Глава 3

Венеция, ноябрь 1295 год

Тициана стояла у окна и смотрела на потоки воды, льющиеся по стеклу. Дождь барабанил с такой силой, что разглядеть что-либо на улице было просто невозможно. Поэтому девушка представляла, что за окном не сплошные дома и узкие каналы с плывущими по ним лодочками, а зеленый лес. Огромные мрачные деревья, всегда бывшие ей друзьями, густые кроны которых так закрывают голубое небо, что не видно никакого просвета.

И она сейчас в любой момент выбежит из дома босиком, и мягкая, влажная от дождя трава, покрывающая землю своим зеленым ковром, приветливо встретит ее уставшие ножки. Она встанет под дождь и протянет руки к небу, на лицо упадут первые капли дождя и эти маленькие капельки скроют ее собственные слезы.

Девушка придвинулась ближе к окну и подула на стекло. Оно тут же запотело, и Тициана попробовала нарисовать пальцем маленькую ромашку. Ее цветок был прозрачен, а девушка видела перед собой тонкий зеленый стебелек и белые лепестки.

Она услышала звук открываемой двери и быстро стерла свой цветочек одним взмахом руки по стеклу. Потом смахнула со щеки одиноко сбежавшую слезинку и обернулась.

В библиотеку зашел ее отец, герцог Аньежио и мягко улыбнулся, увидев девушку в темноте.

– Что ты тут делаешь, совсем одна, солнышко? Почему не зажжешь свечи? – спросил он задумчиво. – Тебя Азалия потеряла…

Герцог Аньежио в свои 40 лет прекрасно выглядел. Никто не дал бы ему больше тридцати. В его черных волосах седина только начала появляться, придавая ему очень мужественный вид. Высокий и стройный герцог был самым завидным женихом в Венеции, на что Пауло Аньежио никак не реагировал. Он потерял свою жену 10 лет назад и с тех пор никто не мог занять ее место в его сердце. Он так сильно любил мать Тицианы, что не хотел видеть рядом с собой никакой другой женщины. Тициана еще помнила их нежные и трепетные отношения. Невозможность существовать врозь друг от друга. Таких отношений девушка больше не видела нигде и ни у кого. И втайне мечтала о такой-же сильной любви для себя.

Теперь на первом месте для герцога были их дети. Азалия, Тициана, Мария, Франческа и Федерико.

Тициана не уставала благодарить бога за то, что у нее такой прекрасный папа. Всегда выслушает и поможет. И она понимала, что родилась в семье, где ее не выдадут замуж насильно или без ее согласия. И это было большой редкостью. Больше она такой семьи не знала. Ее подруг родители часто не спрашивали, когда их выдавали замуж.

С трудом девушка постаралась вернуться в библиотеку, где отец с нетерпением ждал ее ответа.

– Я просто задумалась….

– А если честно? – герцог прошел через комнату и сел на софу, приготовившись слушать, вопросительно поднимая брови. И как он всегда догадывался, что она не договаривает???

– Папа, как здесь живут люди, скажи? – Тициана снова обернулась к окну, но из-за дождя ничего не увидела. – В Венеции кругом вода и каменные коробки, которые называют домами….

– Солнышко! Ты сейчас про самый красивый город в мире говоришь? – в голосе герцога слышалась ирония.

– Я знаю папа! – Тициана вздохнула, отошла от окна и села рядом с отцом. – Ты слишком редко привозил нас сюда. И я привыкла к нашему дому на острове. Привыкла вставать под пение птиц. Боже! Я скучаю по стрёкоту кузнечиков. Я так люблю ходить босиком по травке. И еще утренние прогулки по лесу на лошадях! Поверь, нет ничего лучше! Папа, в городе нет ни одной лошади! Я не представляю, что выйду замуж и буду жить здесь всю жизнь! Я что, больше никогда не сяду на лошадь?

– Тебя никто не торопит с замужеством. – Герцог постарался успокоить страхи дочери, но не сдержался и весело добавил. – Хотя тебя сейчас уже смело можно записывать в старые девы! Подумать только, 17 лет и еще не замужем…

– Ах, папа! – Тициана вскочила и заходила по комнате. – Вечно ты все портишь!

– Дорогая, я просто пошутил, извини… – герцог попытался сдержать улыбку.

– Я не против замужества. – Тициана остановилась и посмотрела на отца. – Поверь, я безмерно ценю ту свободу, которую ты мне даешь. Свободу своего выбора…. Я просто не представляю свою жизнь в каменной коробке на всю жизнь. И вокруг вода. Даже рядом с любимым человеком…

– Поверь, Тициана. – герцог встал и подошел к дочери. – Рядом с любимым человеком тебе будет все равно, где вы будете жить!

– Правда? – Тициана недоверчиво посмотрела на отца.

А он взял ее руки в свои и ободряюще сжал.

– Правда! – в его словах была твердость и полное убеждение в правильности того, что он сказал. И она поверила.

– Но я все равно хочу лес за своим домом! – капризно добавила девушка.

– Значит, мы будем искать тебе мужа с домом на континенте! – герцог обнял девушку и поцеловал в лоб. – Чтобы был лес!

– Я сейчас только себе кажусь полной дурой или тебе тоже? – Тициана подозрительно посмотрела на отца, но в ее зеленые глаза уже вернулось природное чувство юмора и самоирония. Они блестели и переливались искорками смеха.

– Ты сейчас очень похожа на маму… – герцог внимательно смотрел на девушку.

– Ага! Только волосы рыжие!

– Ты действительно у меня глупая. – он покачал головой. – И очень красивая. Ты даже не представляешь, насколько!

– Папа! Ты просто предвзято ко мне относишься!

