Жизнь медленно, но уверенно входила в свое русло, обретая внятно очерченные берега. Эйфория первых дней прошла, и Дима едва не угодил «на откате» в жесточайшую депрессию. Ведь одно дело «играть в старину», имея возможность в любой момент прерваться и вернуться к благам цивилизации. И совсем другое дело – жить в этой старине. Заболел зуб? Наслаждайся. Подхватил воспаление легких? Готовься отойти в мир иной. Ну и так далее. Даже простая заноза и то могла легко закончиться заражением крови и смертью. Причем шансов на возврат, даже теоретических, он не видел, отчетливо понимая, что в той аварии в XXI веке его тело вряд ли уцелело.
Все эти депрессивные мысли так сильно навалились на Дмитрия, что едва не подкосили его веру в себя. Выкарабкаться удалось только старым армейским способом – занявшись делом. С головой. Чтобы каждую минуту ты был чем-то загружен и глупые мысли не терзали тебе душу. Благо, что митрополит активно этому потворствовал и охотно поддерживал инициативы Дмитрия. Зачем? Во-первых, он не видел в них ничего вредного, а понаблюдать за сильно изменившимся князем хотелось. Ему нужно было понять, чего ожидать от своего подопечного. Во-вторых, они все были не сильно затратные, но довольно любопытные. Почему Алексий им и потворствовал в какой-то мере.
На самом деле, совершенно непонятно, как повел бы себя митрополит, если бы Дима пытался давить на него. Но тот решил поступить несколько хитрее – постарался заинтересовать и увлечь. Как? Просто. Он приходил к митрополиту «за советом», предлагая покритиковать ту или иную его идею. Иногда Дима даже специально провальные вещи предлагал, дабы обозначить игру не в одни ворота. Провальные, но вполне себе интересные идеи на первый взгляд, чтобы эта фора не казалась очевидной.
Из-за чего беседовали они часто и помногу, потому как митрополиту эта игра понравилась, как и удивительный взгляд на обыкновенные вещи своего подопечного. Но Диме, конечно, давались эти успехи непросто. Что и не удивительно. Потому как объяснить человеку XIV века, никогда не занимавшемуся ни механикой, ни математикой, принцип работы того же кривошипно-шатунного механизма, являлось совершенно нетривиальной задачей. Однако не зря. Разобравшись, что к чему, и осознав задумку, митрополит оказывал князю последовательную поддержку.
Начал Дмитрий с банального – вызвал к себе сапожника и явил свой княжий каприз – захотел необычные сапоги. Точнее сказать – он-то хотел как раз совершенно обыкновенные кожаные сапожки, в противовес совершенно неудобным местным «кожаным чулкам» на тонкой подошве.
Крепкая подкованная подошва. Каблук. Нормальная симметрия, при которой каждый сапог делался для своей ноги, а не универсального вида с последующей разноской. Ну и пропитка от влаги маслом. В сочетании с портянками вышло просто чудо чудное. А главное, идея нашла быстрое, широкое и полное понимание у приближенных к князю. Что и неудивительно – обувь в те годы являлась изрядной проблемой буквально для всех, особенно нормальная, которой попросту не было. Поэтому сапожник, еще недавно проклинавший свою судьбу за столь пристальное внимание князя к своей персоне, вдруг оказался нарасхват. Бояре наперебой бросились делать себе такие же сапоги. Да ладно бояре – сам митрополит заказал пару!
Дальше – больше.
Потихоньку, шаг за шагом, Дима увеличивал масштабность и стоимость проектов. Нарабатывая определенную репутацию в глазах окружающих. Вне возраста, так сказать.
Если не трогать всякую мелочевку, вроде сапог с портянками или карманов на кафтан[11], то первая очередь проектов состояла из трех направлений.
Во-первых, это лесопилка с пачкой пил, растянутых на раме. Ее приводила в движение четверка лошадей, впряженных в ворот. Дешево и сердито, хоть и не очень быстро. Однако уже в июне первая партия отменных обрезных досок стандартной геометрии[12] ушла по волжскому пути в Каспий. А те десять человек и восемь лошадей, что трудились на лесопилке, выполняли в день работу по меньшей мере двухсот квалифицированных плотников. Если, конечно, получилось бы собрать где-то столь их великое множество и заставить делать доски по старинке. То есть сначала клиньями раскалывать бревна пополам или на доли. А потом топорами обтесывать. На глазок. И ладно бы скорость. Так ведь и качество досок выходило выше. По крайней мере, в плане геометрии. Ну и выход их с бревна повышался, как удельно, так и через резкое сокращение брака. Ту же доску ровно расколоть не так-то просто. Очень просто может увести трещину куда-то в сторону или повести винтом.
