Лёха нерешительно позволил себе подумать о предложении Никиты. В принципе, план был неплох, риск минимален, в случае, если во время взлома бухгалтерии возникнет шумиха, Лёха оставался невидим, находясь через дорогу. Риск был только на пути от конторы к машине, а там триста метров по безлюдной ночью тропинке.

– Хорошо, давайте я пойду! – он поймал недоверчивый и благодарный одновременно взгляд Никиты.

Юра, казалось, нисколько не удивился.

– Переодевайся!

Лёха нацепил камуфляж, бушлат, только шапка оказалась немного великовата и сползала на глаза. «Филиппок какой-то», – с какой-то нервной весёлостью думал Лёха.

В электричке Юра взял Лёхину шапку, поколдовал что-то с веревочками на внутренней стороне, и она перестала съезжать на нос.

Вышли на нужной станции около одиннадцати вечера. Поболтались полчасика на пустынной платформе. Юра проверил фонарик, сумки для добычи, перчатки.

– Смотри, я захожу, мне потребуется минут двадцать, чтобы отключить и собрать компы в сумки. Затем я спущу сумки вниз. Когда все будет готово, я подам сигнал фонариком вот так: он включил и выключил четыре раза фонарик, если увидишь, что в здании зажёгся свет или менты приедут, уходи.

Они прошли по узкой тропинке среди сугробов, проложенной между невысокими дачными домиками к двум трехэтажным домам. Напротив, через дорогу, располагалась контора, утопающая в заснеженных елях. На улице не было ни единого человека, даже дорога была пустынна. Во всем здании управления не горело ни одного окна. Некоторое время Юра наблюдал за окнами конторы, Лёха в это время осматривал жилые дома, пытаясь понять, сможет ли кто-либо их увидеть через окна. Но все они были темны, словно очки слепого.

– Он обычно ложится в десять, к полуночи храпит вовсю. Сейчас ноль пятнадцать. Пора. – Юра надел кожаные перчатки, похлопал себя по карманам, попрыгал, проверяя, не звенит ли что-нибудь.

В этот момент дорога осветилась дрожащим светом, раздался звук мотора, и мимо проехала желтая «Волга» с шашечками.

Юра вышел на дорогу, посмотрел по сторонам, куда-то вверх, и приблизился к стеклянным дверям запасного выхода. Повозившись около минуты, открыл дверь и исчез в темноте здания.

Лёха принялся думать о Никите. Ничего путного в голову не приходило, мешала необходимость постоянно смотреть в одну точку, темные двери, за которыми скрылся Юра. Мысли перескочили на Юру. «Вот человек, – думалось ему, – сам работал в милиции, и решился на такое! Хотя, если б не работал, наверное, и не было бы ничего…»

Взглянув на часы, он увидел, что прошло двадцать пять минут. Юра не появлялся. Лёха начал мёрзнуть. Он поднял руку с часами перед глазами, чтобы смотреть время и не пропустить сигнал.

Слева послышался звук открываемой двери. Это открылся балкон на торце дома, под которым торчал, как тополь на Плющихе, Лёха. Он шагнул ближе к стене, чтобы сверху его не видели. Пару минут кто-то пыхтел, потом мимо метеором пролетел окурок и зашипел в снегу. Дверь хлопнула.

Лёха перевел дыхание, казалось, всё это время он не дышал. Посмотрел на часы, прошло полчаса. Он пристально вгляделся в темноту двери и тут, словно в ответ на этот взгляд, за дверью появилось еле заметное пятнышко, исчезло, появилось и снова исчезло. Лёха напрягся. Через несколько секунд знак повторился. «Стекло тонированное! – догадался он, – поэтому свет фонарика еле видно». Справа опять раздался шум автомобиля, и такси проехало обратно. Дождавшись, когда автомобиль скроется за поворотом, Лёха перешел дорогу и подошёл к двери. Юра выглянул наружу, шёпотом спросил :«Всё в порядке?» Лёха закивал.

– Бери сумки, погнали.

Он передал Лёхе две тяжёлые сумки из полосатого полиэтилена, сам взял две такие же, прикрыл дверь и они перешли дорогу в обратном направлении и двинулись к станции, за которой должен был ждать Славик. Однако, машины нигде не было видно.

– Так, время без пяти, подождем. – Они остановились у дачного забора из невысокого штакетника.

– Чё какие тяжелые? – Лёха вспотел.

– Да я решил и мониторы взять.

– Здо̀рово. Слушай, я Славика знаю, давай схожу, посмотрю, – Лёха был охвачен азартом.

– Валяй.

Лёха пересёк железную дорогу, вышел на ледяной асфальт. В обозримом пространстве никаких Славиков не было. Не было вообще никого. Потоптавшись минут десять, вернулся обратно. Вместе они проторчали возле забора еще с полчаса. Лёха вспомнил, что возле жилого дома видел телефонную будку. «Я сейчас!» – и помчался к ней. Набрал номер базы, трубку снял Никита.

