Чьи-то кости едут в гости
Чьи-то на погост
Мы поплачем-посмеёмся
И запOстим пост
Дорагуши и кликуши
Рядышком лежат
Не разбудят их их пушки
Боевой отряд
Спите спите земля пухом
Стройте слов полки
Прячьте слёзы страхи муки
Страсти и грехи
Отдыхаем не уставши
Блюдечкуем чай
Всё короче время наше
И где ж ты, Невзначай?
Апрель, 6
Жизнь надо прожить так чтобы
Барабанная дробь какая-то вместо гула и гуда
Происходит то что происходит
Любо тебе это или не любо
А и гуд и гул звучат
Как воздух как вода у рыбы
Как счастье
Без которого ни жизни ни смерти
Как бручсчатка парада
Лежащая под ракетой, под танком, под пехотинцем – есть и
Подстеленная под физкультурником под безбилетником
Как нагота под любой одеждой.
Сказала девушка мне
А я смотрел на свитер
И вожделение привычно сжигало меня
Я жизнь прожил так
Я ею доволен
Как и тем, что она не продолжится без меня.
Апрель, 20
Бабушка говорила.
Раз позабыла – значит не важно.
А потом выжила из ума.
И помнила только, что.
Витю убили.
Или Витю беспомощного забрали в плен и мучают.
Она была уверена, что я ей сын, а не внук.
И кого как звать,
Не помнила.
Апрель, 21
Кукушка-кукушка, кому ты нужна,
Тебя – ни яйца, ни птенца не ждут.
Кукуешь – кукуй как-будто должна
Любому нон-стопно кукуй.
Любуется звуком сотен куку
Стоит и с улыбкой молчит
Забыв про две тысячи лет своих скук
Старенький Вечный Жид.
Блаженна улыбка высохших уст
В них поцелуй любви
В памяти глаз горящий куст
А вовсе не: «Ну, иди..»
Вечная жизнь – это Божий дар
А не посылка к чертям
На вдохе сила в лёгких пожар
Вечная жизнь – здесь и там.
Здесь – это тоже там.
Апрель, 24
Я забираю у моря
Гребень волны домой
В спальню
На кухню
На стенку
Пусть будет
Мне здесь нужней
Времени нет совсем
Апрель, 25
Ткни в век двадцатый
Смерти, лица
Что делать с тенью
В её черноте вижу Роршахом ненужное
Правду больную и лишнюю пламенем выжечь
И светотень
Выжечь до слепоты всевышней
Ослепить светом светом
Апрель, 25
Голос слабенький сегодня
Еле пробивается
Пробивается сквозь шум
Пробивает тишину
В битве самого с собой
Голос слабенький, а мой
Апрель, 25
Если понаделать из яичниц кур и яйца – они протухнут быстро..
Да если бы и нет – кому охота таскать их по пустыне сорок лет?
—
И вот, коронавирус, как канистра —
Раз-два и тухлого, как не было, так нет.
—
Жестока, зла eбическая сила,
В трёхмерном мире победима тля.
От всех, кому невестою кобыла,
От Homo Sapiens очистится Земля.
Апрель, 27
Детская рифма к городу Сызрань
Словом невнятным для взрослых «высрань»
Была во дворе между будкой и хлоркой
В гуще помоев осклизлой горкой
Взрослые тоже были детьми
В том же дворе, в котором и мы.
В год лет за двадцать до нашего детства
В год приснопамятного злодейства
И пусть не на каждый сопливый чих
А рифмы те же были у них
Апрель, 27
Ты живешь со смертью рядом
Хоть ковид, хоть не ковид
Ай ли, ой ли, друг мой ситный
Ай лю ли Невечный Жид
Страх упрятав под подушку
Спишь без просыпа хоть днём
Хоть в толпе хоть в одиночку
Хоть биясь в любви вдвоём
И помрёшь ты не проснувшись
Перестав на свет моргать
Сочинивший строчек кучку
Для таких как ты читать
Апрель, 30
Когда посмеешь в самом деле,
То смерти не найдёшь в пределе.
С тем, кто сумел взять да посметь,
Пребудет рядом вечно смерть,
Советчик, друг и вечный спутник,
Такой же, как и ты, покутник.
– —
В семье нас гипнотизируют на всю жизнь вперёд. Можно, конечно, и разгипнотизироваться, Но это и не просто и кое-что не так и плохо.
Бабушка звала меня: «Покутник», – и переводила это слово с белорусского (по её словам): «Юродивый»
Юродивый, насколько помню, означало бродяжка, у которого ничего нет и которому ничего не нужно, – смешной и никчемный, не «от мира сего»
– -
Или ещё – веригоносец
Май, 2
Не читаю Канта я
Не читаю Гегеля
Не читаю ничего
А играю в кегли я
Мне опять
Сегодня пять
Скоро в школу
Вот же блять
Поясница не болит
И в башке отменно
В животе аппендицит
Целый совершенно
Синий томик Маршака
С песенкой для малого
Складность детского стишка
Сладкое для старого
Май, 4
такие вот советские битлы
в провинции в столице в поднебесье
запомнились и мне в моём предместье
ещё том-сойеры и ни добры ни злы
но уже стайка со свинчатками в кармане
уже умеют различить своих-чужих
и каждый должен быть перед чужими лих
иначе быть своим он перестанет
а мне чужие или все или никто
как это вышло так мне похеру ребята
Земля – танцующий под Солнцем конь в пальто
и точно буду вечно жить когда-то
Май, 5
А это были леденцы
В липучем фантике бумажном.
И если я отдам концы,
Кто вспомнит
Мелочь эту радужную
Уже никто – другие сласти
До аллергии хороши
И даже с водкой для души,
Для вкуса мне в беззубой пасти
И чай.
И чай, ты всё ещё прохожий,
Не пионер, не варвар, нет,
И спать пойдёшь потом попозже,
И выключить забудешь свет.
Май, 10
Кто-то хочет хныкать
Кто-то хочет плакать
Повод есть конечно
А я не хочу
В белых тапках
В большой зале
Неподвижно в вальсе
Сам с собой верчусь
Танец не прощает
Если плёнка рвется
В этом кинозале
Сразу дают свет
Всем объёмом время
Вертится на ножке
В этом теле все мы
Вот такой сюжет
Это бесконечность
Игры затевает
И единым мигом
Сквозь слезу блестит
И сухим и острым
Безответным взглядом
В тишину той залы
Кто-то не поверит
А она глядит
Май, 14
Всё – одно, и это Всё живо, и всё – его атрибуты.
Это Всё проявляется всем во всём.
И чувство этого есть религиозное чувство.
Всякое другое – идолопоклонство.
С чем и поздравляю!
Май, 14
Кто-то ушел в историю, а кто-то ещё с нами.
С кем это «с нами»?
Лучше не думать.
Май, 25
Я иду на свиданье с тобой
ошарашенный памятью
пусть не ты пусть с другою вдвоём
ни черта в этом нету мне разницы
ах, как кружится голова
в предвкушении этого трипа
и любовь в слова улеглась едва
рыбка бьётся в садке позабыта
ритм её сумасшедш
частота баядера ночь поздняя
Волга рядом зияет промежь
мокрой черноты беззвёздной
отползая с подстилки в песок
бесконечности ниоткуда
знаю всё – и безбожия рок
и предписанный шаг Иуды
Май, 28
Лжу
Обнажив
Буду
Жив
Май, 30
Однажды истину украли
И спрятали её в морали,
Моралью замаскировали —
Мол, без морали правды нет,
О проекте
О подписке
Другие проекты