Он повернулся, чтобы уйти, но, сделав несколько шагов, остановился и бросил через плечо:

– Помни, рыцарь. Иногда, чтобы увидеть свет, нужно сначала пройти через самую глубокую тьму.

Эндориан смотрел ему вслед, его мысли смешались. Тьма внутри него шевелилась, как живое существо, искушая, но свет, который он нашёл в горах Фарнгора, ещё горел, отбрасывая слабые, но стойкие лучи в этом мраке.

Внизу замка грохотали барабаны, возвещая о скором начале войны. Выбор Эндориана уже не был его личным делом – он стал частью судьбы, которая переплеталась с судьбами других, как звёзды переплетаются в ночном небе.

Серое утро накрыло поле перед стенами Харистейла тяжёлым молчанием. Тучи висели низко, плотные и тёмные, их края изредка вспыхивали молниями, обещая бурю, что должна была пролиться не только водой, но и кровью. Ещё вчера равнина была покрыта травой, а теперь она стала ареной для армий, готовых рвать друг друга на части. Знамёна Годрика развевались на холодном ветру, их чёрно-красные полотна трепетали, отбрасывая длинные тени на землю. Напротив стояли воины Корвина – варвары в грубых доспехах, утыканных шипами, с оружием, что выглядело как орудия для казни: топоры с зазубренными лезвиями, копья с крюками, цепи, увешанные железными шипами.

Эндориан стоял среди войск Годрика, его чёрные доспехи, покрытые вырезанными рунами, выделяли его на фоне остальных. Шлем с узкими прорезями скрывал лицо, но его присутствие ощущалось всеми – тяжёлое, давящее, как предчувствие смерти. Никто не смотрел ему в глаза, воины отводили взгляды, перешёптываясь, но каждый чувствовал холод, что исходил от него. Внутри Эндориана кипела ярость, сдерживаемая железной волей, готовая вырваться в любой момент.

Битва началась с рёва рогов, и поле взорвалось хаосом. Воины Годрика и варвары Корвина столкнулись с грохотом, земля задрожала от тысяч ног, топчущих грязь. Мечи ударялись о щиты, ломая дерево и металл, копья вонзались в плоть с влажным хрустом. Крики боли и ярости смешались с лязгом стали, а воздух наполнился запахом крови, пота и ржавчины. Уже через минуты равнина стала скользкой от крови, её лужи растекались под ногами, пропитывая сапоги.

Эндориан шагнул вперёд, его рука сжала рукоять меча так, что кожа перчатки скрипнула. Первый враг – молодой варвар с коротким копьём – бросился на него с криком. Эндориан взмахнул клинком, разрубив копьё пополам, а затем вонзил меч в грудь врага. Лезвие пробило рёбра, кровь хлынула из раны, заливая доспехи, а крик умирающего оборвался хрипом. Тело рухнуло, но Эндориан уже шёл дальше. Следующий варвар поднял щит, но меч Темного Рыцаря разнёс его в щепки, врезался в плечо, отсекая руку. Кровь брызнула в лицо Эндориану, горячая и липкая, стекая по шлему, пока воин выл, хватаясь за обрубок, из которого хлестала алая струя.

На поле кипела мясорубка. Воины сражались с яростью обречённых, но даже самые смелые дрогнули, увидев Эндориана. Один из варваров, здоровяк с топором, чьи руки были покрыты шрамами, бросился к нему, крича проклятия. Топор обрушился с такой силой, что земля под ним треснула, но Эндориан шагнул в сторону, и лезвие вонзилось в грязь. Его меч взлетел, рассёк шею врага, голова отлетела, шлёпнувшись в лужу крови, а тело рухнуло, разбрызгивая красные капли. Обезглавленный торс дёрнулся, пока из шеи бил фонтан, заливая всё вокруг.

С высоты стен Харистейла Годрик смотрел на бой. Его лицо оставалось спокойным, но глаза горели жадностью, что пожирала его изнутри. Он видел, как враги падали, их тела громоздились в кучи, и его губы дрогнули в усмешке.

