Дед-баба Вольки пытаются помогать людям в творчестве. Но помогать, а не подменять имитацией. Многие развивают подражательные приложения на основе ЦИ, которые появились еще лет за 10 до начала Космической эры. Они до сих пор популярны – каждый подросток ими пользуется. Имитация творчества человека полезна, чтобы быстро и красиво оформлять идеи, но каждому свое. Поскольку Волька часто наблюдал обсуждения деда-бабы, задавал вопросы и даже высказывал соображения, к которым они всегда относились всерьез, он имел некоторое представление об их работе.
В основе творчества человека лежит интуиция – нечто не вполне осознаваемое, но являющееся путеводной нитью на пути желаемого решения. Эксперименты показали, что по показаниям физиологических датчиков момент выбора решения опережает на доли секунды осознание его автором. До этого мозг терпеливо перебирает самые разные варианты в ожидании эмоционального импульса – «оно».
Можно представить себе процесс как перебор в магазине разных вещей с постоянно стоящим вопросом «Хотел бы это?». Такой перебор может идти в несколько прогонов, постепенно отбрасывая некоторые из предложений, чтобы ограничивать пространство выбора – человек комфортно удерживает в поле внимания примерно 7 вариантов, или чуть больше. В какой-то момент появляется эмоциональный отклик – «хотел бы». Иногда такое «хотел бы» проявляется ярко, как инсайт. Но инсайт бывает далеко не всегда. Если решение быстро не приходит, нарастает напряжение – боязно не прогадать. Поскольку вся жизнь состоит из выборов, то помощь в переборе и выявлении этого «хотел бы» могла бы быть полезна человеку.
На это и замахнулись дед Гена и баба Энни. Кепка была с датчиками активности мозга: ЦИ сначала должен был обучиться предпочтениям пользователя, а потом по принимаемым сигналам активности мозга стимулировать зоны, связанные с образами решения. Причем это не подмена решения самим человеком, а помощь в чувствительности мозга на процессе перебора – это должно помочь, чтобы выйти за ограничение человека на 7 объектах при концентрации внимания.
Человечество давно мечтает и одновременно боится возможности чтения мыслей и возможности навязывания чужих мыслей. Чтение чужих мыслей – это неоправданные страшилки, которые по существующим научным представлениям о работе мозга невозможны. Но кое-что все же можно узнать о чужих мыслях, анализируя работу мозга по внешним показаниям, – примерную направленность внимания. Однако даже это требует предварительной настройки на каждого человека.
Навязывание человеку чужих мыслей или целей возможно – кто не знает о гипнозе? Хотя про гипноз больше мифов, чем правды. Что важно понимать про волшебную кепку и про гипноз – что возможность навязывания человеку чужих целей ограничена ценностными установками самого человека, да и то не все этому подвержены, а только предрасположенные к ведомому поведению.
Попытка подсказать направление мыслей в ответ на выявленную направленность внимания и стало идей чудо-кепки. Вольке предстояло проверить влияние кепки на интуицию при решении своих задач выбора.
К моменту прояснения возможностей кепки и задач эксперимента на кухню вышел дед Гена и предупредил Вольку о рисках. Главный риск – что операторам станет известно о волнующих Вольку направлениях внимания. Что именно он думает, узнать никто не сможет, но какие сферы жизни его особенно волнуют, из собранных данных можно узнать. Получается своего рода детектор лжи, хотя и косвенным образом.
Волька было засомневался, но потом решил, что ничего особо секретного он не скрывает. Взвесив «за» и «против», Волька спросил, может ли он как «подопытный кролик» наложить условие о неразглашении посторонним своих интересов, которые будут выявлены в процессе эксперимента? Дед и баба клятвенно обещали без согласования с Волькой никому из знакомых, даже родителям, ничего не сообщать. А для научных публикаций и так ни по закону, ни по этическим правилам не сообщают, о ком идет речь, – только научные результаты без ссылки на конкретных людей.
На том и порешили. А кепку по итогам обсуждения Волька назвал в логике образов бабы Энни при объяснениях «Хотелбыч». Деду-бабе понравилось. Кодовое слово для названия эксперимента было решено внести в научные отчеты как первый вклад Вольки в совместную работу.
Каждые каникулы в начале квартала Волька с отцом выходили в «дикую природу», как говорили дед-баба. Женька и Сергей (друзья Вольки) со своими отцами были их стабильными компаньонами. Отцы Вольки, Женьки и Сергея были одноклассниками. Смысл понятия «класс» по рассказам родителей в их время понимался несколько иначе, чем у подростков, но для дружбы это было непринципиально.
Отец Женьки был биологом, что делало вылазки на природу интереснее и безопаснее.
Отец Сергея работал в медиасфере ведущим какого-то популярного канала, поэтому отчеты об их вылазках смотрелись всегда настолько эффектно, что фрагменты часто оказывались даже на центральных каналах.
Папа Леша избегал, по возможности, цифровых отвлечений в походах, но связь и навигация слишком полезны даже на природе, и это была его зона ответственности.
Чтобы выбраться в «дикую природу», надо было затемно выезжать довольно далеко за город. Погода была шикарная. Женька с отцом, эпизодически споря друг с другом, расшифровывали разные следы на снегу. В сумерках быстро поставили бивуак и расслабленно греясь у костра обсуждали лениво набегающие мысли. Лес тихо слушал.
