Задача Вагнера в «Парсифале» показать во всех подробностях, что такое этот замок Монсальват и хранители святынь. И когда Лоэнгрин упомянет Монсальват, у зрителя должна быть полная и яркая картина о том замке, который во всех подробностях разрисовал Вагнер в опере «Парсифаль», предтече «Лоэнгрина».

А у злобного самокастрированного Клингзора на сцене зимний пейзаж со снегом. Единственно, что смущает – сочетание произведенной кастрации и бас исполнителя Клингзора Петренко – как-то мощный мужской голос бас плохо сочетается с этой операцией.

В общем, весьма красочна сцена соблазнения «простеца» Парсифаля порногаремом Клингзора. Но Парсифаль, почему то, устоял. Ну, так Вагнеру надо. Вот и вся логика. Порнодевки пристают к Парсифалю, выросшему в лесу с матерью, которая оградила его от контактов с внешним миром. Звучит богатый ансамбль женских голосов, а Кундри в любовной сцене рассказывает Парсифалю о матери, которую он покинул. Высочайший уровень исполнения, прекрасные голоса. Порнозвезда Кундри великолепно исполнена Юлией Маточкиной. А в роли Парсифаля, мощный вагнеровский певец, тенор, Михаил Векуа. Отличный ансамбль сильных голосов в сопровождении великолепного вагнеровского оркестра.

В общем, Парсифаль, почему то, устоял, и далее происходит омовение ног Парсифалю той самой порнозвездой Кундри.

В общем, в музыке все великолепно, и скрипки, и духовные, поистине музыка религиозного фанатизма и мракобесия. Постепенно зажигают свет в зале, ну, и в конце, литургия вступления Парсифаля в сан руководителя хранителей святынь. В общем, Чудо святой пятницы и никак иначе.

И вот на следующий день, 23 мая, на сцене Мариинского театр – 2, уже продолжение «Парсифаля» – опера «Лоэнгрин», хотя эти оперы написаны в обратном порядке. В 1850 «Лоэнгрин», а «Парсифаль» только в 1882. Опера «Лоэнгрин» является отражением событий оперы «Парсифаль», отражение того, что созидалось в «Парсифале», а теперь транслируется на действие оперы «Лоэнгрин». «Лоэнгрин», еще и еще раз подчеркну, это прямое продолжение «Парсифаля».

Открываеся занавес, и мы видим прекрасное оформление «Лоэнгрина», перекликающееся по стилю с «Парсифалем», показанным накануне. Чувствуется рука одного и того же художника обеих спектаклей Евгения Лысыка. Прекрасное решение, и для «Парсифаля», и для «Лоэнгрина». Уже в конце 90-х годов 20 века, когда были поставлены оба эти спектакля, совершенно правильно было задумано поручить оформление обеих спектаклей одному художнику. Как и в «Парсифале», просматривается единство каких-то архитектурных элементов и полуфантастических растений.

Звучит дивное литургическое вступление, нарастаящее от максимальной прозрачности до грома тутти всего оркестра, один из знаменитых симфонических фрагментов, часто исполняемых в симфонических концертах вагнеровской музыки. Оркестр Мариинского театра с подлинным блеском и мастерством исполнил это захватывающее вступление к опере «Лоэнгрин». Как и в «Парсифале» вступление к «Лоэнгрину» это тоже, по сути, литургия. Не молитва, а целая литургия, религиозное действо.

А на сцене, мы видим волшебное оформление, волшебный фон для волшебного Брабанта. Решение художника Лысыка в пользу какой-то волшебной страны, где живут волшебники, разодетые в какие-то блестящие одежды. Ну, именно так это выглядит в этой постановке. А ведь есть и немало оснований изобразить героев «Лоэнгрина» и как варваров. Вспомним фильм «Гладиатор» и тех дикарей, которым противостоят римские легионы во главе с генералом Максимусом. Но вся музыка Вагнера не о людях, а о каких-то полубогах. И вот немцы и поверили в свое божественное предназначение образумить всяких варваров, которые конечно где-то там, на Востоке. Разве эти «варвары» не обязаны уступить этим «сверхчеловекам» свое жизненное пространство? Вот чем интуитивно занимался Вагнер чуть ли не за 100 лет до Гитлера.

Как и в «Парсифале», состав вокалистов в «Лоэнгрине» просто превосходен. Высочайший уровень. Да еще и с легкостью вам представлена дилогия «Парсифаль-Лоэнгрин». Отметим еще раз исполнителей – Лоэнгрин – Сергей Скороходов, Эльза – Ирина Чурилова, Ортруда – Юлия Маточкина (и это после Кундри накануне), Тельрамунд – Евгений Никитин, Генрих Птицелов – Михаил Петренко (и это после Клингзора накануне), глашатай Глеб Перязев. В общем религиозная служба о величии Германии. Так это поставлено, и музыка об этом.

