Единственное, что омрачило его счастье – плохие вести из дому. За две недели до отправки на Аврору Антону позвонила мама. И сухо сообщила, что Николай Евгеньевич Званцев ушёл в очередную экспедицию по исследованию глубоководной фауны Японского моря и не вернулся. Поиски велись долго и основательно, но ничего не дали: знаменитый океанолог пропал без вести.

День 83

Отличный день, солнышко светит, птички поют. Встал, позавтракал двумя апельсинами и бокалом розового вина. Ах да, ещё был кусочек пармезана. Потом позвонил одной знакомой девушке, хочу сходить в театр. Сто лет не был в театре.

Да успокойтесь вы, не дёргайтесь. Нет у меня никаких галлюцинаций. Ну совсем чуть-чуть, конечно, есть. Я так понимаю, ваши микрощупы ползают по моей коре не совсем аккуратно, что-то там задевают. Отсюда – то запах лишний, то вкус.

А вот интересно, вы можете мне навести нормальный качественный глюк? Такой, чтобы мне от него хорошо стало? Ну хотя бы – солнышко и птички? Или мне в моём положении такое не полагается? А как вы эту станцию вокруг меня нарисовали? Или это я типа сам себе такое напридумывал? Или это у вас такой стандарт? Вы бы хоть намекнули, что ли. Свистнули там. Или ещё как-нибудь.

Кстати, а куда вы дели гермокомбез космический модели ГККб1 Л-4? Забыли нарисовать? А то я его вроде при себе держал, а он куда-то подевался. Непорядок, вы не находите? Дурите дядю Яшу – так дурите хотя бы качественно.

Что, ещё кусочек той самой истории? Да пожалуйста. Я так понимаю, пока вы всё из меня не вытянете – не отстанете. Но зачем вам именно словесные показания? Вы ведь имеете прямой доступ к моей памяти? Хотя, может, у вас инструкция такая, для отчётности нужно? Ну тогда ясно. Отчётность – дело святое.

Хотя лучше бы просто просмотрели левинское СНВ, оно у меня в голове так и болтается. Там и с фактами, и с эмоциями, и со всеми потрошками. Не хотите? Ну ладно. Тогда записывайте.

Исчезновение Званцева не то чтобы сильно подкосило Антона. Наоборот, он ещё сильнее навалился на подготовку. Это все поняли правильно: человек работой горе глушит. Ну и молодец, работа вообще всё лечит.

Никто не удивился и тому, что за неделю до старта Малышев пришёл к начальству с просьбой назначить его вторым пилотом корабля доставки. В качестве причин он сослался на наличие лётного свидетельства, а также на психологическую необходимость иметь постоянное занятие во время полёта.

Тут есть один технический момент. К тому времени бондепадхаевский привод считался архаикой. Велись работы по нейтринной деритринитации, которую довели до ума и выпустили в двадцать третьем, что ли, году. Но в десятые годы была доступна только гравитационка. В общем-то не самая плохая технология: удобная и экономичная, на рейсовых трассах она использовалась до самого появления нуль-Т. Но у неё есть минус: для корректного финиша в заданной окрестности пространства нужен маяк. Возле Авроры маяка не было. В то время сам факт существования гуманоидных цивилизаций держали в секрете. Координаты соответствующих планетных систем знали только те, кому положено. Ну и, естественно, никаких маяков, станций сверхсветовой связи и прочих демаскирующих моментов. Поэтому летать до Авроры надо было сначала до ближайшего маяка, а потом – на бондепадхае с последующей досветовой корректировкой. Занимал весь этот гимор три-четыре месяца и требовал – особенно на последней стадии – квалифицированной работы пилотов. Так что смотаться на Землю по-быстрому, как сейчас, агент не мог. Заброшенный на планету, он сидел там безвылазно как минимум года три. А зубры из старой Группы вообще торчали там по десять-пятнадцать лет и Землю видели только во сне. Что, конечно, способствовало вживанию в образ, но сильно снижало адекватность… Хотя и это тоже лирика. В данном случае важно то, что полёт был делом долгим, муторным, а заняться на борту – кроме перечитывания конспектов – было решительно нечем. Так что начальство отнеслось к просьбе молодого человека, только что потерявшего любимого отчима, с пониманием. Чем он будет сидеть целыми днями на койке и неизвестно до чего досидится – пусть лучше займётся чем-нибудь полезным.

