5

Телефон завибрировал, противно жужжа где-то под диваном. Пока Коля нашаривал смартфон, запустив руку глубоко к пыльному плинтусу, мобильник успел вовсю разродиться хриплым голосом Михаэля Райна^[4], что-то вопящего о приехавшем в город крысолове^[5]. Когда-то Коля обожал эту песню. Теперь она вызывала у него отвращение, обещая начало нового рабочего дня.

Коля полагал, что бодрая музыка способствует пробуждению, однако это было самообманом. На деле причина крылась в нежелании идти в треклятую мастерскую. Опоздал раз. Опоздал два. Похоже, сегодня не исключение. В конце концов, совладелец он или нет? Имеет право.

Да, Паша снова будет смотреть на него исподлобья, но так отчаянно не хотелось вставать, что Коля не мог себя пересилить. По обыкновению, в чувство его привела Маша, которая уже успела отвести ребёнка в дежурный детский сад и вернуться домой. Коля упрямо не отзывался на толчки и призывы вставать, так что Маше пришлось прибегнуть к проверенному средству: она подцепила тонкими пальцами длинный волос и дёрнула изо всех сил. Коля, зашипев, подскочил на месте, расчёсывая голову:

– Совсем обалдела?

– Зато проснулся!

– Я с тобой облысею! – пробурчал Коля, присаживаясь и подтягивая сползшие «семейники».

– Ещё обрастёшь. Пашка периодически стрижётся как Стейтем и ничего, – парировала супруга.

– Зараза какая! – выдохнул Коля, попытавшись завалить Машу на кровать. Та ловко извернулась и шлёпнула его по губам.

– Зубы сначала почисти. Мне тоже на работу, между прочим. Я и так опаздываю!

Коля снова поглядел на часы. Писать приятелю об опоздании было уже нелепо, тот и без того обо всём догадался.

Перекусив на скорую руку, Коля выскочил из квартиры и бросился вниз по лестнице, где едва не наткнулся на паренька, устроившегося на площадке между этажами, в самом углу, на старом крутящемся стуле. Чёрный балахон, серые треники и практически новые оранжевые «Найки», напоминающие сигнальные дорожные конусы, – типичный подросток.

Лица за нахлобученным капюшоном Коля не разглядел, узнав пацана лишь по приметным кроссовкам. Он понятия не имел, как звали поселившегося на их площадке незваного гостя. Знал только, что тот захаживал к Полине – рыжеволосой девчонке, живущей этажом ниже.

Та была обычной строптивой малолеткой, мало чем выделявшейся на фоне подружек. Ей от природы досталось милое личико, диковатый взгляд и не по годам низкий, глубокий голос, которым она материла на чём свет стоит всех своих близких, когда те пытались учить её жизни. Сильный голос Полины с лёгкостью проникал через любые стены, особенно вечерами, когда вокруг воцарялась почти полная идиллия, а в семье неизменно начинались выяснения отношений. Однако с парнишкой, поселившимся под дверью, она общалась иначе. При разговоре с ним в её голосе появлялось что-то, отдалённо напоминающее нежность.

Коля не стал будить спящего, вспомнив себя в молодости. Он мысленно посочувствовал, ибо знал, в каком состоянии очнётся бедолага, и побрёл на работу.

С этого дня Коля наблюдал парня в балахоне на своей лестничной клетке с завидной регулярностью. Днём, когда Коля в неурочное время изредка бывал дома, парень стоял, перегнувшись через хлипкие металлические перила, и курил, пытаясь высунуться в окошко как можно дальше, а вечерами ворковал с Полиной, выходившей к нему на площадку между этажами.

Через пару дней на лестничной площадке появилась корзина из соседнего магазина, в которой валялась скомканная одежда и потрёпанный рюкзак. Ещё через какое-то время на окне поверх расколотого стекла оказалась причудливая картина в дешёвой рамке с изображением невнятной абстракции.

На лице паренька проявилась реденькая подростковая щетина, а в глазах – непомерная усталость. Когда Коля встречался с ним взглядом, тот любезно здоровался. Коля растерянно отвечал, подспудно желая о чём-то спросить, но так и не решался.

– Коль! Он тут уже сколько? – однажды вечером наконец возмутилась Маша. – Он из дома сбежал, говорю тебе! Надо участкового звать. Дождемся, что он скоро диван поставит. Соседи-то куда смотрят?

– Полинкин хахаль вроде, – устало отозвался Коля. – Пусть сами и разбираются. Не буянит, углы не метит. Мешает, что ли?

– Коль! Я утром с ребёнком выхожу – он там на своём стуле спит! Я боюсь! Понятия не имею, что у него в голове. Либо ты с ним говоришь, чтобы он проваливал, либо я завтра ментам звоню.

– Да остынь, поговорю, – отмахнулся Коля без всякого желания потакать возмущениям супруги. Но, когда утром он в очередной раз обменялся с пареньком дежурным кивком, что-то не позволило ему шагнуть дальше и привычно сбежать по лестнице к выходу. Чёрный балахон валялся в корзине вместе с остальными нехитрыми вещами.