– Это моя воля, – сказал он тихо, сжимая каменный парапет так, что побелели пальцы. – Пусть кровь льётся рекой, пока каждый не признает мою власть.

Советники и стражи стояли рядом, но молчали. Их лица были бледными, руки дрожали – они знали, что одно неверное слово могло стоить им жизни.

Эндориан заметил высокого воина в рогатых доспехах – командира варваров. Его секира, огромная и тяжёлая, была покрыта кровью и кусками плоти. Их взгляды пересеклись, и поле вокруг них словно исчезло. Воин бросился вперёд с рёвом, секира ударила с такой силой, что воздух загудел. Эндориан уклонился, металл звякнул о металл, искры полетели в стороны. Он ответил ударом в бок, но варвар отшатнулся, из раны потекла кровь, пропитывая доспехи.

– Твоя броня – мусор! – прорычал воин, снова занося секиру.

– Она мне не нужна, – ответил Эндориан холодно, шагнув вперёд.

Его меч вонзился в грудь врага, пробил лёгкое, кровь хлынула изо рта, заливая подбородок. Воин захрипел, рухнул на колени, но Эндориан выдернул клинок, и из раны ударил фонтан, забрызгав его лицо и руки. Тело шлёпнулось в грязь, лужа под ним растекалась, смешиваясь с кровью других.

Варвары Корвина, обезумевшие от гнева, бросились в новую атаку. Эндориан встретил их без колебаний. Один получил удар в живот – меч прошёл насквозь, кишки вывалились наружу, скользкие и дымящиеся на холоде. Другой попытался ударить копьём, но Эндориан схватил древко, сломал его о колено и вонзил обломок в глаз врага. Кровь и слизь брызнули наружу, воин рухнул, вопя, пока не затих.

Тела громоздились вокруг, поле превратилось в багровое болото. Эндориан чувствовал, как тьма внутри него растёт, питаясь каждой смертью, но где-то в глубине души что-то сопротивлялось, слабое и почти забытое.

Годрик смотрел сверху, его улыбка угасала. Он видел, как Эндориан рвёт врагов, но в этом было что-то тревожное.

– Этот человек… – сказал он тихо, с раздражением в голосе. – Он не просто мой слуга. Он опасен.

Поле гудело от криков и лязга. Эндориан двигался вперёд, его меч разрубал всё на пути. Один варвар получил удар в лицо – череп треснул, мозги вытекли наружу, смешавшись с грязью. Другой попытался бежать, но клинок догнал его, вонзился в спину, разорвав позвоночник. Кровь текла ручьями, пропитывая землю.

Над полем раздался рёв. Корвин, вождь варваров, появился в кроваво-красных доспехах, его топор был покрыт свежей кровью и мясом. Он кричал, подбадривая своих, и его воины бросились вперёд, ломая ряды Годрика. Эндориан замер, глядя на него. Это был зверь, жаждущий крови, но страха в сердце Темного Рыцаря не было. Он шагнул навстречу.

Их схватка началась с удара топора Корвина – лезвие врезалось в землю, подняв грязь и куски тел. Эндориан уклонился, его меч полоснул по руке варвара, разрезав мышцы до кости. Кровь брызнула, но Корвин лишь зарычал.

– Ты сдохнешь здесь! – крикнул он, его голос гремел над полем. – Это моя земля!

Эндориан молчал, его меч ударил снова, попав в бок. Рана была глубокой, из неё хлынула кровь, заливая доспехи, но Корвин не остановился. Он взмахнул топором, целясь в шею, но Эндориан отклонился, и лезвие прошло в дюйме от его лица. Ответный удар пришёлся в ногу – меч разрубил сухожилия, кровь залила сапоги, и Корвин пошатнулся.

– Ты слабак! – выкрикнул варвар, поднимая топор обеими руками.

Эндориан ждал. Когда топор пошёл вниз, он шагнул в сторону и вонзил клинок в грудь Корвина. Лезвие пробило рёбра, сердце лопнуло, кровь ударила фонтаном, заливая Эндориана с ног до головы. Корвин захрипел, его глаза расширились, топор выпал из рук, врезавшись в землю. Он рухнул, тело дёрнулось, изо рта текла кровь, пока он не затих.

