Глава вторая

Беляна медленно зашла в дом. Внутри было тепло и аппетитно пахло свежеиспеченным хлебом. Девушка хотела незаметно пройти в свою комнату, но услышала резкий голос сестры:

– Явилась – таки. И где тебя носило? – невысокая черноволосая девушка шагнула в сени, окидывая придирчивым взглядом младшую сестру. Беляна опустила глаза, размышляя, стоит ли рассказывать Велимире о сегодняшней встрече в лесу. Хоть она и была родным человеком, но близкой никогда не являлась.

– Да вот, цветы собирала, – произнесла светловолосая девушка и постаралась пройти мимо сестры, но та ее удержала, больно схватит за ладонь.

– Ты цветочки ходишь, собираешь, а мое платье, между прочим, еще не стирано!

– Я не знала об этом, – ответила Беляна, аккуратно пытаясь освободить свою ладонь. Куда там! Велимира вцепилась крепко, впиваясь острыми ногтями в кожу.

– Не знала она, – начала та, – а надобно знать! Свой кусок хлеба надо отрабатывать!

– Постираю сейчас, – кивнув головой, мягко ответила Беляна. Велимира, наконец, отпустила ее, наслаждаясь собственной властью. Кажется, у нее даже настроение улучшилось. Она снисходительно улыбнулась своими красными губками и произнесла:

– Как закончишь, можешь пообедать.

Беляна устало глядела в темнеющее небо – вот розовые краски покинули его, а взамен их пришли серые, а затем черные оттенки… Совсем как глаза того воина. Девушка грустно улыбнулась. Какая страшная и одновременно прекрасная сказка случилась с ней сегодня… Перед ее глазами до сих пор был этот мужчина… посчастливилось же ей встретить его. Откуда он такой появился? А может, этот незнакомец просто приснился ей? Она, правда, запомнит его на всю жизнь. А теперь хватит мечтать. Нужно лечь пораньше, чтобы встать до рассвета и успеть переделать все возложенные на ее хрупкие плечи, обязанности. Ее бабка, Прасковья, была женщиной крутого нрава, и всех мягких людей считала слабыми и достойными того, чтобы командовать ими. В этот список входила и Беляна. Родители ее давно умерли – заболели какой-то болезнью живота, а вот дочки у них спаслись, и властная Прасковья взяла их под свою опеку. Вот уже десять лет она одаривала любовью, вниманием старшую внучку – Велимиру, и приказами, распоряжениями и придирками с наказанием – младшую – Беляну. Ее понять можно было – черноволосая красавица походила на нее саму, в молодости – и внешностью, и характером, а вот младшая пошла не в их породу – и была похожа на умершую мать и ее родню. Бледная, светлая. Прасковья за глаза кликала ее молью. На правду не стоит обижаться.

Беляна все это чувствовала и видела, но деваться ей было некуда. Только в своих снах она мечтала покинуть этот дом, так и не ставший ей родным, и этих людей, так и не сделавшимися ей близкими. Девушка не желала им зла, она просто хотела быть счастливой и не испытывать боли. Велимира была старше ее всего на год, но эта небольшая разница в возрасте не сделала их подругами. Отношения их были похожи более отношение госпожи и служанки, чем на отношения родных сестер. Интересно, как изменится ее жизнь, когда старшая сестра выйдет замуж? Есть ли у нее, Беляны, шанс тоже стать женой и матерью? Хотя бабка всегда говорила, что на нее без горючих слез не взглянешь, однако девушка нередко ловила на себе заинтересованные взгляды юношей и мужчин. А может, ей просто показалось? Беляна смахнула одинокую слезу со своей щеки и, неохотно отойдя от окна, легла на свою кровать. Она долго ворочалась, пытаясь заснуть, однако сегодняшнее событие столь впечатлило, взволновало ее, что девушка заснула только незадолго до наступления рассвета. Ей снились черные, властные глаза незнакомца…

– Просыпайся, лентяйка! – услышала Беляна грубоватый голос бабки у своей головы. Крепкие руки Прасковьи уже ловко стаскивали с нее одеяло. – Время уже близится к полудню, а ты, бесноватая, и не думаешь вставать!