Конечно «Лоэнгрин» едва ли не самая выдающаяся опера Вагнера. Чайковский, говоря об особенностях бытования Вагнера во Франции, писал:

«Не было бы ничего удивительного, если б здесь привилась к репертуару оперных театров такая превосходная опера, как «Лоэнгрин». Эта опера, написана первоклассным мастером, полная оригинальности и вдохновения, и должна сделаться общим достоянием. Но оперы позднейшего периода, преисполненные лжи, по принципу фальшивые, лишенные художественной простоты и правды, могут держаться только в Германии, где имя Вагнера сделалось лозунгом немецкого патриотизма. Конечно, и тут дает себя беспрестанно чувствовать мощный талант, но всё-таки это есть не что иное, как произведения больного, дошедшего до мономании, немца».

Это Чайковский, кинул камень в огород «Парсифаля». И неудивительно, что многие зрители 22 мая решили досрочно покинуть «Парсифаля». Но вот «Лоэнгрин»… Тут Чайковский не устоял перед мощью и красотой этой оперы.

«Лоэнгрин» Вагнера полон рассказами, которым надо внимать с благоговением. Тут вам и ладья, которую тянет на золотой цепи волшебный лебедь, посланец, ни много и ни мало, чуть ли не самого Бога, Бога германцев. Поэтому и опера «Лоэнгрин» это тоже что-то вроде постоянной службы. Сплошная литургия.

Есть в «Лоэнгрине», как и в «Парсифале», злодеи, как и положено. В «Парсифале» – это Клингзор с его порногаремом, а в «Лоэнгрине» это подкаблучник Тельрамунд и его жена Ортруда.

Прибывший спасать Брабант волшебный Лоэнгрин, ставит условие своей невесте Эльзе – «имя не спрашивай и не спрашивай откуда я». Где находится хранилище святынь и имена тех, кто охраняет эти святыни не должно оглашаться, нужна завеса тайны. Какой-то замок Монсальват, где хранятся святыни – копье и чаша Грааль, которые охраняются далеко не всегда успешно, как мы узнали по сюжету «Парсифаля». В общем, заклятие «Парсифаля». А Лоэнгрин пришел помогать людям, брабантцам, Германии, с пониманием, что его происхождение от хранителей Грааля надо держать в тайне. Не должно быть утечки. Если тайна будет сохранена, то Лоэнгрин сможет более эффективно помогать людям.

Значение религии и ее святынь в равной степени важны для любой страны и любого народа. И проявления священства, охранителей, вызревают одинаково во многих странах, будь то Брабант, будь то Московия, будь до Русь-Россия. Имени посланца Бога, которым выступает приплывший на помощь людям Лоэнгрин, знать нельзя. Причем он приплыл на ладье, которую за золотую цепь тянул лебедь, священная птица у многих народов. И у немцев, и у русских. Лебедь – царская птица. В общем, красиво, ничего не скажешь.

Таким образом, опера «Лоэнгрин», как и «Парсифаль», сплошной ритуал и отражение понимания этого важнейшего ритуала во всех движениях лиц, начиная с опеределенного уровня иерархии – глашатая, короля Генриха Птицелова Брабантского, которые несут это ощущение священнодействия дальше в народные массы. Через них воздействие священства рыцарей-охранителей святынь из оперы «Парсифаль» передается и народу. Происходит как бы воспитание отношения к святыням, национально-государственным. В общем, опера «Лоэнгрин», еще раз подчеркну, это сплошной ритуал, начиная с молитвенного вступления.

Когда Лоэнгрин, защищая честь оклеветанной Эльзы, сразился с Тельрамундом, все понимают, что правила боя это святое, правила поведения в человеческом обществе это тоже святое. Да и вообще, все, что мы видим в «Лоэнгрине» святое, Германия-родина-государство это святое, это все и религиозные понятия. Воины, защитники Родины, защитники народных и религиозных ценностей, которые надо постоянно обозначать и не позволять путем размытия ослаблять воздействие этих высших религиозных ценностей на народ и правителей.

И это конечно перенял Гитлер – войска ЭсЭс так же воспитывались. А где грань, когда положительное и устойчивое понимание религиозных ценностей переходит во вредоносный фанатизм?

