III

Отряд прибыл в Бачендорф, небольшую деревушку на окраинах прилежащих к крепости владений. Здесь, на опушке леса, заканчивался их патруль. Деревенька не вмещала в себя никаких особых достопримечательностей. Кроме одной. Трактира.

– Боже наш на небесах! – орал во всю глотку Герард, пританцовывая на столе. – Позаботься о врагах! – в тесном помещении царил кутёж и гам, в чарки пьяным рыцарям доливали дешёвую медовуху. – Иль нам можешь сил придать! – вниз, из большой деревянной кружки самодельного барда, устремился хмельной ручеёк. – Жопу чтобы врагам надрать! – за строфой последовал одобряющий гул коллег, рыцарь принялся залпом поглощать напиток, который потёк по шее, прямо под латы.

Герард сделал несколько неуклюжих шагов и рухнул со стола, разбив нос о пропитанные пойлом деревянные доски.

Очнулся он уже в кадке с водой.

– Подъём! – кто-то крепко держал его за шею и топил в неглубокой бадье.

Пытаясь не захлебнуться, рыцарь встрепенулся и вскочил, оттолкнувшись руками от мокрой травы. Сделав шаг назад и неуклюже шлёпнувшись бронированной тыльной стороной о землю, рядом с собой он обнаружил брата Варина. Товарищ вытащил его из душного помещения и приводил в чувство дедовскими методами.

– Другое дело.

– Т-ты чего?! – в исступлении глядел Герард на коллегу. – Чего ты? – парень принялся вытряхивать холодную жидкость из ушей.

– Это ты чего? Нельзя вас, балагуров, на час оставить – набражничаетесь, как кабаны, – на поясе у поучителя висел тугой кошель, которого раньше там не было.

– Да ладно, чё такое-то, – пьяница предпринял попытку встать, что давалось ему с большим усилием, однако помогла стена трактира, – ну выпили мальца, чё сразу-то.

Варин подошёл вплотную и взял нерадивого младшего брата за грудки́, однозначно нарушив своим присутствием хрупкую зону комфорта последнего.

– Немного? Ты нахлебался, как свинья в церковном хлеву! – агрессивно шипел он. – Сейчас я пойду за остальной пьянью, а ты, чёрт, чтобы протрезвел и был готов седлаться, – выпалив это, старший брат оттолкнул Герарда, падение которого остановили деревянные брёвна, и пошёл в заведение общественного налива.

– Ж-ж-жуж-ж-жит, как муха над назёмом, тьфу, – с обидой выронил парень и попытался вернуть себе полноценное равновесие – трактир оказался славной опорой, но необходимо было жить дальше.

Он свернул за угол и узрел валяющегося в грязи постояльца таверны. На этот раз не рыцаря.

– Нахлебается, значит, как свинья церковная, а потом лежит тут, понимаешь, – Герард подошёл к лежебоке и слегка ткнул его армированным носком поножей, – эй ты, тут ваша милость пожаловала… а ну, по стойке смирно, смерд… – промямлил латник.

Однако смерд реагировать не спешил. Он лишь почесал живот.

– Кому говорят, холоп… подъём… – воин принялся повторно тыкать в крестьянина сапогом.

Выпивоха пробудился и перевернулся на живот.

– Тот-же. Теперь встать.

Мужичок, кряхтя, опёрся руками оземь и попытался подняться. Но на полпути к стоячему положению его резко вырвало. Кровью.

От неожиданности Герард отскочил на метр.

– Мать! – рыцарь аккуратно попятился. – Л-ладно… ты лежи лучше…

Воин развернулся и быстрым шагом удалился. Через полминуты он уже был на месте сбора, где полутрезвые рыцари с упорством, достойным лучшего применения, седлали коней.

– Я почти решил послать за тобой, – усмехнулся капитан, затем пригляделся к коллеге внимательней, – чего бледный?

– Всё в порядке, – Герард вскочил на лошадь в одно движение.

– Дела-а, брат, так ты теперь трезвый! – Варин осмотрелся. – Все готовы? Славно. Но! – он слегка ударил лошадь латной перчаткой по крупу.

Животные последовали за ведущим, и цепочка рыцарей тронулась в сторону крепости. Заезжая в лес, молодой рыцарь бросил нервный взгляд за спину.

IV

– Что, сволочи, хорошо погуляли?! Среди бела дня. Позор. Позор! Вы – позор ордена! Теперь каждый смерд в сотне километров окреста знает, что его покой охраняют пьяные свиньи! – ротный, не щадя голоса, выказывал своё глубокое неудовольствие поведением подчинённых. – А ты, ты-то куда глядел?! Херовый из тебя капитан, Альвенслебен!

– Простите, ваше благородие, – Варин виновато смотрел вниз, рядом с ним, в похожем положении, выстроилась линейка почти трезвых латников.

– Хреновы полудурки… может, вечерний патруль на голодный желудок в голову что внесёт. Напра-а-авО! На службу ша-а-агом мАрш!