Беляна испуганно слезла с кровати, непонимающе озираясь по сторонам – неужели она так долго проспала? И правда, из окон лился яркий солнечный свет. Бабка зло поджала губы, скользя взглядом по распустившимся волосам внучки. Как же она раздражала ее! Одним своим присутствием, напоминая ее, умершую мать.

– Не знаю, как это получилось, – заламывая руки, произнесла Беляна.

– Матрена приходила тебя будить, а ты все бредела, стонала, точно бесноватая, – осуждающе проговорила Прасковья. – Столько дел не сделала. Ну, ничего, посидишь в темноте да на одной воде до следующего дня, может, очистишься от своего греха.

– Не надо! – испуганно попросила девушка.

– Как не надо? – нахмурила темные, густые брови Прасковья. – Матрена! Ну-ка отведи ее вниз, да закрой.

– Не надо! Не хочу! – сорвалось с полных губ Беляны. Крепкие пальцы дородной Матрены вцепились в ее плечи.

– Бесноваться вздумала? – насторожилась бабка. – Сейчас я из тебя эту дурь выбью.

Девушка обреченно опустила голову. Она знала, что это значит для нее. Ее спина не могла забыть – ей каждый раз напоминали о боли и ничтожестве Беляны. Каждый раз, когда благочестивая Прасковья, добродетельная соседка и вдова, брала в свои руки розгу…

– Потерпи, миленькая, потерпи, – мозолистые руки Магуши, кухарки в бабкином доме, нежно наносили на свежие раны целебную мазь. От каждого прикосновения Беляна вздрагивала, но уже не плакала. Десять ударов розгой. За каждый год, прожитой с Прасковьей. В прошлом году их было девять.

– Магуша, а вдруг бабка узнает, накажет тебя, – настороженно произнесла девушка. Голос у нее был хрипловатый – от того что она совсем недавно кричала от боли. Как же хорошо, что эта пытка закончилась. Хоть бы снова несколько месяцев, как в этот раз, не подвергаться «умелой руке» бабки.

– Не узнает и не накажет, миленькая моя, не узнает. Она занята, гостей привечает. Купцы приехали с сундуками тканей, она для Велимиры выбирает подходящую.

– Долго мне еще тут сидеть? Я совсем не разберу день сейчас или ночь. Все смешалось от боли, – промолвила Белява, скидывая с себя окровавленную рубаху и надевая принесенную заботливой кухаркой чистую.

– Время близится к вечеру уже, я попить тебе принесла и краюшку каравая, поешь. Ночь впереди, – попросила женщина, пряча грязную рубашку.

– Спасибо тебе, Магуша, спасибо, – благодарно прошептала девушка. Та кивнула головой, в глазах заблестели слезы. Не желая, чтобы девушка заметила их, она спешно покинула темную комнату.

Беляна жадно выпила из кувшина прохладной воды, а затем вцепилась зубами в ароматный хлеб. Она боялась, очень боялась, что сейчас дверь распахнется, и бабка увидит, что она ест, не смотря на ее запреты. И тогда оно снова накажет ее.

Но этого не случилось. Беляна доела кусочек каравая, допила воду и аккуратно легла на сваленную в кучу гору старых тряпок. Беззвучные рыдания сотрясли ее тело…

Глава третья

Женские крики разбудили Беляну, прибывавшую до этого в прекрасном, удивительно спокойном сне. Девушка испуганно села и попыталась привыкнуть к окружавшей ее тьме. Крики усиливались, и вот уже к ней ворвалась Магуша. Держа в дрожащей руке свечу, она срывающимся голосом сообщила Беляне:

– На Светлоград напали, Беляна! Поспеши со мной, быть может, спасемся.

Девушка тот час подскочила и торопливо последовала за женщиной. Та повела ее по дальнему коридору, прямо к выходу из дома. Помедлив, Беляна обеспокоенно спросила:

– Магуша, милая, а как же бабка и Велимира?

