы вскоре услышали впереди себя, и минут через пять повстречались с горцем, спускавшимся на плоскость. Он гнал вьючную лошадь, которая вся была покрыта грязью: это показало нам, что нас впереди ждет та же участь, хотя встречный и назвал дорогу хорошей. Конечно, относительно она и была хороша, так как во время сильных дождей по ней, даже по понятием туземцев, ездить совсем скверно. Несмотря на увещания объездчиков, я предпочел вплоть до самого выхода из лесной полосы пройти пешком, чему последовали и мои спутники это было в сто раз удобнее и спокойнее как для нас самих, так и для лошадей; почти на всем протяжении этой убийственной дороги мы, на которых почти не было грязи.

Пропутешествовав безостановочно около 2 часов, мы вышли на небольшую седловину на том-же гребне, по которому идет дорога. Отсюда открылся вид к востоку-на ущелье р. Гехи и к западу-на истоки Среднего Шалажа. Последний начинается двумя незначительными речонками в юго-восточном юго-западном углах довольно просторной котловины, образованной невысокими водораздельные хребтами между ущельями речек Большого Шалажа на западе и Гехи на востоке от котловины, с юга последняя замыкается северным свесом хребта Балой-лам, к которому непосредственно и примыкают только что названные водоразделы. Поднявшись еще немного по хребту, тропа пошла по узкому гребню, на котором выступали пласты рыхлого песчаника. Поверхность почвы здесь местами сплошь состояла из продукта разрушение этой породы-мелкого сероватого песка. Вскоре стали попадаться обломки плотных белых известняков, занесённых сюда, вероятно, снежными основами и дождевыми потоками со склонов Болой-лама, где и думали отдохнуть у родничка после четырех часов пути по грязной дороге, от которой теперь уже должны были отделаться.

Однако, нашей мечте об отдыхе не суждено было осуществиться: не успели мы пустить лошадей на траву, а сами присесть у родничка, выбивающегося здесь-же из земли, как на нас напала целая армия оводов и слепней. Лошади подверглись одинаковой с нами участи и вместо того, чтобы постись, стали отчаянно отбиваться от докучливых приветствий всеми средствами, в числе которых для них оказалась лучшим-кататься по земле, что уж совсем не в наших интересах в виду того, седла должны были вдребезги изломаться при таких маневров. Притаких обстоятельств стоянка не достигла цели и более благоразумным было продолжать путь в надежде встретить место получше.

От родничка тропинка направляется к выходу балки, сбегающей с Болой—лама и известной у туземцев под названием Джага-Бира-юхъ. С значительной падением дно этой балки усыпанная сплошь острой щебенкой той-же породы. Лесная растительность (редина) состоит здесь из бука, граба, высокогорного клена и карагача, достигающих значительных размеров в толщину. Травянистый покров изобилует представителями высокорастущих бурьянного; между ними выделяются в верхней части два вида аконита с белыми и синими цветами.

Солнце припекало немилосердно, и почти шестичасовое пешее хождение уже давало себе чувствовать. Нелишним было дать передышку ногам и пополнить запасы желудков. Крутой подъем продолжался на расстоянии около двух верст по дну балки, а потом тропа перешла на левый склон ее и несколькими зигзагами выбежала к самому головищу. Здесь из выпуклости бугра выбивался на свет Божий родник чистой, как слеза, воды и по небольшому деревянному желобку спадал в пройдённую нами балку. Местность, носящая названия Лурджи-йист-шаудат, хотя и не была особенной удобной для привала вследствие большой покатости склонов, но вода вознаграждала за все недостатки стоянки. Одинокое деревцо белой ольхи, как- то сиротливо приютившиеся на самом рубеже лесной зоны, защищало нас от знойных лучей знойного солнца.

