© Кунин М. М., 2022

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2022

Предисловие

Протоиерей Александр Мень принадлежит к числу выдающихся людей России второй половины XX века. Его книги об истории религии, о Библии, о христианстве, которые с конца 60-х годов стали печататься в Бельгии издательством «Жизнь с Богом» и различными путями достигали советского читателя, становились плодотворными семенами возрождения христианской веры. Все это происходило в стране, в которой тысячи священнослужителей и мирян подвергались жестоким репрессиям с первых же дней революции 1917 года, а в 1960 году главой государства было обещано через пять лет показать по телевизору «последнего попа» и на этом с религией покончить.

В 1929 году митрополит Сергий (Страгородский), фактический глава Русской Православной церкви, пытаясь защитить Церковь от репрессий, пошел на рискованный компромисс с советской властью и издал декларацию, в которой утверждал, что в СССР нет гонений на религию, а есть только преследования за антисоветскую деятельность. С этого времени сотни епископов и священников были вынуждены уйти в подполье и нелегально продолжать свое служение. Возникла по существу «катакомбная» Церковь. Целью этой Церкви было сохранение чистоты Православия. В условиях, когда были закрыты все духовные семинарии, когда были закрыты все монастыри и почти все храмы, а на свободе осталось лишь несколько епископов, когда преподавание религии стало уголовным преступлением, христианская вера оставалась целью и содержанием жизни многих тысяч верующих, священников и мирян. Богослужения совершались тайно по домам, необходимо было соблюдать крайнюю осторожность в контактах с людьми. Но людей, сердца которых тянулись к постижению истинного смысла человеческой жизни, Бог самыми различными путями приводил к Евангелию и к Церкви.

Можно, пожалуй, сказать, что история, изложенная в предлагаемой книге, началась с того, что одна девочка из еврейской семьи с первых лет обучения в гимназии в Харькове, едва узнав о Христе, всем сердцем потянулась к Нему и к Его Евангелию. Это влечение сохранялось и росло, и когда Елена Семеновна Мень, уже в Москве, стала женой и матерью, она приняла Крещение вместе со своим первенцем, Аликом Менем, в сентябре 1935 года. Крестил их в одном из домиков Сергиева Посада (в советское время Загорска) архимандрит Серафим (Битюков), до 1929 года настоятель храма Святых бессребреников Кира и Иоанна на Солянке в Москве. В этом доме была одна из таких «катакомбных» общин того времени. Подпольно совершались богослужения, крещения и духовное окормление членов этой общины.

Семье Меней помогала двоюродная сестра Елены Семеновны, Вера Яковлевна Василевская. Она в 1918 году закончила одну из лучших московских гимназий, затем – философский факультет МГУ и впоследствии стала кандидатом педагогических наук. Вера Яковлевна, в сущности, посвятила всю свою жизнь Леночке (Елене Семеновне Мень), при этом особенно она любила Алика, и всё свое интеллектуальное и духовное богатство стремилась передать ему буквально с первых дней его рождения. Алик Мень с раннего детства проявлял себя как необычайно талантливый ребенок. И, конечно, глубоко духовная и культурная атмосфера, создававшаяся мамой и тетушкой, легла на исключительно благоприятную почву.

Предлагаемая книга замечательно передает жизнь этой подпольной православной общины, начиная с 30-х и до середины 40-х годов, когда на совещании православных епископов в одном из лагерей ГУЛАГа было принято решение о выходе «катакомбной» церкви из подполья и возвращении в храмы Русской Православной церкви. Такое решение было связано с избранием Патриарха Алексия (Симанского) на Церковном соборе 1945 года и признанием этого избрания каноническим и законным. Конечно, гонения на Церковь и верующих не прекратились, но стали несколько мягче. Об этом послевоенном периоде жизни Церкви и верующих, о духовной атмосфере этого времени также замечательно рассказано в книге.

Алик очень рано стал читать и писать. Удивительно, что первые слова, написанные им в четыре года печатными буквами, стали заглавием всей его последующей жизни: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим.12: 21). В двенадцать лет, во время празднования 800-летия Москвы, когда в небо в лучах бесчисленных прожекторов был поднят на аэростатах грандиозный портрет Сталина, Алик, уже знавший о бесчисленных злодеяниях вождя народов, принял решение стать священником. Знаменательно, что мальчик избрал в качестве противостояния тирану не путь политической борьбы и революций, а служение Богу и Церкви.

В этом служении будущий отец Александр уже с детства был наставляем и избрал сам не путь церковной замкнутости и изоляции от падшего мира, а путь глубокой веры в Бога, верности Священному Писанию, Церковной традиции с одновременной открытостью миру, науке, культуре и каждому человеку.

В это же время он пережил опыт глубокой встречи со Христом. Как бы ответом на его мрачные юношеские стихи стало переживание необычайной близости внутренне явившегося ему Иисуса как света, мудрости и разума. Реальность пережитого события и близости Христа сохранилась на всю жизнь и наложила отпечаток на все дела и решения отца Александра.

