1962 год. Первый опыт группового использования атомных подводных лодок двух флотов ВМС США в Северном Ледовитом океане и первый поход советской АПЛ к Северному полюсу

Одним из важнейших событий года явился Карибский кризис. Однако его острая фаза пришлась на осень. Подводники же обеих стран успели выполнить поставленные на текущий год задачи до него.

Замыслом командования ВМС США предполагалась отработка в этом году встречи и совместных действий в Северном Ледовитом океане двух атомных подводных лодок, прибывших туда из состава Атлантического и Тихоокеанского флотов. 7 июля 1962 года арктический ветеран атомоход Skate (SSN-578) под командованием коммандера Joseph L. Skoog (от Лаборатории – доктор Waldo K. Lyon и Richard Boyle) снова покинул Нью-Лондон и взял курс на Северный полюс. Маршрут лодки был новым и сложным: через Девисов пролив, море Баффина, пролив Нареса – в море Линкольна и далее к Северному полюсу. Ни одна подводная лодка ещё не ходила этим маршрутом.

Справка: Пролив Нареса (дат. Nares Strædet, англ. Nares Strait) – пролив в Северном Ледовитом океане, разделяющий северо-запад Гренландии и остров Элсмир и соединяющий море Баффина с морем Линкольна. Пролив состоит из серии малых проливов и «заливов» (расширенные места пролива): пролив Смита, залив Кейна, пролив Кеннеди, залив Холла и пролив Робсона общей длиной более 500 километров. В самом узком месте его ширина составляет около 18 километров – это наименьшее расстояние не только между Канадой и Гренландией, но и в политическом плане между Северной Америкой и Европой. В проливе Кеннеди расположен остров Ганса, оспариваемый Канадой и Данией. Своё название пролив получил в честь британского морского офицера и полярного исследователя Джорджа Нареса, в 1870-е годы исследовавшего этот район. В 1964 году датским и канадским правительством было окончательно урегулировано наименование пролива. Пролив Нареса находится далеко на севере и вдали от тёплых течений, поэтому даже в летнее время тут встречается много айсбергов и льда, затрудняющих навигацию. Именно здесь в летнее время предстояло пройти Skate (SSN-578).

Пять дней спустя в арктический поход из Пёрл-Харбора отправилась однотипная лодка Seadragon (SSN-584) под командованием коммандера Charles D. Summitt (от Лаборатории – Walter Wittman). Пройдя Беринговым проливом и Чукотским морем, она связалась с полярной станцией Т-3, а затем направилась далее на север для встречи с SSN-578.

Обе подводные лодки встретились 31 июля подо льдом в 100 милях к северу от архипелага Северная Земля. Тут было проведено учение с отработкой тактики противолодочных действий, проверкой работы гидроакустических станций и звукоподводной связи. В арктических условиях подо льдом были выполнены учебные торпедные атаки (сведений о реальном использовании торпед нет). После проведенного учения обе лодки отправились к Северному полюсу. 2 августа практически одновременно они всплыли на Северном полюсе. Экипажи обменялись официальными приветствиями и знаками подводных сил Атлантического флота и подводных сил Тихоокеанского флота. Лодки всплыли в одной полынье.

От полюса подводные лодки проследовали в море Бофорта, где провели ещё одно учение, в котором принимали участие самолёты базовой патрульной авиации с Аляски и ледокол ВМС США USCGC Burton Island (AGB-1). В ходе этого учения выполнены торпедные стрельбы учебными торпедами.

Из моря Бофорта Skate отправилась обратно в Атлантику через Северо- Западный проход. Преодолев пролив Парри в направлении, противоположном тому, которым год назад его впервые прошла АПЛ Seadragon, Skate в августе вернулась в Нью-Лондон. За время похода подводная лодка прошла 4500 миль. Seadragon же из моря Бофорта возвращалась в Пёрл-Харбор через Берингов пролив. По пути в базу подводная лодка спасла 12 выживших с потерпевшего крушение гидросамолёта и доставила их в Порт Эйнджелс. В Пёрл-Харбор она вернулась 14 сентября.

Таким образом, ВМС США продемонстрировали возможности группового использования атомных подводных лодок двух флотов в Северном Ледовитом океане в летних условиях. Высокой оценки заслуживает реализованное решение осуществить встречу двух подводных лодок подо льдом и последующие их совместные действия, включая всплытие на полюсе в одной полынье. Такое достижение стало возможным благодаря высоким тактико-техническим характеристикам навигационных комплексов, гидроакустических станций и аппаратуры звукоподводной связи, а также грамотным и смелым действиям экипажей подводных лодок и командования. Для АПЛ Skate это был третий поход в Северный Ледовитый океан и четвёртый поход под лёд, для Seadragon – второй арктический поход.

Интересное и, наверное, не случайное совпадение. Именно в июле (14–15 июля) состоялся первый в истории групповой полёт советских космических кораблей «Восток-3» и «Восток-4», пилотируемых майором А.Г. Николаевым и подполковником П.Р. Поповичем. То есть действия по принципу: «Вы первые в космосе, мы первые в Северном Ледовитом океане» продолжались. Два советских космических корабля – в космосе, две американские подводные лодки – под арктическими льдами.