Отсюда можно видеть до мельчайших подробностей рельеф пройденной местности, сплошь заполненной темной зеленью лесов, среди которых небольшими желтыми и сероватыми пятнами выделяются осыпи по бокам бесчисленных балок, разбросанных в разных направлениях, и между ними выпуклости хребтов с обнажениями тех горных пород, из которых они сложены. Нужно сказать, что с высоты 6000—6200 ф. лесистые (черные) горы кажутся незначительными холмами: будто это ровное место, изборожденное оврагами, которое незаметно сливается с простором чеченской равнины с затонувшими в ней аулами и станицами. Из голубоватой дымки на севере едва выступает окаймляющая равнину гряда Сунженских гор.

Главнейшею составною частью лесов Черных гор в этой местности служит бук, который лишь местами вытесняется грабом и ольхою, встречающимися вместе с липой, карагачем, кленами, ясенем и проч., в большинстве случаев как подмесь. Что касается эксплуатации лесных богатств вообще и лесной промышленности в частности, то они не могут похвалиться своими размерами. Рубка производиться только в нижних частях, ближайших к плоскости, а потому и более доступных для вывозки. В этих последних, как тому и следует быть, наиболее ценные породы, каковыми являются липа, карагач и ясень, усердно вырубаются и идут по пути к исчезновению; уже в настоящее время здесь трудно найти экземпляры названных пород, годные для выделки более выгодных в продаже сортиментов (доски, шалевки). Исключением может служить, пожалуй, ясень и карагач, которые- первый для выделки спиц, а второй на ободья предпочитаются даже местным населениям небольших размеров в длину и толщину (ясень 12арш. 3верш.,карагач 6 арш. 2 верш.), а, следовательно, и молодыми по возрасту.

Но все сказанное о ценных породах чернолесья еще не значит, чтобы их было совсем мало: имеются он здесь и в изрядном количестве, да только в таких местах, откуда вывезти их при настоящих условиях невозможно. В то время как их при настоящих условиях невозможно. В то время каких собратья в нижней части подвергаются нашествию всеистребляющего топора, они продолжают спокойно развиваться и умножаться в глухих лесных трущобах по тесным балкам, котловинам и недоступным врагу ущельям таких речек, каковы, напр., и истоки описанного выше Среднего Шалажа. Само собою разумеются, что бук, а тем более граб, как менее ценные в глазах местного население, из трудно- доступных мест еще долго не будут вырубаться. Использование накопленных здесь природою богатств возможно лишь с устранением и ею-же воздвигнутых препятствий: разделка лесовозных дорог, устройство мостов через овраги сделают со временем описываемая места удобными для эксплуатации, – но это в будущем.

Почти час провели мы у гостеприимного ручейка, закусили, освежились и поднялись в дальнейший путь. Мне надо было предварительно осмотреть еще ущелья Гехи и окружающих его в этой части окрестностей, скрытых выступом Болой-лама. Чтобы заглянуть сюда, пришлось ненадолго уклониться в востоку. Проехав версты в этом направлении, мы как- то вдруг очутились над самым ущельем. Открывающаяся отсюда панораму восхитительна: у ваших ног лежит глубокая теснина с отвесными, до 200 сажень в высоту, боками, и на дне ее едва заметна речка; к северу, востоку и западу разливается как- бы взволнованное зеленое море лесов, и, точно пена на застывших гребнях валов, выделяются с поразительною ясностью облитая лучами солнца осыпи и обнажения; кое-где, на подобие в падин с спокойною поверхностью, разбросаны поляны; прямо к югу поднимаются бесчисленными округлыми вершинами хребты, в самое сердце которых врезывается теснина Гехи. На узенькой террасе одного из отрогов Болой-лама ютятся 12 дворов селения Бончи. Вокруг него разбросаны миниатюрная нивы, засеянная ячменем, пшеницею и овсом, а по склону хребта раскинулись роскошные суб-альпийские луга. Самое селение как- бы повисло над ущельем Гехи, обрывистые бока которого ниже селение драпируется кустарниковой и древесной растительностью. Убегая к югу, вьется по самому краю террасы узенькая тропинка, – дорога к отселку Гурчи, лежащему также над этим ущельем; по ту сторону последнего высятся скалистые гребни, сильно разорванные промоинами и узкими оврагами. В этих диких местах водятся, по словам объездчика, каменные козлы (Aegocerosaegagrus).

