Вечность и время

Книга Бытия говорит о шести днях сотворения мира. Но что мы можем знать о днях Божиих? У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день (2 Пет. 3, 8). Что для Предвечного эти тысячи и миллионы, миллиарды и сикстиллионы лет, подсчет периодов и эпох, вся эта земная арифметика? Даже для человека время может двигаться очень по-разному: оно то «летит», то «тянется», вовсе не сообразуясь с тиканьем механических часов. В мгновения смертельной опасности или агонии человек может как бы заново пережить всю прожитую жизнь до мельчайших подробностей: проходит всего несколько секунд, а перед ним проносятся картины десятилетий. Неделя Шестоднева, по высказанному еще в древности мнению святых отцов, – это просто тот срок, за который Всевышний благоволил показать в видении первому человеку Адаму, а затем и Боговидцу Моисею, как именно был сотворен мир.

Для Бога нет времени: Его обитель – вечность. Но понятие о вечности принадлежит к числу тех, которые не вмещаются в ограниченный земной рассудок. Вечность вовсе не время, удлиняющееся в обе стороны, как представляется плоской человеческой логике, – нет, это совершенно иная форма бытия. О чем-то подобном начинают догадываться математики, когда говорят о многомерности вместо привычных трех пространственных и четвертого, временного измерений. Счастье Царства Небесного потому и непредставимо для нас, что тайны вечности не описываются человеческим языком. Но попытаться хоть как-то приблизиться к представлению о вечности необходимо. Это нужно хотя бы для того, чтобы заставить умолкнуть ропотников, находящих изъяны и ущербность в творении, которое Сам Всемогущий Создатель нашел весьма хорошим, совершенным. Пытаясь сопоставить вечность и временный мир, попробуем прибегнуть к образу.

Представьте себе прекраснейшую огромную картину, созданную гениальным живописцем. Если встать от этой картины поодаль и окинуть ее взором, она услаждает зрение и радует сердце. Но, если кто-то подойдет к холсту вплотную и уткнется в него носом, он увидит только отдельные мазки красок, которые могут показаться ему грубыми и беспорядочными. Вправе ли такой «знаток» судить о красоте произведения или тем паче критиковать его? А ведь в отношении к картине мира, созданной Всевышним Художником, наше положение еще хуже, чем у этого «знатока». Мы не просто уткнулись в холст мироздания – мы пребываем в самой плоскости необозримой картины мира, в крошечном ее кусочке. Мы копошимся среди непонятных нам, кажущихся случайными сочетаний цвета, света и тени: вот и все наше «пространство – время».

Живописец обладает гораздо большей полнотой жизни, чем плоские фигуры на созданном им полотне. Вот так же и вечность Божия есть несравненно большая полнота бытия, чем тварное существование в уголочке временного мира. Время – как бы плоско, вечность – объемна. Мы рассуждаем об астрономических и геологических эпохах, а для взора Творца все время творения мира является лишь одним мазком краски на Его картине. Так и в наши дни: мы уже встретили третье тысячелетие новой эры – а для Бога эта еще для нас не начавшаяся тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел (Пс. 89, 5). Всеведущий Господь в мгновение ока видит все прошлое, настоящее, будущее – мира, человечества, каждого из нас.

Бог сказал о Своем творении: Вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31). О смысле этих слов Всевышнего мы начнем догадываться, только если поймем: Господь сотворил мир уже вместе с его историей. Для Бога в начале времен был явлен и конец времени. Творец не просто провидел или знал, «что из этого выйдет»: Всемогущий создал Свое творение во всей его полноте, включающей его начало, течение, завершение – и переход в вечность. Совершенство деяний Божиих мы сможем постигнуть, только если Он сподобит нас войти в вечное Царство Его, – тогда станут понятны сочетания красок, света и тени временного мира; станет ясно и то, как по Промыслу Божию даже силы зла способствуют вызреванию величайшего добра.

Беда и ужас нашего теперешнего положения в том, что мы живем в мире искаженном, изуродованном грехопадением человечества. Вокруг нас только развалины, руины изначальной красоты природы – и все равно как прекрасны явления, на которых осталась печать Божественного мироустройства! Бог сотворил чудесную Вселенную из ничего. А что творит, вернее, вытворяет с доверенной ему красотой падший человек? Вот даже сейчас, среди цветущей весны, если наш взор натолкнется на что-то неприятное или отвратительное, то будьте уверены: это дело рук человеческих. Премудростью Божией расцветают цветы, плодоносят деревья, плавают рыбы, летают птицы. Что в сравнении с этим наши грохочущие и скрежещущие, дурно пахнущие и опасные машины, которыми так гордится человеческий прогресс? Силы для жизни мы по-прежнему черпаем из природы Божией: нас кормят хлебные колосья и домашний скот; мы одеваемся в хлопок, лен и шерсть; мы строим наши жилища из глины и дерева. А что мы несем миру и себе самим? Гордый человек отравил почву, воду и воздух, даже в голубом нашем небе проделал «озоновую дыру» – на пути прогресса уже к самоубийству приблизилось человечество и теперь кричит: экологическая катастрофа! Кажется, единственное, в чем падший рассудок достиг своего рода совершенства, – это в военных изобретениях, в страшных орудиях убийства и разрушения. Но и тот «филиал ада», в который человеки стремятся превратить Землю, для тварного мира оказывается далеко не самым тяжким последствием греха Адама и его потомков. Изменив Творцу, человечество вовлекло в падение всю Вселенную.