Строй рыцарей замаршировал в часовенку.

– Блургенштейн! Стоять! Ко мне.

– Да, вашродье, – Герард отделился от товарищей и неспешно побрёл в сторону старшины.

Командир снизил голос и теперь шептал.

– Блургенштейн, лорд Рейсс ждёт тебя в гостевой палате. Понял? Пшёл.

Гостевая комната делила офицерский домик с комнатой ротного старшины. К несчастью, размеры внутренних убранств крепости позволяли иметь только одно подобное помещение. Для второго пришлось бы потеснить уже и без того крохотные бараки. Внутри апартаментов Рейсса царила та же ветхость, что и снаружи: старый матрас набитый волосом и накрытый шкурой, письменный стол на трёх ножках, подпираемый стеной и деревянный ночник. Единственное крохотное оконце выходило к стене, впритык к которой стоял сам домик, и потому на ржавом подсвечнике медленно догорала свеча, обеспечивая «палату» хоть каким-нибудь освещением. Герард не помнил, чтобы раньше в этой комнате находился подсвечник, видимо, его принёс сюда лорд. Последний, всё также облачённый в бурую накидку, сидел на деревянном табурете и что-то медленно вычерчивал на жёлтом пергаменте. По левую руку от него покоилась пыльная склянка чернил. Старик повернулся, чтобы макнуть в неё перо и, наконец, приметил посетителя. Он широко улыбнулся, обнажая пятёрку пожелтевших зубов.

– Герард, заходи, заходи, мой мальчик.

– Да, вашродье, – гость по-солдатски шагнул вперёд и встал по стойке смирно.

Старик поспешно поднялся со стула, отодвинул его и согнулся в три погибели, после чего принялся рыться в вещевом мешке, спрятанном под столом.

– Какое ж я тебе благородие, дружок? Старый, дряхлый, в лохмотьях. Тьфу, смотреть противно, – он усмехнулся, затем его голова показалась из-под стола, – ты проходи, проходи, чего стоишь – присаживайся, – мотнул он рукой в сторону матраса.

Рыцарь неуверенно принял приглашение и уселся на пародию кровати. Она была жёсткой и неудобной – всё из-за старого убого матраса. Хотя диковинкой такой матрас не являлся. В казармах лежали точь-в-точь такие же.

– О, вот оно, – лорд выпрямился, в руках у него, в блеклом свете свечи, поблескивал фиал.

Крохотный сосуд выглядел дорого. Крайне дорого, если учесть окружающую серость. Хрустальная семиугольная призма, рёбра которой обрамляло золото. Внутри колбы переливалась жидкость, заполнявшая ёмкость наполовину. Вязкая, тягучая, с сильным металлическим блеском. Старик внимательно посмотрел на собеседника и заговорщицки тихо, нахмурив брови, произнёс.

– Тебе надобно вкусить это, – затем вновь заулыбался, – я знаю, знаю – выглядит до-жути неаппетитно, но… – Рейсс сделал драматическую паузу. – Я дам тебе запить! – он повернулся и взял со стола деревянную кружку. – Держи!

Герард, повертел в руках украшенную колбу.

– Что… что это? Какой-то чудной металл? – он прищурился и попытался разглядеть содержимое на свету.

– Да не разглядывай, ты! Пей, давай! – старик прикрикнул в нетерпении, руки его чуть заметно тряслись, возникало ощущение, что вскоре он лично попытается вылить содержимое флакона рыцарю в глотку.

Герард одарил спаивателя недоумённым взглядом.

– Э-э-э… л-ладно, – он принялся вращать, на первый взгляд, монолитный кусок хрусталя, – как же… – на одной из граней колбы, золотом, большими буквами, была выгравирована надпись «INTERREX», на противоположной грани показались крохотные прозрачные петельки. – Нашёл, – усмехнулся своей нерасторопности и взволнованности рыцарь.

Воин очень бережно и аккуратно открыл фиал. Резкий металлический запах ударил в ноздри и почти заставил закашляться, но Герард подавил в себе этот порыв.

– Ну… – он посмотрел на старика, неуклюже улыбнувшись. – Ваше здравье! – и опрокинул содержимое внутрь.

Резкий рвотный порыв помутнил сознание, Герард вырвал из рук Рейсса кружку и опрокинул кверху дном и её тоже.

– Ещё, – парень закашлялся, – ещё, – он демонстративно потряс пустой чаркой.

– Славно, славно, – старик несколько раз хлопнул в ладоши, – прости, дружок, больше нет.

Рыцарь вскочил, оттолкнул старика и вылетел на улицу. Через считанные секунды, он лакал воду, предназначенную для лошадей, из огромной дубовой бочки. Герард пил и пил, однако лучше ему не становилось. В глазах потемнело, и юноша потерял равновесие, рухнув наземь. Последнее, что он видел – это подбегающего к нему ротного.

V

Голоса вырвали Герарда из когтей морока.

– Как он, ваше благородие?