Проехав обратно до места стоянки, мы скоро выбрались на широкую тропу- остаток военной дороги. Здесь можно было свободно сесть на лошадей, так как с подъемом на Болой-лам исчезли леса, а вмести сними и невылазная грязь. Напластования глин и рыхлых песчаников заменились известняками, из которых главным образом и сложен этот хребет, служащий как бы авангардом целого ряда кряжей скалистых или, как их еще иначе принято называть, пестрых гор.

Вместе с изменением горных пород меняется и самая растительность, переходя в полосу роскошных суб-альпийских лугов, украшенных множеством цветов: сиреневая скабиозы, незабудки, полевые и розовые васильки, крупная буквица составляют такие узоры по зеленому фону сочных трав, каких не создать самому пылкому воображению. Лишь местами по низинам встречаются бурьяны, заросли которых покрывают между прочим всю северо-восточную половину местности Кенга-юхе; вблизи последней в верховьях безыменной балки залегает крошечный лесок из березы, ивы, обыкновенной рябине жимолость (Loniceraxulosteum) и шиповник с очень пахучими розовыми цветами.

Любуясь все новыми и новыми видами, вы незаметно вступаете на южные клоны хребта. Перед вами развертывается порядочное плато с уклоном к западу и юго-западу, к ущелью Большая Шалажа. Отсюда открывается также широкий кругозор на северо-запад, на ту часть Черных гор, которая прорезывается бесчисленными балками, несущими свои воды в реки Нитхой, Фортангу и Ассу. Вся местность в этом направлении также-то нет в темной зелени буковых лесов. С юга плато обрамляется отрогами г. Гилла- корт, в складках которой и берет начало двумя истоками речка Большой Шалаж.

Ландшафт оживился: по дороге двигались группами и в одиночку верховые и пешие горцы; по склонам бродили направлениях рассекали резвая стайки альпийских галок. В нескольких местах я заметил здесь- же и нашу серую ворону.

Обогнув плато, дорога направляется к седловине между отрогами Болой-лама и Гилла- корта, к которому собственно нам и надлежало подняться по просторной лощине восточного истока Шалажа; по дну ее пролегает удобная, с малым уклоном, тропа, так что можно все время ехать верхом. Речка берет начало почти у самой выемки между г. Гилла- корт и безыменной вершинкой к востоку от него, выбиваясь из земли прозрачным ручейком; и невольно вспоминается тот-же Шалаж внизу, в черте Черных гор, где он несет уже мутные, невзрачные воды.

Над самым истоком находятся развалины сложенной из обломков известковых скал какой- то незначительной постройки. Это, как мне объяснили, остатки молельного места, где путники, проходя здесь в урочные часы намаза, могли исполнять связанные с ним манипуляцию с некоторым комфортом.

Лощина обставлено с правой стороны пологими склонами, задрапированными картинками низкорослых березняков и корявой ивы; с левой-же выдвигаются из земли толщи известковых пластов, поставленных почти вертикально к горизонту. Между выступами их, точно между ребрами гиганта, лежат узкие коридоры, затканные по дну мелкою травкою. В некоторых местах по берегу речки заметны продукты наносных отложений с типичною галькою и валунами. Пернатая фауна этих местах небогата: в березняках, по рассказам, встречается горный тетерев, да по скалам и осыпям держаться горные курочки. Из млекопитающих в летнее время, когда везде бродят стада, по глухим балкам, перелескам и высоким бурьяном держится волк, предпринимая нередко нашествия на табуны. Медведь в этой полосе редкий гость. Серны, которых, по словам местных охотников, здесь очень мало, находят приют поближе к вершинам, в лабиринтах скал, куда не человек, ни домашний скот не заходят.