Варвары замерли, их ряды дрогнули, и они начали отступать, оставляя за собой горы тел. Годрик сверху сжал кулаки, его глаза сверкнули.

– Победа, – сказал он, голос был твёрдым. – Моя.

Эндориан смотрел на Корвина, лежащего в луже крови, его грудь была разорвана, внутренности вывалились наружу. Он не чувствовал радости – только пустоту.

Поле покрылось дымом и тишиной. Трупы лежали вповалку – разрубленные, пронзённые, с вырванными конечностями. Раненые ползали в грязи, их крики слабели, кровь текла из открытых ран, смешиваясь с землёй. Эндориан стоял, его доспехи были покрыты кровью, меч капал алым. Его дыхание было ровным, но внутри бушевала буря.

Годрик спустился со стен, его шаги гулко отдавались в тишине. Плащ за спиной был пропитан кровью, сапоги хлюпали в багровой жиже. Он шёл среди тел, не глядя на них – отрубленные руки, раздавленные черепа, вспоротые животы с вывалившимися кишками. Его стража следовала за ним, их лица были бледными, руки дрожали от усталости и страха.

Он остановился над телом Корвина. Грудь варвара была разорвана, рёбра торчали наружу, кровь всё ещё текла, пропитывая землю. Лицо было перекошено, рот открыт, полный крови. Годрик посмотрел на него, его взгляд был холодным, презрительным.

– Брат мой, – сказал он тихо, но каждое слово было острым, как нож. – Ты умер так же жалко, как жил. Глупо, бессмысленно, никому не нужный.

Он наклонился ближе, разглядывая изуродованное лицо.

– Твои псы сдохли с тобой, – продолжил он, кивнув на тело рядом, чья грудь была разрублена, рёбра сломаны, а сердце вырвано. – Ты больше не встанешь против меня. Твой хаос кончился.

Он выпрямился и махнул рукой, голос стал резким:

– Уберите его. Отрежьте голову, повесьте на ворота. Пусть все видят, что ждёт тех, кто идёт против меня.

Солдаты бросились исполнять приказ, их руки скользили по крови, отрезая голову Корвина с влажным хрустом. Они держали её за волосы, пока кровь капала на землю.

Эндориан стоял рядом, его доспехи блестели от крови, меч был красным до рукояти. Он смотрел на Годрика, чувствуя, как что-то внутри сжимается. Король подошёл к нему, его сапоги оставляли багровые следы.

– Ты показал себя, – сказал Годрик, голос был твёрдым, властным. – Ты не просто рыцарь. Ты мой клинок, что режет врагов без осечки.

Он указал на тело Корвина, голова которого уже лежала в грязи.

– Но если ошибешься, – продолжил он, его голос стал ледяным, – твоя голова будет рядом с его. Помни это.

Эндориан встретил его взгляд, его голос был ровным, но внутри что-то треснуло:

– Я сделал, что твы хотели ваше величесво. Я выбрал твою сторону.

Годрик усмехнулся, его глаза сверкнули угрозой.

– Да, и это был правильный выбор, – сказал он, голос был тяжёлым, как цепи. – Я дам тебе власть, Эндориан. Власть, что сломает любого, кто встанет на пути.

Он развернулся, плащ взлетел за спиной, пропитанный кровью, как знамя смерти. Эндориан остался стоять, глядя на поле. Раненые стонали, их руки тянулись к пустоте, кровь текла из разорванных тел, кишки лежали в грязи, пар поднимался от тёплых ещё трупов. Его пальцы сжали меч, суставы побелели.

Тьма внутри шептала, что это его путь. Но где-то глубоко звучал другой голос, слабый, но упрямый, кричащий, что каждая смерть – это шаг в пропасть, откуда нет пути назад. Он повернулся и пошёл за Годриком, его шаги гудели в тишине, а кровь на доспехах оставляла след в багровой земле.