Цитаты из книг автора «Мира Славная»

И если это животное каким-то образом выбралось из пекла, то точно не в одиночку. Кажется, я знаю его напарника. Ха-ха, Глеб Юрьевич – босс из ада. – Ничего страшного, – успокоил плачущую на экране тетеньку одетый как рокер бородатый мужчина в татуировках. – Я знаю, как мы решим эту проблему. А это уже интересно. Вдруг, какой-нибудь метод пригодится и мне. Может, он посоветует какие-нибудь капельки, купирующие приступы злости. Буду незаметно подливать их своему шефу в кофе. Авось, подобреет. Я уселась рядом с Анной Венедиктовной и превратилась в слух. – Но прежде чем мы приступим, – продолжал зоопсихолог, – кота непременно надо кастрировать… Я громко хмыкнула, заслужив укоризненный взгляд от квартирной хозяйки. Нет уж, этот метод слишком радикальный. Вряд ли у меня получится незаметно провернуть такое с Глебом Юрьевичем. Хотя он этого и заслуживает.

– Какая женщина? – шепотом спросила я. – Громкая, очень, – так же тихо доложил повар. Кажется, он был не прочь посплетничать. – Красивая, словно мадонна, но как откроет рот, можно объявлять тревогу и бежать прятаться по бункерам. Все кричала, что наш хозяин ее здорово обидел. А я вот думаю, такую обидеть…

Надо было взять иголку и нитки и пришить себя прямо к матрасу. Чтоб уж точно просыпаться там, где легла, а не где попало!

Ричард Гир, произносящей свое знаменитое «Мы собираемся потратить очень много денег. Бессовестно много».

обнажая зубы цвета элитного фаянса.

– Не знаю никаких Ваню и Таню, – пробормотала я. – Конечно, не знаешь, – кивнул муж. – Вот ты их родишь, мы и познакомимся!

Малыши перевели на него взгляды и нестройным хором, неуверенно, но очень четко произнесли: – Папа!

– Все здорово, – я улыбнулась ему сквозь слезы и повернулась к детям: – Ну, ребята, покажите папе, что вы умеете.

Всхлипнув в очередной раз, я почувствовала, как мне на плечо опустилась тяжелая рука. Я подняла глаза и увидела бледного как смерть Кирилла. – Что случилось? – сдавленно спросил он, рассматривая наше трио.

– Дети, дети… – повторяла я, не в силах произнести больше ничего.