Во-вторых, Дмитрий затеял небольшую княжью пасеку, оснастив ее четырьмя десятками рамочных ульев. Ну и отправив по весне бортников, что при нем службу несли, ловить рои да заселять. А митрополит еще и своих людей в поддержку им дал, потому как воск в те годы – стратегический товар, без которого ни православие, ни католичество обходиться не могли. Ну и мед, разумеется, не дешев, являясь при хроническом, прямо-таки лютом дефиците сахара единственным внятным его заменителем.
В-третьих, князь занялся до боли банальным и знакомым всем гражданам бывшего СССР самогоноварением. Да, да. Русь в 1360 году еще не познала всех «прелестей» крепких напитков, которые к нам попали только в 1382 года с итальянцами. Причем в виде лекарства, некой «живой воды» – «aqua vita». Дима же решил пойти по пути «прогресса», заодно стремясь воспользоваться фактически дармовым сырьем. То есть скисшим пивом. Оно-то в отличие от водки и самогонки на Руси было с незапамятных времен, являясь одним из традиционных и повсеместных европейских напитков. Особой популярностью пиво пользовалось в Новгородских землях, но и на Москве его варили. Как несложно догадаться, консервантов и пастеризаций никто к нему не применял, отчего скисало оно очень быстро – буквально за несколько дней. А предугадать спрос на таком коротком плече было не всегда возможно, даже приблизительно, посему скисшее пиво попросту выливали. Травиться им никто не хотел, а стойлового животноводства на просторах Руси еще не имелось. Вот Дима и решил его скупать по очень низкой цене и пропускать его через двойную перегонку с последующей фильтрацией углем….
Жизнь потихоньку налаживалась, а дела сдвигались. На горизонте даже стали проступать весьма радужные финансовые перспективы. Потому как «Слезу монаха», как князь назвал свою самогонку крепостью под семьдесят градусов, оценили. Пусть не сразу и не все, но митрополит осознал выгоды от данного предприятия и поддержал начинание. А за ним и остальные подтянулись.
Однако это была бы сказка, если вот так, на ровном месте все вдруг нормально заработало без каких-либо проблем.
Убитый князем боярин, оказывается, вел себя так нагло и задиристо не просто так. У него было изрядно родичей. В том числе и в Твери, где Москву и Московское княжество не привечали. Конкуренты, так сказать. Так что, и звезды и интересы сошлись, сыграв против князя в, казалось бы, беспроигрышном деле. Сначала от него отъехала часть дружины в ту самую Тверь. И надо отметить – не самая слабая часть, в чешуйчатых панцирях да при добром оружии.
А теперь Дмитрию, идущему от дальнего края посада в Кремль, дорогу преградили незнакомцы. Причем вышли они не только поперек пути, а со всех сторон.
Ясное дело, что князь был не один. С ним всегда присутствовало пятеро дружинников в броне и при мечах. Однако заступивших дорогу было много, человек двадцать – двадцать пять, и заходили они со всех сторон. Молча. Прицениваясь к тому, как бы лучше напасть на мгновенно ощетинившихся мечами дружинников.
Бросив взгляд на ближайшие ворота крепости, Дима только усмехнулся – какие-то девицы отвлекали стражу, приковывая все внимание к себе. В памяти всплыло, что буквально пару минут назад, в стороне, у гончаров, разгорелся громкий скандал. Сочный, цветистый мат стоял на всю округу. А кузнецы, еще в присутствии князя, активно взялись за дело, добавив к общему гаму «малую лепту». То есть, встреча с незваными гостями произошла именно там, где шум боя слился бы со звуками работающей кузницы для возможных слушателей в Кремле.
То есть, их грамотно и аккуратно развели. И эти нападающие явно действовали не одни, имея здесь определенные связи.