Кроме этих походов в 1962 году в проливе Кабота работали АПЛ Skate (SSN-578), коммандер Joseph L. Skoog, (от Лаборатории – Richard Boyle), дизельные лодки Entemedor (SS-340), командир не установлен, и Тusk (SS-426), командир также не установлен.

Летом 1962 года американские подводные лодки теоретически имели возможность в Северном Ледовитом океане встретиться с советской атомной подводной лодкой К-3 проекта 627, впервые предпринявшей попытку достичь Северного полюса. К-3, как отмечено выше, была первой атомной подводной лодкой, созданной Советским Союзом вслед за американцами. Она вступила в строй на четыре года позже первой американской АПЛ, однако и её преследовали многие неудачи и низкая надёжность технических систем. Полное подводное водоизмещение составляло 4750 тонн (почти в два раза больше, чем у АПЛ Skate), на вооружении торпеды и мины. За головной подводной лодкой к 1964 году было построено ещё 13 единиц по модифицированному проекту 627А.

Советский Союз начал готовить поход на полюс ещё в конце 1950-х годов, но по различным причинам его приходилось откладывать. Выше было показано, что за предыдущие годы несколькими экипажами атомных подводных лодок был накоплен определённый опыт плавания подо льдом. В течение наступившего года было выполнено семь подлёдных походов. По известным ныне фактам можно твёрдо говорить о том, что Северный и Тихоокеанский флоты в ходе этих выходов отрабатывали выполнение, как минимум, трёх задач: достижение Северного полюса и проверка возможности борьбы с американскими атомными подводными лодками с баллистическими ракетами подо льдами; использование подлёдного пространства для укрытия своих ракетных подводных лодок; освоение новых районов базирования подводных лодок со сложными ледовыми условиями. Далее остановимся на каждой из них.

Первая задача считалась важнейшей, а успехи в её выполнении требовалось приурочить к середине лета, когда в Мурманскую область и на Северный флот ожидалось прибытие высшего руководства страны и министерства обороны. По существовавшим в те годы традициям, Военно-морской флот к этому моменту готовился отрапортовать о своих достижениях. Апофеозом должно было стать возвращение подводной лодки из похода к полюсу. Хотя морякам было известно, что самое благоприятное время для подлёдного плавания наступало во второй половине августа – в начале сентября, когда ледовая кромка максимально отступает на север.

Несколько подводных лодок начали готовить к штурму полюса одновременно. Весной на К-3 выполнили навигационный ремонт в пункте базирования силами 10-го судоремонтного завода Северного флота с привлечением необходимых специалистов из Северодвинска и Ленинграда. Пока шёл ремонт, для обеспечения похода АПЛ К-3 к Северном у полюсу предварительный (разведывательный) поход под лёд в Баренцевом море с 16 по 23 апреля 1962 года выполнила однотипная АПЛ К-21 под командованием капитана 2 ранга В.Н. Чернавина из состава 3-й дивизии 1-й флотилии подводных лодок. Лодка была новой, прибыла в Западную Лицу только в декабре предыдущего года.

По известным наблюдениям ледового покрова, в шестидесятые годы наблюдалось похолодание, и в Баренцевом море кромка однолетних льдов опускалась далеко к югу. Старые многолетние льды поступали в Баренцево море из арктического бассейна через пролив между архипелагами Шпицберген и Земля Франца-Иосифа и распространялись Восточно-Шпицбергенским и Медвежинским течениями на юго-запад моря. Именно здесь и проходило разведывательное плавание.

Во второй половине 17 апреля корабль погрузился под лёд и через сутки всплыл, для передачи радиограммы, после чего снова ушёл под лёд. К концу суток 18 апреля, выйдя из-под кромки ледяных полей, полтора часа следовал по чистой воде, а затем опять ушёл под ледяной покров, достигнув северной точки запланированного маршрута с координатами: 77 градусов 02 минуты северной широты и 37 градусов 45 минут восточной долготы, между Шпицбергеном и Землёй Франца-Иосифа (немного южнее). В пути подводники обнаружили в многолетнем тяжёлом льду толщиной 2–3 метра восемь полыней. В одной из них размером 500 на100 метров 22 апреля К-21 всплыла. В тот же день она вышла из-подо льда и к исходу 23 апреля вернулась в базу. Лодка за 8 суток (174 часа) прошла 1719 миль, проверив и освоив тактику подлёдного плавания атомной подводной лодки, в том числе, приёмы ориентирования в подлёдном пространстве, методику поиска полыней и всплытия в них. Немного ниже мы предлагаем читателю сравнить программу похода К-21 и реальный поход К-3 к полюсу. Нам кажется, что это была действительно «модель» летнего похода к полюсу, но с одним важным отличием. Разведывательный поход проходил в широтах, где надёжно работал обычный навигационный комплекс кораблей.