– Где Слава?

– Не знаю, там должен быть.

– Нет никого.

– Блин, не знаю, договорились чётко. Перезвони через пять минут.

Перезвонил.

– Ну?

– Короче, этот мудак дома спит.

– Как так?

– Да хрен его знает, по-ходу, струсил.

«Кто бы говорил!» – подумал Лёха и заспешил к Юре.

– Так… так… Херово! – похоже, Юра не знал, что делать дальше. Он окинул взглядом темные домики вокруг.

– Давай сделаем так. Сейчас сложим все в какой-нибудь сарай, всё равно зимой на дачи никто не ходит. А потом, завтра, или послезавтра найдем машину и увезём.

Других вариантов не было, поэтому Юра и Лёха перелезли через забор, Юра потрогал дверь небольшого сарая, похоже, для инструментов.

– Годится.

Они засунули в него сумки.

– Слушай, а следы? Снега-то много, мы натоптали тут.

– Точно. – Юра с уважением взглянул на Лёху.

Пришлось набрасывать снег из-за забора, в темноте показалось, что следы более-менее замели.

– А теперь как?

– Как, как? Пешком!

Два высоких молодых человека в милицейской и военной форме шли по дороге в сторону города. На часах было три ночи.

Весь следующий день Лёха проспал. Вечером второго дня его вызвал по телефону Никита. Выйдя на улицу, он увидел и Юру. Тот был в гражданке.

– Ну что, когда будем забирать?

– Нечего забирать, – хмуро ответил Юра.

– Как?!– сердце Лёхи замерло.

– Я сегодня звонил в бывший отдел, они там все на ушах. Говорят, обокрали бухгалтерию конторы, компьютеры унесли. Пустили собак, они привели к сараю, а там наши компы. Короче, всё изъяли.

– Ну и ну! Значит всё напрасно? – Лёха чуть не заплакал от обиды.

– Получается, так. Вы, короче, молчите про это, дело-то по краже все равно возбудили, как покушение.

Молча покурили и Юра ушел.

– Слушай, что-то Юра мутит. Какие собаки, мы же следы снегом забросали? – Лёха не мог поверить, что всё вот так бездарно кончится.

– А как ты проверишь? В милицию позвонишь?

– Ну да. А Славик твой что?

– Да я разговаривал с ним сегодня, говорит, проспал, а глазки бегали. По-ходу, не захотел ввязываться, а сказать зассал…

Месяц радужных ожиданий был разрушен до основания. Оказалось, что Лёха очень всерьёз рассчитывал на скорое появление компа и все мысли были целиком заняты предвкушением. Лёха затосковал. Он даже не особо отражал, что дядя Витя стал пить гораздо чаще, с работы что ли его уволили? Леха всё чаще думал, что Юра их кинул. Но проверить это не представлялось возможным. Косвенно это подтверждалось тем, что сразу после той ночи Юра уволился из охраны и перестал выходить на связь. Вместе с тем, было и некоторое облегчение. Во-первых, он очень переживал за бухгалтеров, которые чуть не остались без своей базы, наверняка это должно было сказаться на работе предприятия, а таких последствий Лёха точно не хотел. Во-вторых, совесть-то никуда не спрячешь. И неизвестно ещё, какое из чувств было сильнее, тоска по несбывшемуся, или это облегчение. Про себя он решил никогда никому об этом не рассказывать. Даже досадный инцидент с Никитой прошёл бесследно, никак не повлияв на их дальнейшие отношения.

В конце мая Лёха готовился сдавать экзамены в училище, подходил к концу его первый учебный год. Был понедельник, но все были дома. Мама взяла день отпуска за свой счёт, собиралась свозить дядю Витю к бабке на кодировку, бабушка и так всегда была дома. Экзамен у Лёхи был назначен на два часа дня, и он решил поваляться часов до одиннадцати в постели, хотя проснулся по привычке рано.

За окном весело щебетала детвора – напротив его дома была школа, которой он отдал восемь лет. На кухне бабушка что-то жарила. Из соседней комнаты доносилось невнятное пьяное бормотание дяди Вити и заполошный голос матери. «Вставай, Витя, ехать пора, автобус через полчаса». Видимо, дядя Витя не очень хотел кодироваться. Лёху это мало интересовало, и он опять задремал.

Проснулся от громкого короткого женского вскрика. Прислушался, показалось. Затем раздались какие-то глухие стуки и снова стихло. Что происходит? Он скинул ноги с кровати, нашаривая тапочки. Просеменил к двери, отворил. Из маминой комнаты доносился какой-то шорох, как будто шваброй елозили по полу. С кухни слышался запах подгоревшей еды, кажется, картошки.