Антон повёл себя предсказуемо. То есть дневал за пультом, ночевал в пилотской каюте. Взял на себя наиболее нудные и никем не любимые обязанности, вроде профилактических обходов или контроля систем обеспечения жизнедеятельности, – чем очень расположил к себе команду. В свободное время совершенствовался в литературном арканарском – например, перевёл на русский апокрифическое арканарское сочинение о преступнике и колдуне доне Юсме, а «Гамлета» изящно переложил пятисложными арканарскими полустишиями.

Кстати об этом. Сначала новичков Группы готовили в четыре разных региона. Но по ходу дела было решено сконцентрировать усилия. Всех забросили в королевство Арканар, находящееся на севере восьмого континента Авроры.

Выбор был обусловлен рядом соображений. Если совсем коротко – аналитики Института признали Арканар самым развитым из крупных государств, имеющих хоть какие-то шансы на долгую историческую жизнь.

Если же не коротко, то дела обстояли следующим образом.

На планете было девять континентов разной величины. Сообщение между ними отсутствовало. Причиной тому, как выяснилось, были не течения, а вирусы и микробы. В отличие от Земли, где основным источником всех болезней была Европа, а из Америки привезли только парочку неприятных вензаболеваний, на Авроре вся гадость была распределена более-менее равномерно между девятью континентами. На каждом из которых сформировался свой уникальный набор болячек. Все попытки установить межконтинентальные контакты чаще всего заканчивались гибелью пришельцев от местных болезней, к которым у них не было иммунитета, а также эпидемией среди аборигенов от болезней импортированных. Что достаточно скоро научило всех простой мысли: за море соваться нельзя, а пришельцев нужно убивать. С точки зрения выживания это было правильно, хотя и очень препятствовало взаимодействию культур. В результате подобной изоляции на первом континенте не было сельскохозяйственных злаков, а на третьем и шестом – крупного рогатого скота. Поэтому на первом жила горстка охотников и собирателей, на третьем и шестом царил племенной строй и рабовладение. На остальных дела обстояли несколько лучше, но не так чтобы очень. В общем-то это был уровень земной средневековой Африки. А немногие очаги цивилизации представляли собой тупиковые ветви исторического развития.

Более или менее близкий к земному набор животных и растений имелся только на восьмом континенте. Что и обусловило его относительную прогрессивность.

Но и на восьмом всё было не очень-то весело.

Арканар – то есть город с одноимённым названием и прилегающие к нему местности – занимал центральную часть так называемого Запроливья. Каковое представляло собой огромный остров на севере континента, отделённый от основного массива суши относительно узкой водной преградой.

Формально Арканар считался провинцией Эсторской империи, полтысячелетия назад объединившей континент. Когда-то это был центр цивилизации, осчастлививший свой мир такими продвинутыми технологиями, как ирригация, письменность, кораблестроение, арифметика и примитивная алгебра. Эсторцы даже додумались до десятичной системы счисления и понятия нуля, что позволило создать позиционную запись чисел. Не очень удобную, но на фоне прочих туземных разработок это было, конечно, круто.

Но с того времени много воды утекло. Власть эсторских императоров уже пару веков была довольно условной, чтобы не сказать номинальной. Причиной тому было не военное поражение, проблемы с династией или ещё какой-нибудь человеческий фактор. А исключительно природа, мать её. Конкретно – очередной микроледниковый период, который накрыл Аврору лет за двести до начала событий. Что повлекло за собой ряд изменений климата, в частности – превращение экваториального континента в засушливую полупустыню. Особенно скверно было то, что катастрофически обмелели две реки, служившие не только источником влаги, но и транспортными артериями. Дело довершили эпидемии. Население Эсторской империи сократилось раз в десять, а древняя столица эсторских королей превратилась в мёртвый город. Правящая династия не прервалась и даже пыталась как-то управлять немногими оставшимися плодородными землями. Но на все былые территориальные приобретения пришлось махнуть рукой.