Книга очень хорошо передает замечательно дружную и духовную атмосферу жизни семьи Меней. Моя жизнь сложилась так, что уже в 1946 году, когда я пошел в первый класс 554-й школы, я очень скоро решил дружить с мальчиком из моего класса, Павликом Менем. С тех пор и до настоящего времени мы остаемся с Павлом самыми близкими друзьями. Мы жили на Серпуховке в соседних домах. Семья Меней стала для меня настоящей второй семьей. Я чуть не каждый день бывал у них в доме. Летом часто бывал и жил у них на даче на станции «Отдых» Казанской железной дороги. Так что могу свидетельствовать, что всё, о чем рассказывает эта книга, целиком соответствует моим воспоминаниям и пережитому времени.

Не могу не сказать об особой значимости в судьбе отца Александра Меня удивительного русского святого, преподобного Сергия Радонежского, основателя Троице-Сергиевой лавры в городе Сергиев Посад Московской области. В жизни преподобного Сергия, который, по мнению многих историков России, сыграл, пожалуй, решающую роль в объединении разрозненных русских княжеств в единое государство и освобождении от татарского ига в XIV веке, есть один поразительный факт. Он первый из устроителей монастырей средневековой Руси основал свою обитель в честь Святой Троицы. Как он сам говорил, в этом был его призыв к подражанию любви и единству Божественных Лиц в противовес ненавистной розни князей.

Именно в Сергиевом Посаде 3 сентября 1935 года семимесячный Алик принимает Святое Крещение. Именно там с этого времени принимают духовное окормление он сам, его мама и тетушка. Архимандрит Серафим сразу после начала войны, летом 1941 года, благословляет Елену Семеновну Мень с мальчиками остаться в деревне Глинково, в 5 километрах от Сергиева Посада, сказав, что немцы Сергиев Посад не возьмут. Многие подмосковные города зимой 1941 года были оккупированы немцами, но Сергиев Посад был не тронут. И, несмотря на тяжелейшие условия выживания, Елена Мень с мальчиками смогли прожить там до сентября 1943 года. В Сергиевом Посаде до 1961 года семья получала духовное окормление у схиигумении Марии, часто навещая ее.

В Пушно-меховом институте Александр знакомится со своей будущей женой, Наташей Григоренко, которая жила со своими родителями рядом с Сергиевым Посадом. С 1964 года семья отца Александра живет в доме Наташи. Наконец, 9 сентября 1990 года в 6.40 утра отец Александр был убит ударом топора в голову неподалеку от дома, когда он шел на электричку, чтобы ехать в свой храм в Пушкино служить воскресную литургию. Это случилось на той тропе, по которой преподобный Сергий ходил из родительского селения Радонеж на Маковец, где он основал Троице-Сергиеву лавру. На месте убиения в 2000 году построен храм, посвященный преподобному Сергию.

В заключение желание моего сердца привести несколько слов об отце Александре Мене С. С. Аверинцева, нашего замечательного литературоведа, философа и историка:

«9 сентября 1990 г., за день до Усекновения главы Иоанна Предтечи, топор убийцы рассек голову о. Александра Меня. Голову священника на пути в храм. Недруги столько корили его нерусской его кровью (кровью ветхозаветных патриархов), и вот теперь кровь его навсегда смешана с русской, с московской землей. С землей края преподобного Сергия. Более нерасторжимой связи и быть не может. <…> Он писал и говорил на языке века, чтобы его услышали. Он мог бы сказать о себе словами апостола Павла: “Будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть… Для немощных я был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых” (1 Кор. 9: 19, 22). Князь мира сего никому еще не прощал такого поведения. И на вершине горы – крест». (Из книги: Памяти протоиерея Александра Меня. М.: Рудомино, 1991.)

Я горячо советую взявшему в руки эту книгу прочитать ее всю, чтобы, во-первых, осознать всю тяжесть и противоестественность советского времени, из которого мы, к нашему великому счастью, вышли после 1990 года. А во-вторых, почувствовать истинность и радость того пути христианской веры, который, наряду со многими другими служителями Христа, нам открывает личность, жизнь и труды протоиерея Александра Меня.

Прот. Александр Борисов

Выражаю искреннюю благодарность Ольге Ерохиной, Андрею Еремину и Евгении Штельмашенко, ставшим первыми читателями и редакторами этой книги и вдохновившим автора на ее продолжение; Павлу Меню, предоставившему для этой работы множество литературных источников; Лидии Мурановой, щедро поделившейся со мной своими видеоинтервью разных лет; Сергею Бессмертному, создавшему драгоценный фотоархив, посвященный герою этой книги; и всем, кто оставил свои свидетельства о жизни и духовном подвиге отца Александра Меня.

Автор

Пролог

На 800-летие Москвы, 7 сентября 1947 года, двенадцатилетний Алик Мень увидел поднимающийся над вечерним городом аэростат с огромным портретом «отца народов» в лучах прожекторов. Это было как посягательство на единственное пространство, свободное в те годы от изображений вождя, – посягательство на небо. Тогда Алик и принял окончательное решение о следовании по пути священства. Для него было очевидно, что только путь к Богу и любовь Христа могут стать для людей путеводной звездой – вопреки террору и той идеологии, которая внедрялась в стране как основа мировоззрения, но была лишь карикатурной подменой религиозности.