Кухарка на мгновение остановилась и обернулась. При слабом сиянии свечи девушка заметила на округлом лице женщины горькую улыбку, затем Магуша ответила:

– Беляночка, они уж убежали… только вот про тебя совсем забыли. Если бы я не спохватилась… Некогда об этом рассуждать, поспешим.

Боль крепко сжала девичье сердце Беляны. Она, конечно, понимала, что родные ее не очень-то и любят, однако до последнего девушка лелеяла надежду, что хоть какие-то теплые чувства к ней имеются… Как же так? Не смотря на боль, причиняемую рукой и словами бабки, а так же жестокость старшей сестры, Беляна не желала им зла, и верила, что когда-нибудь они полюбят ее и перестанут мучить. Но ее семья, единственно родные люди бросили ее…

Магуша и девушка шагнули в темноту. Холодный октябрьский ветер пах костром и страхом. Теперь Беляна могла расслышать странные, чужие звуки, доносившиеся со стороны дальнего леса. Даже в воздухе, которым девушка сейчас так жадно дышала, ощущалось присутствие чужаков. Непонятное, но явственное ощущение. Кухарка все тянула Беляну за собой, по заднему двору бабкиного дома. Что с ним теперь будет? Что теперь со всеми ними будет?

А потом это случилось. Все произошло, как и бывает, внезапно – воины на стремительных конях заполнили собой улочки городка под крик его жителей, оттесняя их к дальней стороне. Магуша и Беляна смешались вместе с другими женщинам, испуганно прижимались они друг к другу, ища тщетное спасение и успокоение. Но его не было и теперь уж не будет. Под женские крики и вопли, враги оттаскивали мужчин в одну сторону, детей и зрелых женщин в другую, а молодых девушек в третью. Так и разлучилась Беляна со своей доброй спасительницей. Ухваченная мужскими руками, она была отведена в сторону других своих подруг по несчастью. Многие из них были одеты так же, как и девушка – всего лишь в нижней рубашке, кто-то, более проворный, умудрился накинуть на плечи шаль. Но не Беляна. Она задрожала всем телом – от страха и пронизывающего ветра. Девушка испуганно смотрела на неприятелей – как они по-хозяйски вели себя, абсолютно уверенные в своей власти. Что будет дальше?

Ответ пришел следом. Всех молодых женщин и девушек повели ближе к полю, разделявшему Светлоград и лес. Лишь бросив взгляд вперед, Беляна судорожно выдохнула – войско заполнило собой часть пространства. Сколько же их? … сотни? Тысяча – две? В любом случае, их город пал, и это было ожидаемо – князь не очень-то преуспел в создании должной защиты и обеспечение Светлограда достойным войском. Это было лишь дело времени…

Поле заполнили разожженные костры. Возле одного из них и расположились молодые пленницы, оставленные под охраной десяти вооруженных воинов. Большинство из девушек плакало, в том числе и Беляна, но, в отличие от других женщин, слезы ее выходили бесшумно и не сопровождались воплями и рыданиями. Среди пленниц она успела заметить и Велимиру, и, сперва, захотела подойти к той, однако страх быть отвергнутой родной сестрой, остановил Беляну, и она отошла в другую сторону, ближе к костру. Огонь согревал тело, но не душу. Душа трепетала от страха неизвестности. Что ждало каждую из пленниц? Что ждало ее, Беляну? Она запрокинула голову и уставилась взором в ночное небо. Оно было черное – черное, как глаза того мужчины…

Беляна просидела так до рассвета. Несмотря на подкрадывавшийся сон, девушка не позволяла себе спать, опасаясь насилия со стороны воинов. Однако те лишь наблюдали за пленницами, но не приближались к ним. Надолго ли они оставались в безопасности от бесчестья? Ожидание тяготило душу Беляны, отнимало силы и надежду. Она окинула взором своих подруг по несчастью – некоторые еще спали, другие уже проснулись и с тоской в голосах причитали. Беляна закрыла глаза, прося сердцем у Господа сил и терпения для всех них, и для нее тоже.

Вскоре, среди воинов началось оживление и еле уловимое волнение, смешанное с почтением перед кем-то. Беляна это явственно ощутила – будто воздух внезапно изменился, и дышать стало трудно. Девушка с младых лет обладала этой врожденной чувствительностью и ощущала на расстояние настрой людей, от того-то, бабка и считала ее бесноватой. И сейчас ее чутье не покидало Беляну, и она насторожилась, понимая – воины ждут своего военачальника. Девушка испуганно обхватила себя за трясущиеся от нахлынувших чувств, плечи, и принялась вглядываться вдаль, мысленно молясь, чтобы тот, кто вскоре появится здесь, не причинил им зла.

Спустя непродолжительное время, когда небо окрасилось в ярко – розовые цвета, в войско вернулся их хан, сопровождаемый отрядом из своих личных воинов, остальная же часть его армии ожидала на границах северо-запада…

Глава четвертая

Ему пришлось вернуться, и видит Создатель, он не хотел этого, но ему пришлось. Не то чтобы Исанбек верил в Высшую Силу, еще лет десять назад он бы рассмеялся на счет подобных мыслей, но теперь мужчина знал – над ним и всем Миром есть Творец, который и привел его вновь на эти земли. Этот непримечательный городок встал на пути его армии и так же мог служить местом отдыха и наполнения животов врагов с севера, которых нужно было уже усмирить раз и навсегда. Армия, расположившись с другой стороны леса, ожидала приказания своего хана. Но пока нужно было посмотреть на теперь его город, который прошлой ночью так отважно и легко завоевал один из его воинов, желая получить одобрение и похвалу со стороны своего правителя.

Исанбек направил белого коня в сторону поля, и животное резво помчалось вперед. Вдали показались костры. Воитель тяжело вздохнул. Грустная улыбка коснулась его темных губ. Ему было тридцать пять, за плечами было бесчисленное число боев, шрамов и одержанных побед, прекрасных женщин, городов и земель. Но нигде. Нигде не мог он найти покой и любовь. О любви последние два года он даже думать не хотел, потеряв надежду. Если, сперва, в его душе теплилась вера, что когда – нибудь он встретит свою любимую женщину и будет счастлив так же, как и Барлас с Мирой, то после тридцати трех лет своей жизни, эта вера растаяла, оставив горечь и холод. Все больше Исанбек склонялся к тому, что ему не суждено быть любимым и любить. В раздумьях он окунулся в прошлое, вспоминая, как был благодарен тогда, когда его старший брат, Барлас – хан, отправил его на завоевания восточных земель. Этого Исанбек только и ждал, пытаясь избавиться от чувств к прекрасной жене своего хана – Мире. Мужчина понимал – она была создана никак не для него, но исключительно для Барласа, как и он для нее. Однако это не отменяло его, Исанбека, влюбленности в нее.

В битвах Исанбек искал смерть и свое освобождение. Но те не торопились приходить. Вместо них пришли опыт и слава, новые земли и богатства, красивые женщины и холод, расползающийся по сердцу и душе воина. Видно, не суждено ему быть счастливым. Все это откладывало свой опечаток на характер Исанбека – он был беспощадным и жестоким воином, он был холодным и властным ханом, он был циничным любовником, и он был глубоко одиноким…

Один из первых, кто приветствовал прибывшего хана, был седовласый Арслан, который уже более двадцати лет находился в армии, – сперва войска Барласа, а после Исанбека. Этот старец был молчаливым свидетелем становления Исанбека, как первоклассного воина, так и настоящего мужчины. После непродолжительного разговора, Арслан протянул раскрытую ладонь, на которой красовались небольшие ярко-красные ягоды.

– Хотите ягод, мой хан? Это брусника, чрезвычайно полезна.

Исанбек усмехнулся в ответ, ему была приятна забота и некая простота со стороны этого воина. Он молча попробовал ягоду, ощущая языком ее терпкий кисло – сладкий вкус.

– У нас для вас есть и другие ягоды, – кивнув головой в сторону пленниц, деловито произнес Арслан. В отличие от черноглазого хана, старец не потерял надежду на его счастье в любви.

– Женщины? – холодно спросил Исанбек, замечая плутоватую улыбку на лице собеседника.