Примерно то же самое произошло и с эсторской культурой. Вот уже два века как Эстор перестал быть источником инноваций. При этом претензии на культурное лидерство остались. Более того, чем больше нищала аристократия и чем ниже был её реальный образовательный уровень, тем больше надменности она демонстрировала по самым пустяковым поводам. Образованные аристократы щеголяли знанием древней поэзии и умением говорить с особым аристократическим акцентом. Который состоял в проглатывании половины звуков. Нижние слои тянулись за верхними, так что эсторское письмо давно перестало соответствовать реальному звучанию слов. Это делало обучение грамоте крайне затруднительным делом, особенно для всяких там варваров. Эсторцы чрезвычайно этим гордились. Образованные люди похвалялись тем, что не читают сочинений менее чем двухсотлетней давности, и употребляли в речи только те слова, которые встречаются в сочинениях древних авторов… Впрочем, некоторые области культуры всё же совершенствовались. Например, этикет, становившийся всё более утонченным и дающий всё больше поводов для конфликтов. Или – искусство изощрённых пыток и наказаний (именно эсторцы изобрели «квалифицированную казнь»). Эсторцам не было также равных в искусстве придворной интриги, в утончённой клевете и вообще в области причинения вреда ближнему всеми возможными способами. Придворное же общество и вовсе представляло собой клубок шипящих змей, неспособных ни к какой конструктивной деятельности на общее благо. Как с горечью написал один из последних эсторских писателей, бывший дон, а потом орденский брат Хава из Нагилы, «эсторский дворянин состоит из коварства, жадности и спеси». Практика подтвердила это.

Земные наблюдатели пришли примерно к тем же выводам. Один из них в своей записке мрачно констатировал: «Эсторская цивилизация непримиримо враждебна техническому, культурному и нравственному прогрессу». Примерно тот же приговор вынесли и институтские историки. Общее мнение, сложившееся в ИЭИ, можно резюмировать так: «Тут ловить нечего».

Иная ситуация сложилась в Запроливье.

От климатических перемен оно пострадало существенно меньше, чем исконные имперские земли. А если совсем честно, то даже выиграло: климат смягчился, урожайность почв повысилась. Произошло это, по историческим меркам, довольно быстро – и привело к относительному повышению хозяйственной автономии отдельных частей острова. На территории которого образовались аж три крупных государства, не считая мелких полунезависимых феодальных владений. А именно – собственно Арканар, республика Соан и герцогство Ируканское. Четвёртой была варварская страна с непроизносимым названием, находящаяся за Красным Хребтом, рассекающим остров надвое. Пятым игроком в четвёрке был Святой Орден, который, несмотря на скромные размеры, представлял собой вполне самостоятельное явление.

Но сначала об Ирукане и Соане.

Какой-то земной историк, знакомый с сочинениями брата Хавы, бросил замечание (неоднократно цитируемое во внутриинститутской переписке), что пресловутые три свойства эсторца в Запроливье каким-то образом разделились. А именно: в республике Соан всем правила жадность, а в Ирукане – спесь. По поводу Арканара он высказался не так категорично, но в первых двух случаях он попал в точку.

Республика Соан была довольно любопытным образованием. Возникла она как плод странного союза между аристократией и купечеством против суверена, великого герцога Соанского. Герцога свергли, семью вырезали, но о новом суверене договориться не смогли. В результате власть перешла к Конференции двенадцати негоциантов, объединяющей богатейших и наиболее уважаемых людей республики. Входным билетом во власть служил размер оборотного капитала, так что соанский строй можно было с полным правом назвать монетократией. Аристократические титулы не отменили, но сделали предметом купли-продажи: например, титул соанского барона стоил около трёх пудов золота. Всё остальное в Соане тоже продавалось, вопрос был только в цене. Соанцы вообще очень любили деньги – о чём свидетельствует, в частности, прискорбная юность Араты-Красавчика.

Впрочем, про Арату как-нибудь потом. А что касается культуры, то по этому параметру Соан в Запроливье уверенно лидировал. Две трети населения были грамотными, имелись хорошие музеи и библиотеки, было даже что-то вроде местной Академии наук. Что для местной системы образования было явлением, можно сказать, уникальным.

Кроме того, у Соана были свои ноу-хау. Соанские финансисты владели двойной бухгалтерией, умели пользоваться приходно-расходными книгами и знали, что такое сложный процент. Остальным приходилось, кряхтя, подтягиваться.

Однако независимость республики держалась на такой шаткой опоре, как наёмная армия. А экономическое благополучие – на торговле с метрополией (постепенно хиреющей: старый континент умирал, медленно, но неотвратимо), а также на неразвитости дорожной сети на полуострове, когда товар было удобнее везти на соанских судах, чем по разбитой и небезопасной дороге. Однако арканарцы систематически вкладывались в дорожную сеть и собственный флот. Будущее Соана было предрешено: в какой-то момент республике стало бы нечем платить, чтобы поддерживать даже относительный военный паритет с соседом. Соанские богатеи, которым принадлежала власть в республике, это понимали. И всячески изворачивались, оттягивая неизбежный конец. То есть – интриговали, подкупали, шпионили, стравливали Ирукан и Арканар (очень успешно) и так далее. Но в конечном итоге крах Соана был делом времени.