Герцог покачал головой и в который раз убедился, что его дочь не осознает собственной привлекательности. И это вызвано тем, что девочка выросла без матери. Он снова взглянул на дочь и увидел красивое овальное личико, большие зеленые глаза, тонкий прямой носик и полные губы. Не было ни одного изъяна в ее лице или фигуре. Он мог заявить это как мужчина. Он с ужасом ждал ее выхода в свет. Все его неженатые друзья и знакомые, которые видели Тициану в их доме, просто теряли дар речи. Он уже получил несколько предложений о замужестве дочери, но отказал, не ставя в известность Тициану. Эти люди не были достойны ее. А те, которые нравились герцогу, не вызывали симпатии у Тицианы. Ей никто не нравился.

Но как объяснить 17 летней девушке, что по красоте ей нет равных, он не знал. Герцог уже начинал прятать дочь от мужских глаз, со страхом ожидая ее выхода в свет.

Дверь открылась, и герцог увидел на пороге свою старшую дочь – Азалию. Она была копией отца, единственная из его детей. Голубоглазая, черноволосая, со смуглой кожей, чистокровная венецианка. Красивая типично средиземноморской красотой. Девушка только недавно сняла траур по умершему мужу, хотя ей было только 20 лет. Сейчас она не искала себе нового жениха, она наслаждалась своей свободой и помогала герцогу вывести в свет Тициану.

Азалия была баронессой Меньер, а младшая сестра ее подопечной.

– Вот вы где! – она зашла к библиотеку и уперла руки в бока. – Тициана я ищу тебя по всему дому! У тебя последняя примерка платьев, ты не забыла? Мадам Лефлёр ждет тебя уже давно!

– Я от нее и пряталась, Азалия! Она вечно тычет меня иголками.

– Ты могла бы и немного потерпеть. – Азалия крепко взяла упирающуюся Тициану за руку и потащила из комнаты. – Ведь это же твое приданое!

– Пожалуйста, померяй их за меня, Азалия! – Тициана постаралась сказать это как можно жалобнее. Она беспомощно посмотрела на отца, ища у него поддержки, но он развел руки в стороны и с притворным ужасом помотал головой. – Я не вытерплю снова стоять несколько часов неподвижно!

– Ага, ты хочешь, чтобы я стояла не двигаясь с места, как статуя?

– Раньше это у тебя хорошо получалось! Я помню!

– Тициана, не говори глупостей! Я немного полнее тебя. Хочешь, чтобы все твои платья на тебе болтались?

– Я готова на это!

Шутливо переговариваясь, они поднимались в покои Тицианы по лестнице. Девушка вздохнула и смирилась с судьбой. Она немного потерпит, ведь платья были такие красивые! Несколько из них, сшитые для балов и карнавалов, были просто произведениями искусства.

Они зашли в гостиную, где швея уже разложила многочисленные свертки, завалив почти готовыми платьями и отрезами стоявшие в комнате сундуки и кушетки.

Ей помогала и личная служанка Тицианы Августина, очень живая и подвижная девушка, мать которой работала в их доме горничной.

–Добрый день, мадам Лефлёр! – поздоровалась со своей швеей Тициана и та приветливо кивнула в ответ.

В уголке у камина прямо на ковре сидели младшие сестры Тицианы Мария и Франческа.

– Что вы здесь делаете? – строго спросила их Азалия, нахмурив брови. – Разве синьора Газальер уже закончила с вами заниматься?

– Нет, не закончила, Азалия. – Ответила более бойкая Франческа, нахально улыбаясь. А Мария стыдливо опустила голову. – Она дала нам задания по литературе и ушла пить чай, а мы сбежали, чтобы посмотреть на новые платья Тицианы.

– Мне не нужны проблемы с вашей гувернанткой, девочки! – Азалия пристально на них посмотрела.

Франческа была на три года моложе Марии, но уже перегнала по росту пятнадцатилетнюю сестру. Девушки казались ровесницами, но лидером была самая младшая сестра.

– Азалия, вспомни, пожалуйста, себя в этом возрасте. – Франческа всегда считала лучшей защитой нападение. – Что-то я не помню, чтобы ты всегда слушалась синьору Газальер!

В полной тишине раздался неприличный смешок Тицианы: – Она права, Азалия! Ты всегда прогуливала занятия, я помню….

И Тициана рассмеялась, за ней и младшие сестры. Азалия покраснела и хитро улыбнулась.

– Да-да! Синьору Газальер у нас слушалась только Тициана! А я нет! Девочки, вот я прогуливала и что получилось? Вышла замуж за игрока, который разорился, играя в баккару и после этого пьяный вывалился из гондолы и утонул! Где был мой ум, когда он соблазнял меня своими страстными речами? Хотите тоже совершить подобную глупость – прогуливайте дальше!

Подобная перспектива так ужаснула сестер, что они мигом поднялись на ноги и выскочили из комнаты Тицианы, что-то пробормотав о недоделанных заданиях.

– Азалия, как тебе не стыдно! – пряча улыбку, тихо сказала Тициана.

– А разве я не права? – Старшая сестра уже помогала мадам Лефлер снимать платье с девушки. – Вот будут постарше и поймут, что я только по собственной глупости приняла увлечение за любовь. Теперь раскаиваюсь. Плохо, конечно, это признавать, но я рада, что стала вдовой. Надеюсь, что еще встречу свою судьбу….

– Ах, Азалия, конечно встретишь. – Голос был глухим из-за вороха юбок, которые в этот момент надевались Тициане на голову. – Я даже не сомневаюсь!

– Спасибо, дорогая! Теперь хватит говорить обо мне и давай заниматься твоим приданым!

– Слово приданое – звучит очень удручающе, ты не находишь, Азалия?

И все таки, старшая сестра расхохоталась.

– Тициана, я скажу отцу, чтобы он больше не занимался с тобой философией!