Перестройка моды

Мы идем с тобой на хаус Оба в джинсах «Леви Страус» Мы в кровать с тобой легли Оба в джинсах фирмы «Ли»

Стремление к аристократизму, любовь к роскоши, блеску, возникли как протест против нищеты, которая нас окружала. Хотелось красоты, пафоса, хотелось шокировать. Моя любимая тема, что художник должен выступить настолько круто, чтобы у людей был позитивный шок. Чтобы в голове найти точку смещения. Мне казалось, что если ты занимаешься модой, если хочешь быть звездой, не в пафосном смысле, необходимо ярко о себе заявить, ни на кого не похоже, но при этом не быть бутафором.

Уличная мода восьмидесятых. Она как то влияла на вас? К.Ф. Мода в восьмидесятые годы на самом деле была чудовищной, но мы и на улице до «стиля» группы «Комбинация» и макияжа как у индейцев никогда не опускались. Про периферию, да и про обычное население даже Москвы, лучше и не вспоминать. Мировая мода не может произрастать на периферии и быть провинциальной. Наши подиумные образы, несмотря на вычурность, не были вульгарными. В душе же я была всегда панком. Не тем, который плюется и жрет пиво. Не калькой с Sex Pistols. Но «панковство» в смысле бунтарства мне очень близко. Мне и сейчас больше всего нравиться панк-мода. Я считаю, что из всей моды XX века – это самая неувядающая стилистика, которая в переработанном контексте выглядит наиболее модно и экстравагантно. Александр Макквин, мой самый любимый дизайнер, довел панк до киборгианского стиля и абсолютного космоса. Мы эту эстетику использовали и в жизни, и на подиумах. М.Б. А откуда появилась царская тема? К.Ф. Наверное, еще от прабабушки. Церковное византийское роскошество на меня произвело глубокое впечатление еще в детстве. Я выросла рядом с этой красотой. В центре любого моего творчества, будь то графика, мозаика, живопись или мода стоит женский образ царицы. Потом, когда я делала выставку в галерее Александра Якута, придумала название Царизм. Это такой же изм, как импрессионизм или минимализм. В этом выражена линия моей жизни. Я и рисовала всегда цариц. И то, что я делала в моде, – это царская тема, единственная красивая в русском костюме. Русская крестьянка – она ведь тоже царица. Для меня тема царизма шла как знаковая тема по всей моей творческой жизни. Мои царицы – это такие царицы-панки в изгнании. Когда я это делала, не задумывалась об этом, но это важно. Я только сейчас поняла, почему я сочетала военную форму с царской темой. Потому что царская военная форма – это символ воинства византийского, это царская охрана. Тогда все делалось интуитивно. И даже советская форма все равно шла от царизма, Советский Союз тоже ведь был империей. Имперский стиль был везде и всюду.