Когда астрономы направили свои приборы в небесную твердь, начали вычислять размеры звезд и расстояния до них, выяснилось, какая маленькая у нас планета. Сработала магия гигантских чисел: Земля начала казаться людям ничтожной песчинкой, затерянной среди чудовищных пространств, а сами они – какими-то микробами на этой песчинке. Возникли предположения о том, что «на пыльных тропинках далеких планет» существуют похожие или непохожие на нас разумные существа. Забыв о единственно необходимой для нас встрече со Всевышним Создателем, начали грезить о встрече с «инопланетным разумом». Однако ничего разумного из космоса они так и не дождались. Этим поветрием воспользовались только духи злобы, являющиеся теперь в новомодных обличьях НЛО, инопланетян, полтергейстов, а по действиям их узнается давным-давно известная Церкви бесовская методика. Но вдруг наука предъявила новые данные, опрокидывающие все былые представления о «великом и малом» в мироздании. Предположено, что «песчинка» – Земля – это тот узел, в котором сходятся энергетические, волновые, информационные потоки Вселенной. Этот видимый мир (отметим – в нынешнем его состоянии) просто не имеет энергии для создания второй биосферы, где разум мог бы существовать в материальной оболочке. Околонаучные домыслы и научная фантастика оказались совершенно ненаучными. Никаких инопланетян нет и быть не может. Модная дискуссия на тему, одиноки ли мы, мол, во Вселенной, получила твердый ответ: такие – да, одиноки. Без Бога люди не просто одиноки, а одиноки бесконечно; ужаснее того – они окружены убийцами-демонами. А в видимом мире человек – единственное разумное существо. Известный русский богослов XX века В. Н. Лосский утверждал: «В центре Вселенной бьется сердце человека».

Для Бога нет пространственной удаленности, так же как нет временых длительностей. Своими лучами (в богословии это иногда называют нетварными энергиями) Всевышний пронизывает все, даже беспросветнейшие глубины ада. Вездеприсутствие Божие можно уподобить рентгеновскому излучению, пронизывающему любые непрозрачные предметы. Ни в видимом, ни в духовном мире нет уголка, где не присутствовал бы Бог, – такое место просто не может существовать. Господь Своею благодатью осеняет каждое создание, но проявляется дар Божий только тогда, когда это создание устремляет навстречу ему свою свободную волю. Так Ангел или святой человек может просиять. Такова была природа Фаворского Света, зримо преобразившего земное тело Христа Спасителя. Таковы цель и смысл существования всех, кто хочет стать по благодати сыном Божиим: это стяжание Духа Святого, проявление в себе лучей Божества.

Только духовные реальности, а не физические размеры и расстояния имеют ценность для Царства Божия. Поэтому Земля, где живут создания, способные воспринять благодать, – это истинный, духовный центр видимого мира. Так снимается вопрос библейских критиков: дескать, почему в Шестодневе так много внимания уделяется маленькой планете Земля? Но возникает иной вопрос: зачем нужны грандиозность, величие, сокровенные красоты бесчисленных звездных миров, если там нет жизни? Ведь так Вселенная, при всем своем блеске и необъятности, представляется мертвенной, каким-то гигантским сверкающим трупом? Но им стоит возразить так: есть вопросы, которые выходят за рамки человеческой компетенции. К примеру, святые отцы не интересовались особенно, «есть ли жизнь на Марсе». Их больше интересовало спасение их самих и человечества на планете Земля. А вопросы, подобные вышеупомянутому, они считали для себя лишенными значения для вечной жизни и возлагали все на Бога. Если Бог что-то нам не открыл из того, что не имеет отношения к нашему спасению и исполнению Его заповедей, то нам и не нужно по этому поводу любопытствовать.

Венец творения и его падение

Человек есть любимое создание Творца. По образному выражению святых отцов, человек был введен во Вселенную как царь и первосвященник. Его именуют венцом творения: странно это слышать в нашем исковерканном мире. Но это действительно так. Даже ангельское Небо создавал Всевышний единым мановением. А перед сотворением человека словно бы останавливается творящая мысль Господня; как бы Сам с Собою беседует Премудрый перед этим деянием. Мы слышим: Сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему (Быт. 1, 26). Это – Предвечный Троический Совет.

Человек создавался на стыке двух миров: невидимого и видимого. Он был призван совместить в себе ангельскую духовность и вещественную оболочку. Это создание являлось звеном, связующим Небо и землю, могло увлечь за собою землю к Небесам, как об этом говорил преподобный Максим Исповедник: «В человеческое существо, как в горнило, стекается все созданное Богом и в нем из разных природ, как из разных звуков, слагается в единую гармонию». Такое создание должно было явиться совершеннейшим и любимейшим среди всех, рожденных Божественной любовью.