Вот как пишет об этом главком ВМФ адмирал флота Советского Союза С.Г. Горшков в своей книге «Во флотском строю»: «В ходе плаваний шло активное освоение Северного морского пути, подлёдных плаваний подводных лодок и переходов под паковыми льдами из Баренцева моря на Дальний Восток и обратно. Так, в 1962 году атомоход, которым командовал тогда капитан 2 ранга В.Н. Чернавин, имел самую большую среди атомных подводных лодок практику подледных плаваний. На этом корабле отрабатывали методику маневрирования под паковыми льдами, всплытие в полынье и практику предстоящего похода к Северному полюсу. На борту этой лодки выходили контр-адмирал А.И. Петелин (на фото второй слева— Прим. авт.), флагманский штурман флота капитан 1 ранга Д.Э. Эрдман (он был тогда кап. 2 ранга, на фото третий слева; первый слева замполит А. Волошин – Прим. авт.), флагманский инженер-механик М.М. Будаев. Экипаж надеялся, что честь покорения полюса окажут ему, и моряки готовились к этому основательно, но только как дублеры подобно космическим экипажам.

А честь арктического плавания к полюсу выпала подводной лодке «Ленинский Комсомол» (именной она стала только после похода – Примеч. авт.). Сама судьба определила этот корабль первопроходцем. Подводная лодка «Ленинский Комсомол» – первая советская атомная лодка на флоте. Её экипаж был одним из первых, кто прокладывал новые пути в подлёдном плавании.

Естественно, что готовили мы и лодку-дублёр на случай непредвиденных обстоятельств. Это был атомоход, значительно моложе «Ленинского Комсомола». Командовал кораблём, как я уже сказал, капитан 2 ранга В.Н. Чернавин, ныне адмирал флота, главнокомандующий ВМФ». Отсюда следует, что К-21 выполнила свою миссию без всяких происшествий. Летом 1962 г. она просто-напросто находилась в резерве, в готовности заменить К-3. В этом смысле нельзя не отметить предусмотрительность С.Г. Горшкова и командования флотилии, – они попросту не могли допустить срыва задуманного похода к полюсу. Владимир Николаевич Чернавин же никогда не сетовал на случившееся и, практически, до 90-х годов не напоминал об этой ситуации. Его личная судьба в дальнейшем оказалась и счастливой, и сложной. На Северном полюсе он побывает на ракетном подводном крейсере стратегического назначения в 1972 г.

А тем временем, после ремонта, подтверждения первых двух задач курса боевой подготовки, 4 июля АПЛ К-3 вышла на контрольный выход перед длительным походом, из которого её вернули досрочно 10 июля. Как всегда в подобных походах, выявляются неисправности материальной части, требующие некоторого времени для устранения, а перед длительным походом экипажу предоставляется краткосрочный отдых. Были выявлены они и в этом походе, но далее события развивались стремительно «по законам советского жанра» тех времён.

В базе лодку уже ожидали высокие начальники во главе с главнокомандующим ВМФ адмиралом С.Г. Горшковым. Командования корабля, соединения, флотилии и флота собрали на плавбазе. Совещание открыл главком, сказав такие слова: «Я сам командовал кораблём и прекрасно знаю, что ни один командир не доложит об истинном положении вещей. Если ему ставят задачу, он будет выполнять её любыми правдами и неправдами. Поэтому ты Жильцов молчи! О готовности лодки послушаем твоих офицеров» [Осипенко Л., Жильцов Л., Мормуль Н., 24, с.137]. Великий психолог! Разве он не знал по своему опыту командования кораблём, что все командиры боевых частей и служб уже проинструктированы своим командиром и решено «не допустить даже тени сомнения по поводу готовности к походу» (аргументацию Л.М. Жильцова столь неоднозначного (авантюрного) поведения можно прочитать в цитируемой книге). Естественно, все доложили о готовности техники и личного состава, в надежде устранить выявленные неисправности в оставшееся время перед выходом или уже в море. При этом командование корабля и командир электромеханической боевой части знали, что главная энергетическая установка находится в режиме расхолаживания для того, чтобы в реакторном отсеке провести неотложные ремонтные работы при достаточно высоком уровне радиации. Однако времени им всем не оставили. Экипаж получил приказ выйти в море в 22:00 того же дня! Руководителем похода пошёл командующий 1-й флотилией подводных лодок контр-адмирал А.И. Петелин.

Только в 21:00, после удачного окончания ремонтных работ, представилось возможным начать ввод в действие главной энергетической установки, на который требовалось затратить несколько часов. Для того, чтобы «не гневить» начальство, командир, очевидно, не без ведома руководителя похода, решил отойти от пирса в назначенное время, не дожидаясь вывода реакторов на требуемый уровень мощности, под вспомогательными дизелями, а ввод установки завершить уже на переходе к точке погружения. К его счастью, «хитрый» манёвр и в этот раз удался. Перед погружением оба реактора были выведены примерно на 60 % номинальной мощности. На борту, кроме экипажа, находилось 20 специалистов от научных организаций и промышленности, прежде всего, по части обслуживания главной энергетической установки и навигационного комплекса. Естественно, штатному экипажу пришлось «потесниться», предоставив каюты и другие штатные места отдыха и приёма пищи «специалистам». Увеличилась нагрузка и на службу снабжения корабля.