Другой сосед Арканара, герцогство Ируканское, было основано неглупым и просвещённым правителем. Отличалось оно относительным миролюбием и определённой терпимостью. Но эти хорошие качества с лихвой уравновешивались совершенно безумной любовью ируканских герцогов к пышности и самовозвеличиванию. Большая часть доходов тратилась на поддержание необычайно роскошной придворной жизни, состоявшей из турниров, балов, разного рода игрищ, поединков чести – обставлявшихся столь же пышно и красочно – и тому подобного. Армия была невелика, зато блистала доспехами, знамёнами, дорогим оружием и длинными почётными титулами её предводителей. Впрочем, сражались ируканцы хорошо – поскольку считали ниже своего достоинства отступать. К тому же герцог был готов умеренно покровительствовать техническому прогрессу, если тот мог быть полезен для его забав. Например, он содержал бежавшего из Соана (от долгов) Дуту Механика, поскольку его водяной насос оказался полезен для устройства парковых фонтанов. Ирукан был небезнадёжен.

И опять же: привлекательного будущего у Ирукана не просматривалось. Экономической основой ируканской экономики были принадлежавшие великим герцогам золотоносные прииски. Которые когда-то казались неисчерпаемыми, но всё-таки – сюрприз, сюрприз! – исчерпывались. И если бы не особые отношения со Святым Орденом, который регулярно ссужал Великое герцогство необходимыми средствами, его ждала бы очень незавидная участь. Хотя и быть должным Ордену – участь тоже незавидная. Если же учесть эскалацию конфликта с Арканаром, то среднесрочные перспективы герцогства не радовали.

Зато находящаяся за Красным Хребтом страна меднокожих варваров была ну очень большой, самодостаточной и чрезвычайно устойчивой. В том числе и к соблазнам прогресса. Варвары не знали письменности, ходили в шкурах мехом наружу и использовали в качестве оружия духовые трубки с ядовитыми колючками. Какие бы то ни было новшества, даже самые полезные, варвары с негодованием отвергали. Так как считали их изнеживающими и расслабляющими, то есть опасными для истинно воинского духа. Одного из своих вождей они лишили власти, оскопили и отрезали язык только за то, что он надевал под шкуру рубашку из тонкого льна, спал с белокожей женщиной и завёл себе арканарского повара… Сокрушить такую систему можно было только грубой военной силой. И ещё более грубым и насильственным разрушением местных культурных стереотипов.

Что касается Ордена…

Пёс, пёс, пёс! Надо как-то объяснить, что такое Орден. Иначе дальше будет непонятно. А история длинная, пёс её дери.

Хотя почему пёс-то? Левин, во всяком случае, копался в ней с интересом. Это даже в СНВ отпечаталось.

День 84

Слушал Моцарта. Спасибо, что мне хоть музыку хорошую ставите. А всё-таки: почему только классика? Хотя понимаю. Современное вызывает много воспоминаний, чисто конкретных. Типа, послушаю я какую-нибудь песенку и вспомню, где я её слышал, с кем, и всё такое прочее. Расстроюсь, наверное, переживать буду. Это вам настройки аппаратуры попортит. Не сильно, но попортит. А классика в этом смысле вещь безопасная. При жизни я её не слушал, ассоциаций нет.

Прав я? Ась? Не слышу ответа. Ну конечно, чего со мной разговаривать. Я для вас даже не объект, а препарат. Моё собачье дело – давать показания, так?

Ну ладно, читайте дальше. Про Святой Орден.

Если средневековая Аврора чем-то и отличалась от средневековой Земли, так это отсутствием института, хотя бы напоминающего по масштабам и возможностям земную католическую церковь. Варвары были сплошь язычниками и поклонялись каким-то жутким идолам. Жители более культурных стран верили в святых и чудотворцев. Существовал также культ единого бога, вышедшего из болот и проповедовавшего добро и прощение грехов, а потом улетевшего на небеса. Легенды о болотном боге были записаны и могли бы со временем стать чем-то вроде земных священных книг вроде библии, но вот не стали. И вообще ничего похожего на земное христианство так и не возникло.

Особенно заметно это было в Арканаре. В котором, в отличие от вольнодумного Соана (где равнодушие к религии считалось хорошим тоном) и монотеистического Ирукана (где вера в единого бога всё-таки стала официально признанной), царила совершеннейшая религиозная неразбериха.