Сергей вспомнил, что вскоре, ближе к концу праздничной недели-календы, многие христиане отмечают Рождество Христово. При этом есть христиане, которые отмечают его на 2 недели позже. Он не мог понять, почему это разные дни, хотя Христос один и тот же, а также в какой из этих дней Рождества раньше начинался год, поскольку эра по названию связана с Рождеством Христовым?
Женька тут же заворчал, что даже в праздники ему напоминают про проваленный зачет по истории на задачах про прошлый календарь. Он не мог понять, почему и зачем люди более 2 тысяч лет жили по календарю с кучей странных и неудобных уточнений?
Волька хотел бы блеснуть своим «блестяще» от Варвары Степановны, но вопрос Сереги поставил в тупик и его.
Отец Сергея недавно брал интервью у известного историка как раз на тему календарной реформы. Оказывается, хвосты календарных реформ могут тянуться веками и даже тысячелетиями. В частности, в вопросе Сергея все оказалось совсем иначе связано.
Во-первых, эра от Рождества Христова, вопреки названию, начиналась не с даты рождения Христа, а с абстрактного первого дня древнеримского календаря, который появился задолго до Христа. С него начинался год работы очередного римского консула. Так и сохранилось на много веков даже после распада Римской империи.
Во-вторых, разные христианские Рождества – продукт разных календарей от одного события. Сначала был календарь Юлия Цезаря. А к концу 16 века прошлой христианской эры выявили более тонкое правило високосных годов, которое внес Римский Папа Григорий XIII. Тогда часть христиан, в первую очередь католиков, последовали за 10-дневной поправкой в календаре. Другая часть сочла, что им Папа не указ, и продолжили вести старый вариант календаря. К настоящему времени между годовщинами одного и того же Рождества по разным правилам накопилось уже 13 дней разницы.
Как только речь зашла про календарь Космической эры, Женька встрепенулся и начал расхваливать увязку его ритма с фазами Солнца – равноденствия и солнцестояния. Все согласились и заодно похвалили ритмы отдыха: регулярные праздничные недели-календы в начале каждого квартала. Именно в эти недели-календы друзья обычно ходили в короткие походы. А для длинных походов присоединяли к ним еще и отпускные недели. Остальные дни в году были рабочими и ритмично делились на месяцы ровно по 4 недели.
Папа Леша обратил внимание, что многие народы мира на протяжении веков отмечают фазы Солнца праздниками. Кстати, Рождество, которое с учетом поправки Папы Григория XIII, попадает в праздничную календу на зимнее солнцестояние. Получается, что праздничная календа объединяет людей с разными культурами. Поскольку ключевая цель любой религии – объединение людей вокруг общих ценностей, объединяющая разные праздники календа работает на них всех.
В том интервью отец Сергея узнал еще много неожиданного про календари разных времен и народов, да и вопросы у ребят оставались, но сказывалась усталость и зарыться в теплые спальники хотелось гораздо больше копания в календарях.
Спалось Вольке беспокойно. На третье свое пробуждение среди ночи он предположил, что это действие Хотелбыч-кепки, которую он носил под шапкой даже без обучения. В мучительной полудреме он все же решил не снимать ее: какой эксперимент без неожиданностей и неудобств? Ему снился теплый приятный костер, вокруг которого бродил медведь-шатун, – примерно такой, которого он слегка опасался перед зимними вылазками в лес с тех пор, когда прочитал об агрессивности медведей, не сумевших залечь в зимнюю спячку.
Утро зимой позднее, поэтому просыпаться туристы не спешили. Они даже с удовольствием распрямились во сне, когда Волька, увидев просветление на крыше палатки, вылез наружу. Он взял кан, чтобы наполнить его снегом в стороне от палатки, поставил наполненный кан у стройной сосны и отошел в сторонку до ветра. Когда вернулся, обнаружил рядом с каном странный одиночный след, который не был похож ни на что знакомое. Но никого вокруг видно не было. Он вернулся, развел костер и поставил на него кан. Рядом с палаткой, где он взял из рюкзака крупу, обнаружился похожий след. След был овальный, едва заметный, словно круглым мячиком слегка задели по снегу.
– Допустим, рядом с палаткой кто-то из наших чем-то задел, – рассуждал Волька, хотя ничего круглого припомнить не смог,– но в лес ночью с тем же непонятным круглым вряд ли ходили? Может, это галлюцинации от Хотелбыч-кепки?
Волька снял кепку. Волнительное чувство спало, но след не исчез. Волька вернулся к костру, теребя в руках кепку. Он пришел к выводу, что все воспринимает так же, как в кепке, но менее волнительно. Снова сосредоточился на завтраке, наслаждаясь разгорающимся утром в зимнем лесу. Вода закипела. Пора было засыпать крупу, а руки заняты кепкой. Волька осторожно вернул кепку на голову – ничего заметно не поменялось. Отлично!
Уже совсем рассвело. Волька окинул стоянку взглядом – и снова поднялось волнение. Да, что ж такое?! Он уже потянулся сдёрнуть кепку с головы, как взгляд бегло вернулся к горке посуды под сосной, которая в утренних сумерках была плохо видна: среди кружек стоял зеленый сосуд.
О проекте
О подписке