Глава 9

В тот же день по приказу командора меня переселили в другую каюту, в которой имелся стационарный информационный блок. Имущества у меня почти не было, так что переезд прошел легко и быстро. Прихватила стопочку вещей, стальную банку, голографер и проследовала за Майки, который уже отработал свой внеплановый наряд. Я чувствовала себя немного неловко, ведь его наказали из-за меня, пусть моей вины в этом не было. Но парень вел себя непринужденно и, похоже, не считал, что я перед ним в чем-то виновата.

Новая каюта оказалась такой же, как у Рокхада, и я сделала вывод, что меня перевели сюда, так как приняли в штат на не самую низшую должность. Это приятно грело душу. Майки на этот раз был предусмотрительнее и провел для меня полный инструктаж и экскурсию, показав все, что тут имелось. Собственно, здесь было все то же самое, только ощутимо просторнее, добавился стол с инфоблоком, а электронный планшет оказался более поздней модели. Это по словам Майки, а по мне, так и тот прежний был вполне хорош. Уже потом я обнаружила, что в этой модели есть специальная программа, в которой можно рисовать. Не полноценный графический планшет, но неплохая замена для неспециалистов.

Вечером пообщалась с хозяином голографера по коммуникатору. Уточнила, не слишком ли я наглею, ведь уже второй день пользуюсь его аппаратом. Услышала, что, мол, никаких проблем, и он рад, что смог помочь мне проявить свои таланты. Так что могу работать. А как только наберется сумма, достаточная для того, чтобы приобрести себе собственный, тогда и верну. И поинтересовался, как пополняется счет. Я глупо похлопала ресницами и сказала, что понятия не имею. Рокхад посмеялся и объяснил, как войти и посмотреть. Оказывается, это была его идея – чтобы экипаж скинулся мне на собственный аппарат. Командор был против, но второй пилот его убедил, объяснив, что такая хрупкая и капризная вещь, как голографер, должна быть личной, а не казенной. Кроме того, он сообщил Акиру, как много дополнительных насадок и объективов понадобится профессионалу. Командор махнул рукой и открыл отдельный счет на мое имя, специально для пожертвований на благо моего таланта. А в конце разговора Рокхад намекнул, что рассчитаться с ним я могу обещанным рисунком.

Следующие дни у меня оказались загружены под завязку. До обеда я занималась постановочными портретами в кают-компании. После обеда бродила по крейсеру и делала стихийные снимки. Потом заливала результаты голоохоты в инфоблок и отбирала самые удачные работы, безжалостно стирая те, которые показались мне некачественными или скучными. Отправляла папку с ними командору и Рокхаду и переключалась на планшет и бумагу, восстанавливая, точнее, вспоминая забытые навыки.

На бумаге все получалось легко. Рука у меня явно была набита, и за один вечер я нарисовала весьма неплохой, даже на мой собственный критический взгляд, портрет Рокхада. Сообщила ему об этом по коммуникатору и ничуть не удивилась, когда через два часа он сам за ним пришел, не пожелав ждать до утренней встречи в столовой. Второй пилот был в восторге. Так хвалил, что я не знала, куда деваться от смущения.

Стоит ли говорить о том, что во время завтрака все уже были в курсе происшедшего, видели этот портрет и желали такие же? У меня появился «лист ожидания» длиной в целую жизнь… А запросы на коммуникатор все приходили и приходили.

С командором я в эти дни больше не беседовала. Все, что мне было необходимо спросить или сообщить, писала ему в текстовых сообщениях. Хотя издалека видела Акира неоднократно. Мне патологически не везло, и я постоянно оказывалась там, куда спустя недолгое время приходил и он. Если бы это не было сущим бредом и абсурдом, я бы заподозрила, что он за мной следит и преследует. Но так как я хорошо помнила его приказ держаться от него подальше, то, как только вдалеке показывалась высокая широкоплечая фигура с торчащими вверх ушами, тут же сворачивалась и удирала из этого места, чувствуя спиной его пристальный взгляд. Было неловко, но… очень уж мне тут нравилось. Не хотелось провоцировать главу крейсера на гнев или агрессию. А то еще передумает и оставит меня на планете в системе Сегина. А я хотела с ними в экспедицию!

Да и вообще! Что-то в глубине души (генетическая память, не иначе) кричало, что от начальства нужно держаться как можно дальше. Периодически вообще всплывала какая-то загадочная фраза про «барский гнев и барскую любовь»^³. Что такое «барский», я не знала, а в словаре объяснение отсутствовало.

Отловил меня командор вечером накануне прибытия в систему Сегин. Причем именно отловил, потому что как раз перед этим я сбежала, заметив его на нижней палубе. Сейчас же я снимала на голографер Мирада и его напарников, а потом заметила на противоположном конце ангара такую знакомую хвостатую фигуру. Тут же подобралась, быстро попрощалась с парнями и по стеночке, прячась за стоящими тут в большом количестве механизмами, пробралась к выходу.

Насмешливый голос Акира застиг меня врасплох, когда я уже выскользнула в коридор, но еще больше напугало прикосновение к плечу.

– Элишше? – с непередаваемой интонацией позвал меня ниоки. – Ты куда-то спешишь?

– Нет, командор. – Вздохнув, я обернулась.

– Ты поистине неуловимое существо. Только что была тут – и уже нет, умчалась.

– Э-э-э… – начала я подбирать слова, чтобы объяснить свои передвижения. – Волка ноги кормят, вот я и передвигаюсь по кораблю. Туда – сюда. Сюда – туда…

– Я так и понял, – хмыкнул он. – Как успехи?

– Неплохие. Я уже многих запечатлела. Народу нравятся получаемые голограммы, так что я выполняю заказы. Наверное, у меня хорошо получается, – сказала и скромно опустила ресницы.