– Утро доброе, – Коля поздоровался первым, достал пачку и протянул её собеседнику, – угощайся.

– Спасибо, – тот небрежно взял сигарету и щёлкнул зажигалкой. Коля тоже закурил. Оба молчали, покуривая и бросая друг на друга косые взгляды.

– Есть хочешь? – поинтересовался Коля.

– Не голодный, – отрезал парень.

– Тебя как зовут?

– Андрей.

– Меня Коля. Будем знакомы, – Коля протянул руку, паренёк ответил неохотным рукопожатием.

– Ты из дома сбежал?

Андрей спрятал взгляд.

– Я у Польки живу. У неё просто народу много, иногда здесь и торчу.

– Иногда? – усмехнулся Коля. – У вас прям любовь-морковь, я смотрю.

– Не ваше дело!

– Не моё. Но то, что ты у нас под дверью днюешь и ночуешь – это дело другое. Жена тебя боится, и я её понимаю. Может, обсудим?

– Выгнать хотите? – сказал паренёк, сверкнув глазами.

– Лучше домой вали. Погулял и хватит.

Нахмурившись, Андрей швырнул недокуренную сигарету в окно. Коля аккуратно затушил окурок в консервной банке, прицепленной к перилам вместо пепельницы.

– Ты вроде одет-обут, рожа нормальная, рюкзак такой, как у тебя, я за три штуки видел. Либо понты, либо не бедствуешь. На понтореза ты не похож. Чего тебе не хватает?

– Вам-то какое дело?

– С родичами разосрался? Так у всех бывает. Я в твою жизнь не лезу, но кое-что посоветовать могу, сам с усами. Долго ты здесь не протянешь, скоро соседи ментов вызвонят. Оно тебе надо?

Андрей устало опустился в кресло, вздохнул и уставился куда-то в угол, избегая встречаться с Колей глазами.

– Не надо мне помогать.

– Не помогу и ладно, не психолог. Ты хоть расскажи, в чём проблема.

В подъезде снова повисла напряжённая тишина. Андрей встрепенулся.

– Да чего рассказывать? Суки они, вот и все.

– Кто суки? Мама? Папа?

– Оба.

– Что натворили?

– Твари лживые.

Коля примолк. Он никогда не выстраивал диалог заранее, надеясь на интуицию. Сейчас интуиция дала сбой. Помолчав, он снова закурил и протянул сигарету парнишке. Тот не отказался.

– Так и буду каждое слово клещами вытягивать? Я ж не отстану. Рассказывай давай, что не так?

– А чего рассказывать? – Андрей прикусил губу, потом хрипло произнёс: – От кого сбежал – не родители. А где настоящие – без понятия.

– Ты приёмный, что ли? – осторожно поинтересовался Коля.

– Из дома малютки! – с вызовом гаркнул парень. – Только узнал об этом почему-то от чужого человека. Взяли от отчаяния, что своих нет, а теперь локти кусают, жалеют, что поспешили. Они ж через несколько лет своего родили. А я не пойми в кого пошёл. За спиной только об этом и шепчутся. Ходят с такими рожами, будто я им денег должен. Да пошли они в жопу, усыновители хуевы! Спят и видят, когда я свалю. Я и свалил. Может, им хоть теперь полегчает.

В голосе парня звучало столько обиды и боли, что у Коли пересохло во рту.

– От кого узнал?

Андрей открыл рот, чтобы ответить, но так и не произнёс ни звука, точно пытаясь подобрать подходящие слова, которые никак не шли на ум:

– Короче… Человек один подсказал. Хороший.

– Да вижу, какой хороший! Из друзей доброжелатели нашлись?

– Нет, я с ним недавно познакомился. Он… Как сказать? Он мне вообще на многие вещи глаза открыл.

– А ты и поверил?

– А я и поверил! Не врёт он, отвечаю! Да он мне ничего и не говорил. Сам узнал.

– Документы показал, что ли?

– Причём тут документы!

– А как всё вышло?

– Проехали! – снова огрызнулся мальчишка. – Узнал и узнал.

Какое-то время оба поглядывали в мутное треснувшее окно лестничной клетки.

– Погоди, – наконец произнёс Коля, направившись обратно в квартиру. Заглянув на кухню, он достал пару кусков чёрного хлеба и вытащил из кухонного шкафчика бутылку подсолнечного масла. Не обычного, безвкусного и без всякого запаха, а того самого, что помнил с детства. Коля открутил пробку, вдохнув заветный тяжёлый запах настоящих семечек. Щедро полив хлеб, он посолил его крупной солью и вернулся в подъезд.

– На, угощайся.

Парнишка недоверчиво принял угощение.

– Чаю хочешь?

Тот коротко мотнул головой. Коля вздохнул.

– Шёл бы ты домой.

Андрей замер с куском хлеба в руке. Капля масла просочилась и смачно шлёпнулась на пол.

– А где мой дом?

6

– Здорово, ребята!