Почему князь был пешком? Потому что болван. Он решил, что частые пешие прогулки пойдут ему на пользу, укрепляя и развивая его юное тело. Вот и лазил по Кремлю и посаду строго пешком. Исключая периоды распутицы. Не по статусу, конечно, но моду задают не крестьяне. Сейчас же Дима в полной мере расплачивался за свою глупость. Дворяне ведь не просто так предпочитали «рассекать» верхом на лошади. Была в этом своя сермяжная правда. И статус, и удобство, и безопасность. Были бы они вшестером верхом – прорвались бы без проблем. Лошадей, наверное, потеряли, но прорвались. А так…
Какова их цель, князь не знал. Да и не очень хотел выяснять. По крайней мере, не сейчас и не в этих условиях.
Дмитрий быстро окинул незваных гостей взглядом. Все спокойные, уверенные в себе люди. Явно не случайные гопники. Те против дружинников выйти не решились бы. Кроме того, у всех в руках мечи, что говорило о довольно высоком статусе и достатке. Меч удовольствие недешевое. А вот доспехов не имелось. Одеты они были как простые крестьяне и посадские. Видимо, им так проще было просочиться и накопиться в Посаде, не привлекая внимания.
Та еще ситуация.
«Неужели это конец? – пронеслась мысль в голове юного князя. – Глупо. Смешно и глупо».
Однако делать нечего. Время стремительно утекало. Противники, выдержав небольшую паузу для демонстрации численного превосходства и, как следствие, устрашения дружинников, начали плавно двигаться, сжимая кольцо.
Счет пошел на секунды.
И тут Диму переклинило.
Он криво усмехнулся и, выхватив два метательных ножа, энергично двинулся по направлению к воротам.
– За мной! – крикнул он и быстро метнул свои ножи в двух ближайших противников. Они готовились, прекрасно зная о судьбе покойного боярина. Только вот не в лицо он им целил, а в верхнюю часть бедра. То есть, туда, куда никто из них не ожидал удара.
Надо отметить, что после того злополучного дня Дима изрядно переживал на тему мстителей и своего невеликого возраста. Справиться ведь один на один со взрослым дружинником в честном бою он вряд ли смог бы. Поэтому, как только смог, сразу заказал местным кузнецам подходящие ему под руку метательные ножи. Небольшие. Довольно легкие. Но вполне толковые. И с тех пор он с ними тренировался раза три-четыре в неделю. Привыкая и нарабатывая двигательную память. А заодно доводя баланс ножей подточкой до некоего единого для партии стандарта.
Так что сейчас быстрые последовательные броски достигли своей цели. Оба противника дернулись в сторону, чуть приседая и уводя голову с линии броска. И получили по железке в низ живота. А вместе с ними и не самые приятные ощущения, выводящие их из игры. Ибо с такой раной внятно мечом махать крайне затруднительно.
Дима прыгнул вперед с перекатом. Пропуская над собой удар.
За ним ринулись Рокот с Малютой. Приняв удары на плоскости клинков, они просто оттолкнули раненых в стороны. Прямо под ноги тем, кто пытался стянуться с флангов.
Дима вышел из переката. Вскочил на ноги. Выхватил еще два ножа.
Бросок.
Еще бросок.
Один клинок, звеня, отлетает в сторону. Все-таки отбили.
Бросок.
Бросок.
Бросок.
Все. Пуст. Семь клинков ушли меньше чем за тридцать секунд, выведя из строя пятерых. Не убив. Нет. Просто лишив возможности на время драться.
Но время выиграно.
Один дружинник медленно оседал, выбывая из игры. Но остальные четверо смогли прорваться за князем.
– Строй! Ставь строй! – крикнул Дима, выхватывая поясной кинжал. Последнее оружие, что у него осталось.
Дружинники несколько сумбурно, но быстро сформировали некое подобие фронта. Без щитов, но в броне. Хоть что-то. Ну и, само собой, разместились не плечом к плечу, а так, чтобы полностью перекрывать дорогу.
Установилось шаткое равновесие.