– Жар у парня, Альвенслебен. Потеет, блюёт.

– Врачевателя звали?

– Хотел было, но… лорд Рейсс запретил.

– Почему?

– Не омолвился… пойду опять – скажу ему пару, а ты пока последи.

Рыцарь приоткрыл глаза, над ним нависал суровый старший брат.

– Живой?

Парень стащил со лба мокрый кусок ткани, повернулся на бок и позволил рвотному рефлексу взять своё, наполняя ночник у кровати. Успокоившись, он лёг обратно.

– Не сказал бы.

Варин сел рядом.

– Что с тобой приключилось? Лорд Рейсс что вытворил?

– Старик… – Герард закашлялся. – Старик дал мне какой-то бодяги выпить, – в горле у рыцаря пересохло, он то и дело облизывал губы, – на текучее железо похожа, что в кузницах в слепки разливают. Только не горячее. Холодное, будто лёд. Я выпил и вот. Сдыхаю теперь.

Рыцарь-капитан глубоко вздохнул.

– Пить. Дай мне воды, брат.

– Сейчас, – Варин встал и огляделся – на столике, в центре казарм, стоял глиняный кувшин, чудь погодя, он сунул его больному, – Держи. Кружек рядом не было, так что вот.

– Сойдёт, – недомогающий принялся жадно хлебать воду, – спасибо. Знаешь, я… я…

– Герард?

В глазах юноши задвоилось.

– Герард! – командир слегка тряхнул парня за плечо, но безрезультатно – его сознание вновь провалилось во мрак.

***

Проснувшись, Герард не мог сообразить, является ли текущий день днём новым, или он всё ещё заложник дня старого, в котором его печень подверглась войне на два фронта. Немного поразмыслив, юноша пришёл к выводу, что куролесить в таверне не стоило. Однако рыцарь не смог не отметить, что тошнило его в данный момент не так уж и сильно, а значит, симптомы отравления идут на спад. Эти мысли вызвали улыбку.

Приняв сидячее положение, парень огляделся – бараки пустовали, а через крохотные оконца пробивался яркий дневной свет. Улыбка стала шире, и он потянул руку, чтобы почесать затылок, однако на полпути остановился. Показалось? В ярком солнечном свете, у запястья что-то блеснуло. Поднеся ладонь в упор к лицу, Герард вгляделся – к её тыльной стороне крепился серебристый шестиугольник, напоминающий по форме змеиную чешую. Рыцарь бережно потрогал чешуйку пальцем – она оказалась металлической и была гладкой и холодной.

– Что за диво?

Попытавшись всколупнуть её, воин быстро осознал, что кусочек металла прицепился к коже намертво. Однако юношу такое положение дел не устроило. Поддев чешуйку ногтем, он сделал резкое движение, отрывая незваного гостя от руки. Шестиугольник улетел в неизвестном направлении, забирая с собой кусок плоти. Из крохотной ранки тут же засочилась кровь.

– Ах ты, чертяга! – Герард принялся с досадой зализывать пробоину.

Оправившись от внезапной травмы, рыцарь попытался подняться. От длительного сна на суровом лежбище ломило спину, и прибывать в таком состоянии более не представлялось возможным. Неторопливо, дабы не вызвать ненароком приступ головокружения, юноша уверенно встал на ноги. Один неуверенный шаг последовал за другим, и через полминуты Герард вышел за порог.

Яркий солнечный свет слепил, и теперь рыцарь был уверен, что он находится в дне новом, а так как плац и казармы пустовали, то это значило, что юноше удалось увильнуть и от построения, и от патруля. От таких размышлений внутри потеплело. Хоть какое-то благо вышло из отравления.

– Блургенштейн? Блургенштейн, ты как? – выходя из своего домика, старшина приметил бодрствующего больного.

– Вс… – юноша закашлялся – сказалось обезвоживание, прочистив горло он продолжил. – Всё хорошо, вашродье.

Арман улыбнулся:

– А я уже страшился, что вперёд ногами тебя из казематов выносить придётся! – он сильно хлопнул подчиненного по плечу и звонко рассмеялся.

– Пока живой, вашродье, – неловко улыбнулся рыцарь.

– Пойдём, нужно лорду Рейссу тебя показать, больно по ушам топтался, чтоб коли чего – тотчас к нему, – ротный повернулся и пошёл обратно к своему жилищу, – старик всё бумагомарает и бумагомарает – прям со вчера вечера. Кстати, что у вас там давеча стряслось? А то сами лорд не соизволят поведать. Блургенштейн? – старшина обернулся – уткнувшись носом в стоптанную траву, на плацу лежал Герард.

***

Очнувшись от помутнения, он обнаружил себя отнюдь не в казарме.

– Плохо, очень плохо.

– Ваше благородие?

– Плохо, Арман, говорю. Глухой чтоль?

– Что вы пла…

– О, очнулся! – Рейсс мотнул рукой в сторону, заставив ротного замолчать.

– Где… – прохрипел больной.