Впоследствии Александр Мень напишет: «Это было где-то на рубеже детства и юности, когда я очень остро пережил бессмысленность и разрушимость мира. Тогда я исписывал тетрадки мрачнейшими стихами, которые диктовались не пессимизмом характера, а открытием “правды жизни”, какой она предстает, если выносят высший Смысл “за скобки”. И тогда явился Христос. Явился внутренне, но с той силой, какую не назовешь иначе, чем силой спасения. Тогда же я услышал зов, призывающий на служение, и дал обет верности этому призванию. С тех пор оно определяло все мои интересы, контакты и занятия. Вместе с этим пришло решение стать священником.

Неисчислимое количество раз я узнавал Руку, ведущую меня. Ее действие проявлялось даже в мелочах. Это напоминало камни мозаики, ложащиеся на заранее приготовленный рисунок. А над всем – если выражаться выспренним языком – светила звезда призвания»^[1].

В тот день юбилея Москвы Алик Мень отчетливо понял, что огромное большинство населения страны, которое многие десятилетия держали в темноте и неверии, в незнании Бога, оказалось обманутым и что пастырское служение становится теперь одним из самых нужных в атеистической России.

Из его воспоминаний: «Я рано получил прививку против культа Сталина. В школьные годы на тренировке в результате несчастного случая погиб мой одноклассник. Те, кто находился с ним в последние минуты, рассказывали, что, умирая, он говорил со Сталиным, который “пришел взять его к себе”. Нас, его товарищей, это озадачило: прежде мы не замечали в нем какой-то особой “идейности” (как тогда выражались). И в тот момент у меня впервые мелькнула догадка: “Ведь это религия”. В душе умирающего нечто высшее, священное приняло облик “отца”, которого мы привыкли благодарить за счастливое детство. С годами догадка превращалась в убеждение, подкреплялась множеством наблюдений и, в конце концов, помогла пониманию огромной исторической трагедии, ставшей фоном юности моего поколения».

Свою миссию Александр видел с тех пор в новой евангелизации тяжелобольной России…

Часть первая
Начало пути

Глава 1
Семья

Александр Мень родился в Москве 22 января 1935 года. Поколение его родителей, ровесников ХХ века, сформировалось в семьях дореволюционного уклада, но многие его представители были захвачены идеями революции и начала «новой жизни».

Его отец, Вольф Гершлейбович (впоследствии принявший имя Владимир Григорьевич)^[2] Мень, родился в Киеве в 1902 году и в детстве учился в религиозной еврейской школе. Как вспоминал Александр, его отец помнил иврит и иногда читал наизусть пророков. Читая пророков, Владимир Григорьевич восхищался главным образом поэзией – его школьный учитель, оказавший на него определяющее влияние, принадлежал к гаскале – движению за включение европейских евреев в светскую жизнь и за отмену дискриминационных законов (что не имело ничего общего с религией). Так, будучи евреем по национальности, Владимир еще в детстве утратил веру, но настоящим атеистом не стал, оставшись человеком нерелигиозным, но с терпимостью относившимся к любой религии.

После окончания хедера, уже в годы Гражданской войны Владимир поступил в Киевский технологический институт на специальность инженера текстильной промышленности. Впоследствии он получил также диплом в области химии и стал специалистом по окраске тканей и автором ряда работ по технологии крашения.

Это был терпеливый, добрый и веселый человек. Но террор послереволюционного времени оставил в его душе след на всю жизнь: его любимый брат Яков, вышедший, как и он, из благочестивой иудейской семьи, но ставший революционером и большевиком, членом ЦК Коммунистической партии Украины, был расстрелян по наговору жены, и это произвело на Владимира неизгладимое впечатление. Возможно, что это стало причиной поздней женитьбы Владимира Григорьевича. Он много лет ухаживал за будущей женой и женился, когда ему шел уже четвертый десяток.

Сама Елена Семеновна так вспоминала об истории своего замужества:

«Мне очень хотелось выйти замуж за верующего человека, но это не было дано. Если я узнавала о человеке, что он верующий, то оказывалось, что он уже любит другую. Но в основном молодежь, с которой я встречалась, была неверующая. А некоторые просто скрывали свою веру, так как в то время к верующим было почти такое же отношение, как к врагам народа.

Один из моих знакомых, Владимир, был инженером-технологом, специалистом в области текстильной промышленности. С ним я была знакома с 27-го года. Мне было тогда 18 лет. Он работал в Орехово-Зуеве вместе с моим двоюродным братом Веничкой, инженером-электриком. По воскресеньям они оба приезжали в Москву, и Владимир Григорьевич (так я его называла, так как он был старше меня на 6 лет) часто бывал у нас. Он обычно покупал билеты в театр или кино и приглашал меня. Я с ним везде бывала, у друзей и знакомых. Многие считали меня его невестой. Но мне в то время не очень хотелось замуж. У меня в тот период были иные мысли и настроения.

Но годы шли, и бабушка начала настаивать, чтобы я, наконец, сделала выбор. “Ты всё смотришь на Веру^[3]