Незваные гости не были облачены в доспехи. Что не было принципиальным при задуманном им нападении. Любой, пусть самый замечательный воин просто не может нормально сражаться в полном окружении. Тем более что люди князя были «упакованы» далеко не в развитые латные комплекты. Чешуйчатые панцири – это, конечно, сила, но в «собачьей свалке» не дают абсолютного преимущества. Поэтому при столь значительном численном превосходстве можно было вообще обойтись без потерь со стороны нападающих. Однако теперь наседать в лоб на четверых дружинников в чешуе им казалось совершенно неудачным решением. И так одного на пятерых разменяли.
– Отходим назад, – громко произнес князь. – Не оборачиваясь. По счету. Все вместе. Шаг, – произнес он. И дружинники, не прекословя, сделали шаг назад. – Шаг. Шаг….
Отход проходил довольно медленно. Пару раз дружинники оступались. Но воспользоваться этой оплошностью никто не смог. Стало очевидно, что если все так продолжить и дальше, то князь отойдет к воротам и получит подкрепление. Поэтому командир отряда наконец себя проявил – начал распоряжаться. Часть его людей бросилась добывать всякие палки из ближайших домов. Да подлиней. Чтобы можно было напором достать и опрокинуть дружинников, не подставляясь. Вроде как копьями или большими дубинами.
И Дима подумал: «Почему бы и нет?» После чего, выждав, когда этот самый командир очередной раз повернется к нему своей широкой спиной, размахнулся и метнул свой кинжал. Дистанция для метания была практически запредельная – шагов двадцать. Да и кинжал тяжеловат. Но чем черт не шутит?
Чуда не случилось.
Кинжал вонзился в землю между ног у мишени. Силенок не хватило добросить нормально.
Тот осекся и медленно обернулся.
Дима же, как ни в чем не бывало, пожал плечами и развел руками, в духе: «Ну не получилось, извините». После чего подмигнул командиру противников, крикнул:
– К воротам! Бегом!
И первым исполнил свой приказ, подойдя к нему со всей тщательностью и основательностью в исполнении. Только каблуки засверкали.
Дружинники затягивать тоже не стали. А за ними увязались и преследователи.
Но бегство – опасная штука. Потому как в большинстве сражений античности и Средневековья основные потери приходились не на столкновение лоб в лоб, а когда одна из сторон обращалась в бегство и подставляла под удары свою спину. В сложившейся ситуации дело обострялось еще и тем, что девятилетний парень не может физически бежать быстрее молодого здорового мужчины. А крепкий парень в доспехе не в состоянии оторваться от своего визави без доспеха. Но другого варианта просто не было. Любое промедление могло завершиться смятием заслона и завершением начатого злодейства.
Чуда опять не произошло.
Сначала пал под ударами преследователей один дружинник, потом второй. А до ворот все еще было довольно далеко. И, воспользовавшись небольшим изгибом улицы возле очередного кривобокого домика, Дмитрий резко дернул в сторону – через дворы. Настолько шустро, что даже его дружинники не успели припустить за ним.
Тут нужно пояснить, что они в той ситуации были обречены. Все. И князь, и его охрана. Слишком много врагов в крайне непростой ситуации. Поэтому Дима поступил не очень красиво, однако довольно разумно. Дружинники замешкались, из-за чего оказались вынуждены принять бой. А это, в свою очередь, выигрывало драгоценное время уже Дмитрию.
Выскочив на идущую параллельно улицу и, убедившись, что его не видят преследователи, он, вместо того, чтобы бежать к воротам, припустил в обратную сторону. То есть, туда, где его не ждут.
И это помогло.
Полчаса пришлось потратить на изрядный круг, прежде чем, весь покрытый пылью и жутко уставший, он вышел к ахнувшей страже у одних из ворот.
Три десятка дружинников незамедлительно сорвались в посад, дабы покарать незваных гостей. Однако их ждали только трупы.
Итоговый счет нападения пять к восьми в пользу князя.
Что крайне удручало. Ведь у него и так дружинников не великое множество. Впрочем, с другой стороны, и те ребята тоже были не простыми прохожими. Но урок вышел знатный. Дима, как-то позабывший о суровости этих времен, на практике оказался вынужден столкнуться с простой, можно даже сказать, прописной истиной. Ошибки простых людей вредят только им. В то время, чем выше твое положение в обществе, тем сильнее резонанс от твоих промахов. И плата, которую нередко приходится платить кровью тех людей, которые тебе доверились.
О проекте
О подписке