Коля приподнялся над распахнутым капотом легковушки. В воротах, приветливо махнув сухопарой рукой, появился долговязый мужчина. Болезненно-худой и высокий, он чем-то неуловимо напоминал длинную ветку. Плохо промытые засаленные волосы были тщательно зачесаны назад, открывая рябой от оспин лоб с широкими залысинами. Жил гость по соседству и, в силу своей неуёмной общительности, частенько захаживал к хозяевам мастерской. К тому же был он дружелюбным и тихим, как многие выпивохи, оттого никто его и не гнал, а зачастую даже просили пособить.

– Какие люди! – воскликнул Коля, вытирая руки о комбинезон. Павел продолжал колдовать под капотом. – Здорово, Иваныч! Давненько тебя не было.

– Дайте в шину дунуть? – не дожидаясь позволения, гость по-хозяйски закатил свою старенькую облезлую «Каму», нагруженную, словно ишак, грудой свёртков и пакетов, накрепко притянутых к багажнику резинками от эспандера. Вытащив из угла компрессор, Иваныч начал деловито прилаживать шланг к переднему колесу.

– Ну, рассказывай, что в мире творится.

– В мире-то? А что в мире? Говорят, в кино на неделе новый фильм привезут – про войну. Может, сходить? Почитай, как Союз кончился, так я в кино-то и не был. Хотя билеты дорогущие нынче. А раньше двадцать копеек, как сейчас помню.

Компрессор надрывно зарычал, накачивая баллон, а Иваныч, копошась возле своего старенького двухколесного коня, как ни в чём не бывало продолжил:

– Да и какие у нас новости, сам посуди? Автобус из города три раза в день ходит, как завтрак, обед и ужин. Москву американцы захватят, так мы последними узнаем. Хотя, может, оно и к лучшему. Как теперь говорят? Стабильность, оно и хорошо. Я ж тут шестой десяток без малого, всех как облупленных знаю.

– Да у нас большая деревня. Не мудрено, – сказал Коля.

– Вот и я о том же. Главное – подход иметь, – собеседник, шмыгнув носом, сноровисто перекинул компрессор на второе колесо. Тот снова противно взвыл, натужно гоняя воздух. – Манька знает Лёшку, Лёшка знает Дуньку, а Дунька по секрету шепнёт Гальке о том, что набрехала Манька.

Павел поморщился и сухо бросил:

– Коль, иди сюда, глянь. Варить будем?

Тот безразлично кивнул и вновь повернулся к гостю.

– Так что новости если у нас и есть, то их как бы и нет, – философски продолжил Иваныч, наконец закончив со своими нехитрыми манипуляциями и закатывая агрегат обратно в дальний угол. – Плешивый разве что у соседки заселился, только это давно не новость.

– Это ещё кто? – удивился Коля.

– Я про квартиранта нового у Бочагиной. Соседка моя, Сашкина жена-то. Да ты её знаешь, дородная баба такая, вечно своим бельём полдвора завесит.

– Ну?

– В общем, сдала она материнскую квартирку на первом этаже. Уж, говорит, не чаяла. Гостей у нас раз-два и обчелся, полтора года пустовала, как Клавка-то умерла. А тут прикатил странный тип и, не торгуясь, взял – за два месяца вперёд заплатил.

– Почему странный?

– Да бес его знает, – Иваныч погрустнел. – Не наш он… Не знаю, как объяснить. Вот знаешь, бывает такое, что не нравится человек. И вроде всё при нём: воспитанный, вежливый, а душа не лежит. Ну, Ленке-то что? Ей одна радость: квартирку пристроить да копеечку получить, она хоть кому сдаст, глаза закроет. Дурная баба. Ну да её дело, я не лезу.

– Маньяки тоже с виду вежливые и воспитанные, – подметил Паша, не отвлекаясь от работы.

– Да какой маньяк, скажешь тоже. Обычный мужичок за сорок. Хотя, может, и моих лет, кто его разберёт. Вы ж его наверняка видели. Мелкий, тощий, плешивый. Улыбается, здоровается каждый раз, а как посмотрит на тебя – так сразу не по себе становится. Словно душу вывернуть пытается. Не люблю таких. Ещё и мелет ерунду всякую. Хотите, говорит, я вам больно сделаю, а вы мне за это спасибо скажете.

– Точно маньяк! – рассмеялся Коля.

Павел дёрнулся. Гаечный ключ, звякнув, выскользнул из заляпанной маслом ладони и соскользнул куда-то вниз, под капот. Вспомнился незнакомец, которого он повстречал некоторое время назад. Всё одно к одному: и внешность, и взгляд… Выходит, соседи теперь?

– Мне он свою ахинею тоже предлагал.

– И ты молчал? – едва сдерживая смешок, изумился Коля.

– Да о чём рассказывать? Клоун недоделанный.

Павел полез под двигатель, силясь подцепить ускользнувший инструмент. Приятель подхватил фонарь и направил узкий яркий луч в автомобильное нутро.

– Всё бы ничего, да к нему народ повалил, – продолжал ворчать Иваныч. – Туда-сюда так и шастают. Проходной двор устроили. Мужик ещё странный рядом с ним всё время трётся.