Как просто мог поступить Господь, желая одухотворить материю: достаточно было одеть в плоть Ангелов, уже испытанных на верность Небесному Отцу, – и вся Вселенная послушно бы устремилась к Нему вслед за такими хозяевами. Но иное судила премудрость Божия. Всевышний сотворил новое существо: в комок земного праха вдунул дыхание жизни – благодать Духа, призывающую к вечности. Человек был сочетай из величия своего потенциального предназначения – жизни в Боге и с Богом и ничтожества – возникновения из ничто и всегдашней возможности в это ничто обратиться вновь из-за потери живительной связи с Источником своей жизни – Богом. И этому созданию строгая любовь Всевышнего также предназначила Свой страшный дар: свободу воли.

Не случайно в Священном Писании и православной иконографии дан образ «задумчивости» Пресвятой Троицы перед этим деянием. Судьба человека во времени и в вечности являлась самой сложной из судеб всего сотворенного. Создание его по образу и подобию Божию включало в себя прозреваемую Всеведущим Творцом полноту истории человечества. А в начале времен человек получал только образ – семя Божественных совершенств, которое призван был взрастить в себе любовью к Создателю. Троический Совет говорит: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию, – но в начале времен сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его (Быт. 1, 26–27). Наделенный образом Господним, человек мог свободно избрать для себя путь к уподоблению Вселюбящему Божеству – обоготворяться самому и одухотворить мир, данный ему для царствования и священнодействия. Вот: царство, уготованное благословенным от создания мира (см. Мф. 25,34). Но, как и для ангельских Сил, для человека существовала возможность иного выбора: противление своему Создателю, падение. Всезрящий Господь изначально знал: человек падет и никогда не сможет подняться сам. Премудрость Троического Совета – в тайне Искупления падших Кровью Господней.

Тайна вочеловечения Сына Божия! В сотворение мира включалась и эта непостижимая Жертва: Самопожертвование Всевышнего ради спасения человека. Величие – и трогательность, Всемогущество – и умилительность любви Святой Троицы к падшим. На Предвечном Троическом Совете уже звучали слова Отца, обращенные к Сыну: Ради крови завета Твоего Я освобожу узников (Зах. 9,11). Так мы можем понять, кто мы такие. Мы – глина, окропленная и скрепленная Кровью Господней. Можно сказать: Бог сотворил мир из Своей Любви, а спасенных людей – из Жертвенной Любви, из Крови Своей. «Какой у нас Господь! О, как любит Господь Свое создание! Велик и непостижим наш Господь, но ради нас так Себя умалил, чтобы жили мы на Небесах и видели славу Его. Бедна душа моя, и нет сил описать Любовь Господню!» – восклицает преподобный Силуан Афонский. Бог в Лице Сына сошел из неприступной славы – в земной прах, из неизреченного счастья – на позорную казнь. В страшном Самообнищании, в бесконечном Самоумалении открывал Творец миру, что это такое – Божественная Любовь. Такова была полнота времен, таившаяся уже в сотворении первых людей.

В начале времен человек был создан совершенным. Мы не можем себе и представить, какими прекрасными явились эти первые люди: Адам и Ева. Прекрасны были души и тела их. Облеченные сиянием Божественной благодати, они не нуждались в иной одежде. Причастные Любви Господней, они были совершенны и во взаимной любви. Ничто не омрачало их жизни, ни в чем не имели они недостатка. Вселенная улыбалась им. Тенистые деревья услаждали их дивными плодами. Для них благоухали травы и цветы. Птицы пели для них, и звери ласкались к ним. Для них струились реки и пенились моря. Для них сияло солнце и светила луна, и звезды исполняли для них свой пленительный танец. Все богатства мироздания даровал Бог любимому Своему созданию – человеку.

Как нежные родители кладут свое дитя в уютную колыбель, так Небесный Отец поместил первых людей в чудесный мир райского сада. Там человек мог безмятежно и свободно возрастать до царственного своего призвания. Но уже и в этом уютном уголке мира наши прародители вовсе не были несмышлеными младенцами. Всещедрый Создатель наделил их высоким разумом и духовным могуществом. Господь Бог всех животных полевых и всех птиц небесных привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей (Быт. 2, 19). Чем являлся этот праязык, этот забытый первый язык человечества? Именуя животное или предмет, Адам вовсе не произносил случайный набор звуков – нет, он сразу постигал сущность и смысл названной вещи или существа, обретал над ними власть. Подобное знание и не снилось никакой науке; подобная мощь и не грезилась никакой технике. Подобно Самому Богу, человек наделялся творческим и творящим словом и с помощью такого слова мог пересоздавать, преображать мир. То был первый шаг к вселенскому воцарению рода человеческого. Первым людям Всевышний дал заповедь: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею