Когда гаснут огни в комнатах, нажимаю пульт. Клеммы замыкаются, идёт зарядка. Выбираю рабочие дни для подзарядки, чтобы не зависеть от выходных и праздничных дней. Однажды пришлось неделю ждать, чтобы груз забрать. В тайге быстро забываешь про стандартные российские праздники.

Ночь проходит спокойно. Наблюдаю за соседними домами, за подходами к сараю. Конечно, спать хочется. Ласковый чертенок шепчет на ухо: «Спи, никто не придет. Не бойся». А злой чертик ухмыляется: «Ага, спи-спи. Пойдешь забирать груз, там и повяжут». В вопросах безопасности слушаю злой голос. Лучше перестраховаться. Отосплюсь позже.

Утром, когда все уходят, соблюдая меры предосторожности, проникаю в сарай, забираю ценный груз. Тщательно маскирую следы пребывания, покидаю гостеприимный дом. Дальше следует стандартная процедура запутывания следов.

Теоретически, если точно знать дом, где появляюсь, ищейки могут пустить по следу специально обученных собак. Нужно исходить из того, что может произойти. Нужно путать следы, сбивать собак со следа, используя специальные аэрозоли и химические растворы.

Иду по лесу. За спиной рюкзак с общим весом под 50 кг, как на боевом марше. Полчаса – иду, десять минут – отдых.

Можно аккумуляторы и не заряжать, но уж очень привык к электроэнергии. Хочется что-нибудь смастерить, сделать. Всё-таки я болен цивилизацией. Привык к определенным условиям, зависим от них. Значит, это становится слабым местом, через которое враг может пробить оборону. Аналитики могут обнаружить, придумать ловушку. Если могут, то лучше исходить из худшего.

Когда работаю с электричеством, использую световую и звуковую защиту, чтобы не отследить с самолета с помощью специальных радаров или случайных свидетелей.

Очередной привал. Снимаю тяжелый рюкзак с плеч. Четвертый час в пути. Пора поесть и сходить нормально в туалет. Но сначала – размять уставшие мышцы. Маховые и вращательные движения снимают нагрузку с мышц и спины. Достаю таежный сухпаёк: вяленое мясо, кусок натурального хлеба, хвойный квас. Несколько ягод сушёного лимонника. Остаётся сходить в туалет и закопать свои «следы». Когда по следу идут профессионалы, нужно прятать все следы. Место привала аккуратно подметаю ветками, проверяю, не осталось ли чего лишнего на земле или в траве.

К вечеру добираюсь до заимки. Прячу в тайнике ценный груз. Под баней возле заимки есть погреб, в котором храню в специальном ящике документы и электронное оборудование. Оборудование хранится в разобранном виде. Аккумуляторы отдельно от сотовых телефонов. Сим-карты – отдельно.

Планшет и нетбук хранятся в специальной емкости из свинца. Ну как емкости? Старые автомобильные аккумуляторы расположить по квадрату в два ряда, и получится, что пространство внутри окружено свинцовой стеной, которое глушит возможные излучения.

Достаю из импровизированного сейфа разобранный смартфон и планшет, подключаю к внешнему аккумулятору.

Пока идет зарядка – могу поспать. Выбираюсь из погреба, растягиваюсь на банной лавке. Досчитав до десяти, вдыхая и задерживая воздух по тибетской методике, мгновенно проваливаюсь в глубокий сон.

Рано утром просыпаюсь, полный сил и энергии. Энергичная зарядка, легкий завтрак. Холодный душ и утренний моцион с чисткой зубов. Не бреюсь, отрастил бородку и усы, поэтому гигиена превыше всего, иначе замучаюсь чесаться.

Надеть чистую одежду, без запаха тайги и пота, отправиться в путь. На плече сумка-барсетка. Документы, телефон, смартфон, планшет. После того, как тащил на плечах полсотни килограммов, можно сказать, иду налегке.

Отработанный месяцами маршрут. Через несколько часов выхожу к автобусной остановке. Автобусное движение порой – единственный способ сообщения между селами в российской «глубинке», для тех, у кого нет личного транспорта.

Добираюсь до села Ивановка. Вместе с другими пассажирами выхожу из автобуса. В запасе не более получаса, чтобы выйти на связь. Нужно выбрать место, где хороший сигнал сотовой связи. Где мало посторонних людей. Сейчас день, и на улицах мало людей. Присаживаюсь на пустую лавку, чтобы не бросался в глаза усталый путник. Достаю смартфон. Вставляю сим-карту и аккумулятор. Включаю. Пока загружается программное обеспечение, включаю планшет. Электронные устройства содержу в разобранном виде, отключенными от питания. Снижаю вероятность того, что могут засечь по пассивному излучению. Знаю, что спецслужбы научились отслеживать через сотовых операторов местоположение абонентов сотовой связи. Достаточно знать координаты трех передающих вышек и можно с определенной точностью определить пространство, где находится владелец сотового телефона.

Когда сотовый работает в активном режиме, счёт идёт на секунды, чтобы определить его точные координаты.

Каждый раз вставляю в смартфон новую сим-карту, купленную чужими людьми на чужие паспорта. Давно заплатил практикующему студенту в салоне связи. Тот, по копиям паспортов, продал несколько десятков сим-карт, сразу выполнив и перевыполнив план продаж.

Студент охотно берёт деньги. Сотовая компания радуется, что рекламная акция в отдельно взятом населенном пункте – удачная, выплачивает премию рекламному агенту-студенту, проводившему промоакцию. Я – получаю сим-карты для безопасной связи. Относительно безопасной связи.

На смартфоне выбираю опцию «Выделение Wifi», смартфон превращается в мини-интернет станцию. Планшет видит сеть, просит пароль, подключается к Интернет. Задача – получить электронную почту и включить Skype. Раньше это была безопасная программа для живого общения с родными, близкими и партнерами по бизнесу. Эксперты телефонных станций долго пытались взломать или как-то заблокировать этот способ общения, но не смогли. По скайпу общались простые люди, бизнесмены, преступники и террористы. По заказу спецслужб разработали специальный вирус Т9000, чтобы, заразив компьютер нужного абонента, получить доступ к переписке и общению. Отслеживаю подобную информацию. Знаю, как может повлиять на мою жизнь.

На экране планшета появляется фотография мамы, рядом зеленая кнопка. Значит, мама дома, «сидит в Интернете». Знаю, что когда начну связь – начнут отслеживать.

Нажимаю вызов абонента, включаю встроенную камеру.

– Мамулик, привет, – улыбаюсь. Последнее время общаемся с ней по телефону. Удивлена, что вышел на скайп.

– Привет, сынок, – улыбается. – Как ты там?

Не спрашивает, где живу, с кем. Понимает, что не скажу. Знает, что сын не преступник (что бы ни говорили ей люди в погонах). Знает, что лгут с одной целью: чтобы выйти на меня.

– Нормально, мам, – говорю, а у самого комок в горле. Ведь знаю, почему выбираю этот вид связи, зачем включил видеоизображение. Чтобы посмотрела на моё лицо, увидела глаза, заглянула в душу. Только для этого. Чтобы немного успокоилась, что у меня всё хорошо. Если можно так сказать про человека, объявленного в федеральный и международный розыск.

Мама долго и внимательно смотрит, изучает лицо, глаза. Пытается запомнить усы и бороду.

– Ты – как молодой дедуля, – говорит отец, подсаживаясь рядом с мамой. Услышал, как разговариваем, пришел из другой комнаты.

– Да, есть немного, – улыбаюсь. – Привет, батя. Как там у вас дела?

– Нормально, – усмехается отец. – Особенно если учесть, что за нами постоянно слежка. И дома, и на работе, и на даче. Даже когда в гости к кому-то идем или гуляем по городу. Наверное, думают, что сам к нам придешь, сдашься в руки правосудия.

– В руки правосудия, может быть, сдамся, – хмыкаю. – Когда буду уверен, что у нас беспристрастный суд. Знаю, как сфабрикованы улики и для чего это сделано. Сдаваться нет смысла вообще.

– Так и будешь скрываться, сынок? – вздыхает мать. – Может, всё обойдётся?

– Мам, – мягко возражаю, – убито несколько человек, чтобы «посадить меня на крючок». Никто не пойдёт на компромисс.

– А почему по компьютеру звонишь, сынок, а не по телефону? – спрашивает отец.

– Да захотелось увидеться живьём, перед поездкой, – улыбаюсь. – Там, куда поеду, не будет возможности позвонить. Если полгода не будет, не переживайте. Всё нормально. Главное, мамулик, не волнуйся. Буду иногда названивать.

– А тебя не засекут по звонку? – удивляется отец. – Зачем рискуешь?

– Да захотелось вас увидеть перед дальней дорогой, – признаюсь. – Соскучился.

– Да и мы соскучились, – вздыхает мать. – А когда сможешь домой приехать? Когда всё закончится?

– Не знаю, мам. Пока из розыска не исключат да пока липовые обвинения не снимут – придётся прятаться. Может, ещё несколько лет, а может быть, пять и более. Смотря, что они хотят получить взамен.

– Сынок, что на самом деле произошло? – тихо спрашивает отец. – Должен же быть выход.

– Правда звучит неправдоподобно, батя. Я нашёл древние сокровища и артефакты, способные изменить ход истории и развитие нашей страны.

– Но это же хорошо! – восклицает мама. – Столько можно хорошего сделать для страны! Для народа!

– Да, для народа хорошо, – соглашаюсь. – Кто будет решение принимать о том, что нужно для народа, а что нет?

– Как кто? – закашливается мать. – Президент, конечно!

– Нет уверенности, что президент узнает о моей находке, – вздыхаю. – Сейчас меня ищет, прикрываясь государственными интересами, группа лиц, стремящаяся захватить власть в стране. Идут на убийства ради достижения личных целей. Страшные люди, мам. Дать им в руки новые технологии – то же самое, что дать капризному ребенку в руки пистолет и запретить нажимать на курок и целиться в людей. Он, из упрямства, будет делать всё назло и специально. Не хочу, чтобы подонки применили против моего народа специальные технологии и знания. Это нечестно по отношению к предкам, к истории и будущему моей Родины. Пусть уж лучше пытаются поймать.

– А если власть сменится? Надежда есть, что вернёшься домой?

– Надежда есть всегда, – улыбаюсь. – Ты же сам так говорил, пап, пока я маленьким был. Я верю в лучшее, поэтому ещё жив. Ещё борюсь.

– Нам бы до президента добраться да всё ему рассказать, – мечтательно вздыхает мама.

– Не дадут, – вздыхаю. – Слишком ставки высоки. Понимают, что тогда потеряют всё. Им нельзя отступать.

– Да, грустно всё как-то, – вздыхает отец. – А чем планируешь заниматься?

– Хочу в Турцию съездить, позагорать, – улыбаюсь.

– Понятно, – хмыкают. – Всё равно ведь не скажешь.

– Не скажу, – киваю, взглянув на часы. – Мне пора. Передавайте родным привет. Пусть не принимают близко к сердцу бредни людей в погонах.

– Ну давай, сынок, с Богом, – машет рукой мама.

– Давай, держись там, – сжимает в прощальном взмахе кулак отец.

Мы так раньше друг друга приветствовали, прощались. Как же давно это было. Наверное, в прошлой жизни.

Сеанс связи прерывается. Выключаю смартфон. Вытаскиваю из него батарейку и сим-карту. Выключаю планшет.

Надо уничтожить свои следы и, что самое трудное, свою энергетику. Первоначально хотел использованные телефоны, смартфоны и планшеты отдавать в руки бедных людей. Жалко выкидывать полезные вещи. Шаманка убеждает, что для экстрасенса легко найти человека по выброшенной вещи, со следами энергетики. Жена слов на ветер не бросает, лишнего не придумывает.

Достаю из сумки целлофановые пакеты, кладу туда оборудование. Достаю жидкость для розжига, заливаю в пакет с электроникой. Делаю шаг назад, чиркаю спичкой. Хлопок. Из ямы, куда положил пакет, взимается пламя, быстро уничтожая улики. Никто не кричит, увидев огонь. Никто не обращает на вспышку внимание.

Знаю, что район уже вычислили с точностью до ста метров. Чтобы схватить меня, нужна группа быстрого реагирования. И должна находиться где-то рядом. Нужно много таких групп.

Иду к автобусной остановке. Сажусь в автобус.

Вопреки логике еду не в тайгу, а в Уссурийск. В прямо противоположную сторону. Но и до Уссурийска не доезжаю тоже. Выхожу на остановке в Михайловке. Усталой походкой иду к одному из домов. Перехожу на другую улицу. Захожу в магазин, выхожу на улицу. Иду на автобусную остановку, с другой стороны. Сажусь на проходящий автобус в сторону Дальнегорска. В Анучино выхожу из него. Дальше по отработанному маршруту направляюсь в тайгу. К Шаманке.

Знаю, что следующий сеанс связи будет не скоро. Дело не в том, что сильно соскучился. Причина – в другом. Предстоит изменить внешность. Вжиться в чужой образ, на время раствориться в нём. Чтобы не обнаружили враги, нельзя давать им новые данные. Пусть пока воюют с призраками прошлого.