* * *

Голова болела четыре дня, Ангел всё ел и ел таблетки, его мутило от одного их вида. А тут вдруг, в полчаса, боль прошла. Счастливый, добрый, весёлый – так всегда бывает, когда пройдёт голова, – Ангел шёл по переходу с «Пушкинской» на «Чеховскую». Купил по пути у старушки букет для Даши. И отпуск скоро. И поезд сразу подошёл.

Он вышел из вагона на «Цветном» – короткая, минут на пятнадцать, встреча по работе, и можно будет ехать домой. Но на станции стал медленно гаснуть… Нет, даже не гаснуть, а тускнеть свет. Платформа поехала куда-то вбок и наверх, пол оказался совсем близко, а потолок – бесконечно далеко. Ангел хотел что-то спросить, но не смог. Попытался поднять упавший букет – рука была слишком тяжёлой. Темно и холодно стало вокруг. Тихо.

* * *

Забито Садовое кольцо, забито Бульварное, плотно стоят машины на Цветном. Скорая помощь мигает синим огоньком, иногда безнадежно включает сирену. Впрочем, это уже не имеет значения.

Ангел идёт вверх по эскалатору, идёт, не замечая, что эскалатор едет вниз. Ангелу легко и светло. Всё тяжёлое, тёмное осталось там, внизу, на платформе. Усталость, головные боли, работа до ночи, близорукость. И…

– Даша, прости меня! Я знаю, что не вовремя ухожу, знаю… Теперь знаю, что в сентябре родится сын, и ты всё выбирала момент, чтобы сказать об этом…

– Мама… Вот, внук у тебя будет, Яшка. Такой милый, смешной… А я вот… Прости меня, мама…

Ангел поднимался всё быстрее и быстрее – навстречу морозному январскому небу и мерцающим звёздам.

* * *

Лена, офис-менеджер, пришла на работу первой, в начале десятого. Отвела сына в школу и приехала, успела до пробок.

– Опять Ангел комп не выключил! – сказала она неизвестно кому.

Лена зашла в его iMail, написала в письме «Ребята, я вас всех люблю! Ангел.», отправила с его адреса большой рассылкой – по всем сотрудникам компании.

* * *

Люди приходили на работу, читали почту и улыбались. Один, другой, третий…

Только вечером директору позвонила мама Ангела и, с трудом выговаривая слово за словом, сказала, что он больше не придёт на работу.

Vicious game

Location: Москва

Date: 30—31.03.08

Mood: weird

Music: Квартал – Ay mi vida

Вот и весна. Почти пешеходная Никольская улица, тёплое воскресенье, конец марта. Некуда спешить, я иду под ярким весенним небом, растворяюсь в толпе других, кто не спешит в этот день. Я думаю про солнце, про цветные витражи Сен-Дени…

Визг резины об асфальт на полуслове рвёт неспешные весенние размышления – прямо посреди толпы срывается с места вишнёвый Norfolk Midlander, рёвом двигателя и дальним светом вспугивает воскресную толпу. Прохожие бросаются в стороны, и через мгновение перед большой быстрой машиной – открытая дорога.

Ну что, играем, значит? Vicious games, vicious games… Я дам тебе фору, братишка – ты на машине, а я нет. Я стою, расставив ноги, в расстёгнутом сером плаще и с книжкой в руке. И смотрю на человека за рулём. Кажется, я вижу его глаза. Он – мои.

– С дороги…

Vicious games, vicious games…

– Ну неужели ты думаешь, амиго, что я тебя пропущу?

…with diff’rent names, diff’rent names…

– С дороги, я сказал!

Vicious games, vicious games…

– Ты, похоже, не понял меня…

…with diff’rent names, diff’rent names…

– С доро…

Человек с короткой стрижкой бьёт по тормозам. Его и его спутницу чуть подбрасывает на сиденьях, разливается «Кока-Кола». Машина рывком останавливается. Я стою в метре перед ней, стою и улыбаюсь двум людям со злыми, испуганными лицами. Всё, ребята, игра сделана. Vicious games, vicious games… Вы мне больше не интересны. Я машу им на прощание книжкой про Париж.

Не торопясь иду по Никольской. Неприятный холодок внизу живота напоминает – я победил сегодня в этой странной, дикой игре. Сегодня.

Посёлок «Приют»

Location: Москва

Date: 03.09.08

Mood: drunk

Music: Иваси – Одуванчиков дым

– Папа, а это всё правда, что бродяга про Столицы рассказывал?

– Да кто ж их знает, болтают-то всякое… Вроде и нет давно никаких Cтолиц. Где старая, там лес сплошной стеной, а на месте новой – болото. Бес его разберёт… А то ещё я слышал… Лет так с десять назад или больше… Да, тебя ещё не было на свете… Говорил один, что стоят пока оба города, что дороги там каменные, а дома есть такие, что выше вон той сосны. Да только не живёт в них никто.

– А зачем нужен дом выше сосны?

– Не знаю, врут, наверное…

– Папа, а можно я бродягу спрошу? Или он ушёл?

– Ушёл, говоришь? – отец усмехнулся. – Нет, здесь он. Схоронил я его на опушке перед рассветом.

– Почему?! Он ведь ничего плохого нам не сделал!

– Ну так и мы ему ничего плохого не сделали, сынок. Только хорошее. Наш посёлок почему «Приютом» называют? Потому что мы должны странников привечать, путешественников, бродяг. А то бродят всю жизнь, неприкаянные, только землю зря топчут.

* * *

Помолчали. Отец свернул самокрутку, закурил, закашлялся.

– Знаешь, сынок, скольким я за свою жизнь подарил покой? Да вон, вся опушка, под каждым деревом. И отец мой, и дед, и его отец. И ты будешь пришлым людям дарить успокоение, когда подрастёшь. Так повелось, так надо, никак нельзя иначе. Ни один от нас не ушёл…

La Primavera

Location: Москва

Date: Лето 1995 – осень 2008 года

Mood: looking back

Music: Vangelis —

La petite fille de la mer

– А твоя первая любовь, кто она была?

– Странно получилось… Мне было семнадцать лет, и за всеми увлечениями ни о какой любви я не думал. Говорил родителям, что иду на свидание, а сам по крышам лазал, катался по городу, искал приключений на свою…

А потом вдруг… Приснилась мне поздняя весна, Новгород-Днепровский, улочка на окраине, где стоял бабушкин дом. И девочка. Она была чуть младше меня, лет шестнадцати, с вьющимися русыми волосами, в джинсах и какой-то курточке. Но лица не помню совсем. Мы шли с ней по улице, взявшись за руки. И чувство было такое, будто мы знакомы всю жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.