– Мам? – никто не ответил. Он начал заглядывать в соседнюю комнату. Еще не успев войти, он заметил, что оттуда к двери струится алый ручеёк. В эту секунду кто-то схватил его сзади за волосы и потянул назад. Голова запрокинулась, Лёха успел увидеть пред глазами огромный кухонный нож, который мелькнул пред глазами слева направо и горло онемело. Волосы отпустили. Лёха вскинул руки к шее, из неё вырывались тугие вишневые струи. Испытывая неимоверную слабость в ногах, он опустился на колени и повалился на бок. Веки отяжелели, как будто сильно захотелось спать. Впереди, на кухне он увидел ноги, одетые в бабушкины коричневые колготки, они были повернуты носками вниз. «Зачем бабушка лежит на кухне?» – отрешенно подумалось ему. Пред тем, как закрыть глаза навсегда, он увидел, как дядя Витя, перешагнув Лёху, шёл в сторону кухни. В его руке был толстый бельевой шнур…

Поворот второй.

Около одиннадцати вечера мама еле оторвала Лёху от компьютера.

– Иди хоть поешь. Как экзамен?

– Всё отлично, мам, спасибо. А папа дома?

– Дома, спит уже.

Лёха осторожно заглянул в родительскую комнату. Папа спал, вытянув левую руку вперёд. «Устал после смены», – с нежностью подумал он. Лёха очень любил родителей. Они почти никогда не ругались, а если такое и было, то совсем недолго

Полгода назад родители купили ему компьютер, Лёха не помнил себя от радости. Друзья частенько заходили поиграть в «ДУМ», потихоньку осваивали стратегические игры. Лёха начинал изучать языки программирования, это было как волшебство. Полдня провозившись с кодами, потом можно было наблюдать за немудрящей двигающейся картинкой. Конечно, предстояло еще многое освоить, но Лёха не унывал. Учиться ему было не в тягость.

Он прошел на кухню. Там пила чай из блюдца бабушка. За окном был теплый майский вечер.

– Лёш, слышал, у нас в доме пожар сегодня был?

– Нет, что сгорело?

– Да на чердаке какие-то тряпки задымились. Ученики из школы напротив заметили дым, позвонили пожарным, те приехали и в миг всё потушили.

– Никто не пострадал?

– Слава Богу, обошлось.

– Ладно, ба, спокойной ночи.

Картинка 3. Никита

– Да мы там были уже два раза. Места шикарные. Почти тайга, карстовое озеро, грибы, ягоды, подводное плавание! – Никита взахлёб рассказывал про намеченный на начало июля поход. Валера многозначительно молчал, изредка одобрительно кивая головой.

– Так я с удовольствием. Втроём пойдем? – Стас представил себе три дня в лесу, костёр, ночные посиделки, романтѝк.

Никита слегка помялся.

– Собирались втроём, но тут вот какое дело… Юлька с Оксаной тоже хотят.

Это было уже не то. Одно дело, когда три мужика борются за выживание в первобытных условиях, другое, когда в деле две девушки, пусть и не лишённые известной привлекательности. Давно известно, что женщина на корабле – жди беды. Тем более, что их две, а мужчин трое.

– Они нам зачем?

– Да как сказать. В общем, у меня на Юльку планы.

– Серьёзные? Прям жениться придумал? – предполагать это всерьёз было смешно. Никита никак не подходил на роль жениха, а Юля на роль невесты ещё меньше. Хоть друзья и заметили в последнее время интерес Никиты к Юле, никто и не думал, что их редкие прогулки наедине могут привести к чему-то такому.

– Понимаете, хочу показать ей романтику, и может, предложение сделать.

Стасу в принципе было всё равно, Валера, похоже, знал о матримониальных планах Никиты, ещё бы, лучший друг все-таки.

Ребята раньше учились в одной школе, жили в соседних дворах и дружили. Никита с Валерой в походы ходили регулярно, а Стас все как-то не попадал, но часто слушал рассказы о мистических местах в заповедной Марий-Эл.

Юля и Оксана, две подружки, были частыми гостьями на мальчишеских посиделках, но отношения более тесные завязывать никто не спешил. А Никита, видимо, отважился.

Стас учился в техникуме, Никита и Валера были одного возраста и заканчивали четвёртый курс института, по окончанию пятого предстояло идти в армию и идея жениться казалась в этой связи преждевременной. Служить нужно было либо год солдатом, либо два офицером. При любом раскладе шансов вернуться к дождавшейся молодой жене было немного. У всех было много знакомых уже отслуживших, и ни у одного не задались отношения, завязанные до службы. Конечно, после армии парни резко менялись, становились серьезнее, сдержаннее, а девки в это время набирали самый сок, что называется, а соблазнов вокруг – немеряно.