ГЛАВА ВТОРАЯ

Три лунных цикла спустя

Рея стояла в одиночестве на лесной поляне в оцепенении, погруженная в собственные мысли. Она не слышала ручей, журчащий под ее ногами, не слышала чириканье птиц в густом лесу вокруг себя, не замечала ни солнечный свет, пробивающийся через ветки, ни стадо оленей, наблюдающих за ней поблизости. Весь мир исчез, пока она смотрела на одну-единственную вещь: прожилки листа Уканда, который она держала в дрожащих пальцах. Она убрала ладонь с широкого зеленого листа и, к ее ужасу, зеленый цвет его прожилок медленно сменился на белый.

Это явление было словно удар в сердце.

Уканда меняет цвет тогда, когда коснувшаяся его женщина носит по сердцем ребенка.

Мир Реи пошатнулся. Она утратила ощущение времени и пространства, находясь здесь, ее сердце неистово колотилось, руки тряслись. Она вспомнила ту судьбоносную ночь три лунных цикла назад, когда ее деревня подверглась нападению и большое количество жителей погибло. Когда он взял ее силой. Рея опустила руку и провела ею по своему животу, нащупав небольшую выпуклость, ощутив очередной приступ тошноты и, наконец, поняла причину. Она протянула руку и пробежала пальцами по золотому ожерелью на своей шее, глубоко под одеждой, чтобы, разумеется, другие его не видели. В миллионный раз она спрашивала себя, кем был тот рыцарь.

Как бы Рея ни пыталась прогнать из памяти его последние слова, они снова и снова звучали в ее голове.

«Отправь его ко мне».

Внезапно послышался шелест листьев позади, и потрясенная Рея обернулась, увидев глаза-бусины Пруденс, своей соседки, которая смотрела на нее. Четырнадцатилетняя девочка потеряла свою семью во время нападения. Пруденс везде совала свой нос, всегда сплетничала обо всех, поэтому она была последним человеком, которого Рея хотела бы посвящать в свои новости. Рея с ужасом увидела, что Пруденс перевела взгляд с ее руки на изменившийся лист, после чего ее глаза широко распахнулись, стоило ей все осознать.

Бросив на Рею взгляд неодобрения, Пруденс уронила свою корзину с бельем, развернулась и убежала. Рея знала, что ее побег может означать только одно: она собиралась все сообщить жителям деревни.

Сердце Реи ушло в пятки, и она ощутила первый прилив страха. Разумеется, жители деревни потребуют, чтобы она убила ребенка. Им не нужно напоминание о нападении знати. Но почему это пугает ее? Неужели она на самом деле хочет сохранить этого ребенка, отпрыска того монстра?

Страх Реи удивил ее и, задумавшись об этом, она осознала, что этот страх связан с тем, чтобы сохранить своего ребенка в безопасности. Это потрясло ее. Рассудком она понимала, что не хочет этого, что это будет предательством по отношению к ее деревне и самой себе. Это только воодушевит знать, которая ограбила их. Ведь потерять этого ребенка так легко: ей достаточно просто пожевать корень Якубы, и во время следующего купания ребенка не будет.

Но Рея уже ощущала ребенка внутри себя, и ее тело говорило ей то, чего не мог сказать разум: она хочет сохранить его и защитить. В конце концов, это ребенок.

Будучи единственным ребенком, который никогда не знал своих родителей, который страдал в этом мире от отсутствия любви, Рея всегда инстинктивно хотела любить кого-то, и чтобы кто-то любил ее. Она устала быть одна, устала от изолированной жизни в самой бедной части деревни, от выскабливания чьих-то полов, от тяжелой работы с утра до ночи, от которой не сбежать. Она знала, что никогда не встретит мужчину, учитывая ее статус. По крайней мере, такого мужчину, который не будет вызывать у нее неприязнь. И, вероятно, у нее никогда не будет ребенка.

Рея внезапно ощутила приступ тоски. Она осознала, что это может оказаться ее единственным шансом. И сейчас, когда она в положении, Рея поняла: она никогда не знала, как сильно ей хочется этого ребенка. Она хотела его больше всего на свете.

Рея начала возвращаться в деревню, нервничая, охваченная водоворотом смешанных чувств, едва ли готовая встретиться с неодобрением, которое, как она понимала, ждет ее. Жители деревни будут настаивать на том, чтобы не оставить никакого напоминания о мародерах своей деревни, о людях, которые все у них отняли. Рея едва ли могла винить их за это. Такова была общеизвестная тактика мародеров: оплодотворить женщин для того, чтобы доминировать и контролировать жителей деревень по всему королевству. Иногда они даже посылали за ребенком. Ребенок только разожжет их цикл насилия.

Тем не менее, ничто из этого не могло изменить того, что она чувствовала – жизнь внутри нее. Рея ощущала ее сильнее с каждым пройденным шагом. Она ощущала ее с каждым стуком сердца, проходящим через нее.

Рея шла по центру деревенских улиц, направляясь обратно в свой однокомнатный дом, чувствуя, что весь ее мир перевернулся с ног на голову, не зная, что и думать. Беременна. Она не знала, что значит быть беременной, как родить ребенка или как вырастить его. Она едва могла прокормить даже саму себя. Как ей все это удастся?

Но по какой-то причине Рея ощущала новую силу, поднимающуюся внутри нее. Она чувствовала, как эта сила пульсирует в ее венах. Это была сила, о которой она смутно догадывалась в течение последних трех лунных циклов, но которая теперь ясно предстала перед ней. Эта сила была вне ее возможностей. Сила будущего, надежды, возможности, жизни, которой она никогда не могла жить.

Это была сила, которая требовала от нее быть кем-то большим, чем она когда-либо была.

Пока Рея медленно шла по грязным улицам, она начала смутно узнавать то, что ее окружает, и ощущать на себе взгляды жителей деревни. Она повернулась и на другой стороне улицы увидела любопытные и неодобрительные глаза старых и молодых женщин, стариков и мальчиков, одиноких выживших, покалеченных мужчин со шрамами после той ночи. На лицах каждого из них читалось страдание. Они все смотрели на нее, на ее живот, словно именно она каким-то образом была во всем виновата.

Рея увидела среди них своих ровесниц с затравленным видом, которые смотрели на нее без сострадания. Рея знала, что многие из них тоже были беременны и уже жевали корень. Она видела горе в их глазах и чувствовала: они хотят, чтобы она сделала то же самое.

Рея почувствовала, как толпа сгустилась вокруг нее и, подняв глаза вверх, она удивилась, увидев стену людей, преградивших ей путь. Казалось, вся деревня вышла к ней: мужчины и женщины, стар и млад. Она видела агонию на их лицах, ту самую агонию, которую она разделяла. Девушка остановилась и посмотрела на них. Она знала, чего они хотят. Они хотят убить ее мальчика.

Внезапно Рея ощутила желание оказать неповиновение. В это мгновение она решила, что ни за что не сделает того, что они хотят.

«Рея», – прозвучал жесткий голос.

Северн, человек средних лет с темным волосами и бородой, со шрамом на щеке после той ночи, встал посредине и бросил на нее хмурый взгляд. Он окинул ее взглядом с ног до головы так словно она была скотиной, и ей пришло в голову, что он был немногим лучше знати. Все они одинаковы, все считают, что имеют право контролировать ее тело.

«Ты съешь корень», – мрачно приказал он. – «Ты съешь корень, и завтра все это останется в прошлом».

Женщина рядом с Северном сделала шаг вперед. Лука. Той ночью она тоже подверглась нападению и съела корень неделю назад. Рея слышала ее стон всю ночь напролет, слышала ее рыдания от горя из-за утраченного ребенка.

Лука протянула мешок, внутри которого находился желтый порошок, и Рея отпрянула. Она ч, увствовала, что вся деревня смотрит на нее, они ждут, что она протянут руку и возьмет его.

«Лука пойдет с тобой к реке», – добавил Северн. – «Она останется с тобой на всю ночь».

Рея посмотрела на него. Она ощущала новую энергию, поднимающуюся в ней, пока она продолжала холодно смотреть на них.

Рея ничего не сказала.

Их лица помрачнели.

«Повинуйся нам, девочка», – сказал другой человек, сделав шаг вперед, так крепко вцепившись в свой серп, что костяшки ей пальцев побелели. – «Не позорь память тех мужчин и женщин, которых мы потеряли той ночью, давая жизнь их отродью. Делай то, что должна. Делай, что от тебя требуется».

Рея сделала глубокий вдох и поразилась силе в своем собственном голосе, когда ответила:

«Я не буду этого делать».

Ее голос прозвучал странно даже для нее самой – он был глубже и более зрелым, чем когда-либо. Словно за одну ночь она стала женщиной.

Рея увидела, как их лица вспыхнули от гнева, словно на солнечный день набежала штормовая туча. Человек по имени Каво нахмурился и вышел вперед, вокруг него витала аура властности. Она посмотрела на него и увидела палку в его руке.

«Есть простой способ сделать это», – произнес он голосом, полным стали. – «Простой и жесткий».

Рея почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце, пока она смотрела прямо в его глаза. Она вспомнила о том, что однажды сказал ей отец, когда она была маленькой: никогда не отступай. Ни перед кем. Всегда защищай себя, даже если перевес не на твоей стороне. Особенно если перевес не на твоей стороне. Всегда сосредотачивайся на самом большом задире. Нападай первая. Даже если это будет стоить тебе жизни.

Рея начала действовать. Не думая, она протянула руку, выхватила посох из рук одного мужчины, сделала шаг вперед и изо всех сил ударила Каво в солнечное сплетение.

Каво ахнул, завалившись на бок, и Рея, не давая ему другого шанса, откинула назад руку и ударила его по лицу. Его нос хрустнул, и он выронил палку, упав на землю, схватившись за нос и застонав в грязь.

Все еще сжимая в руке жезл, Рея подняла голову и увидела группу напуганных потрясенных лиц, которые смотрели на нее. Теперь они не казались такими уверенными.

«Это мой мальчик», – прошипела она. – «Я сохраню его. Если вы придете ко мне, в следующий раз в вашем животе окажется не посох, а меч».

После чего Рея крепче схватила посох, развернулась и медленно ушла прочь, локтями расчищая себе путь в толпе. Она знала, что ни один из них не осмелится последовать за ней. По крайней мере, сейчас.

Рея уходила с трясущимися руками, ее сердце бешено колотилось, потому что она знала: ей предстоят шесть долгих месяцев до тех пор, пока ее ребенок появится на свет.

Кроме того, она знала, что в следующий раз, когда они придут к ней, они придут убивать.