Вся опера призывает – верьте, верьте, и тогда успех будет более вероятен. Гитлеровцы применили эти лоэнгриновские призывы в лозунге «готт мит унс» на пряжках солдат Третьего рейха. Но поскольку произошла подмена истинных, на фальшивые ценности, эти надписи на пряжках гитлеровцев не привели к Победе.

Но в «Лоэнгрине» постоянно молятся и молятся. Сплошное религиозное моление, сплошная литургия. «Господь сверши праведный суд». Ну, не помогло это Германии, ни в Первой мировой, ни во Второй.

Но враги тоже не дремлют и прекрасно понимают серьезность устремлений героев «Лоэнгрина», и их задача – ослабить их веру, смутить, чтобы дух народа и воинов ослаб. В этом направлении действуют подкаблучник Тельрамунд, и его жена Ортруда. Они поставили себя вне этой общей молитвы и службы.

Ортруда настоящая коварная ведьма, которая постоянно смущает невинную и наивную Эльзу, невесту Лоэнгрина. Задача Тельрамунда и Ортруды ритуально отсечь хотя бы частичку тела Лоэнгрина – хоть пальчик, – и Лоэнгрину конец. Вагнер нахватался подобных сюжетов в греческой трагедии.

И так, есть религия, а есть сектантство, и действия Тельрамунда и Ортруды это разрушающее сектантство, направленное против цементирующей веры народа Брабанта, которую охраняют и распространяют хранители святынь христианства – Грааля и копья Лонгина – рыцари замка Монсальват, приславшие людям Лоэнгрина.

Вагнер в музыке любуется появившейся в первом акте невестой Лоэнгрина Эльзой. Эльза молится в ожидании прихода Лоэнгрина, а парочка Тельрамунд и Ортруда, мрачные сектанты, стремятся разрушить, и этот брак, и порушить силу народа Брабанта.

Ортруда уговаривает Эльзу, пытаться выяснить происхождение Лоэнгрина. Выяснить то, что этот Лоэнгрин запретил категорически. И Ортруда, между прочим, обращается за помощью не к христанскому богу, а к древним языческим богам, Вотану и Фрейе. Вагнер в «Лоэнгрине» тянул в сторону христианства, а всякие «вотаны» у него стали плохие, хотя «вотанам» Вагнер отдал дань по полной программе в языческом «Кольце Нибелунга», четырехвечерней тетралогии. Вагнер разошелся в этом вопросе с Гитлером, на что многие не обращают внимания.

И так, злобная и коварная, «якшающаяся» с языческими богами Ортруда, это, по сути, Яго в юбке. А наивная Эльза увидела в Ортруде соратницу, помощницу, настолько умело Ортруда прикинулась сторонницей основных верований, которые исповедует Эльза. Но она вбрасывает в мозги Эльзы разрушающий яд сомнения, и призывает ее выведать происхождение Лоэнгрина. Этот рыцарь ведь может и скрыться, по версии Ортруды, обмануть девушку, понимаешь, и тогда «ищи его свищи». И у Эльзы закрадывается сомнение. А значит, у Эльзы вера угасает, вера, и в своих богов, и в посланца богов Лоэнгрина. У Эльзы рождается разрушительное недоверие, которое, проникнув в народ, уничтожит веру, как цементирующее народ средство, наращивающее силу народа, веру, которая может помочь в борьбе.

Здесь Вагнером явлено оружие пропаганды, как это было в период подготовки на Руси Смутного времени, когда был вброс о ненастоящем царе Борисе и настоящем царе Дмитрии, а на самом деле самозванце. Та пропаганда сработала, государство Московия было разрушено. И сейчас в «Лоэнгрине» под угрозой уничтожения Брабант, как конкретное государство, но и как символ некоего германского государства. Любому государству ослабление веры принесет несчастье.

Как и в «Парсифале», спустя 30 лет, Вагнер пытается в «Лоэнгрине» расширить пространство театра, устраивая перекличку мини оркестров, звуки которых раздаются и из разных мест зала, со всех сторон, вписывая зрительный зал в окружающее миропространство.

Костюмы в «Лоэнгрине» превосходные, как и в «Парсифале», абстрактные, но богато выглядящие, благодаря блесткам. Блестки и в других религиях в ходу. Вспомним Мечеть аль-Аскария недалеко от Багдада в местечке Самарра, стены которой сплошь украшены хрусталем.

Глашатай в «Лоэнгрине», подобно Гурнеманцу в «Парсифале», все время вещает, как бы, на котурнах, он не говорит, а именно вещает. Получается что-то вроде греческой трагедии.

Для окраса нюансов религиозных мотивов в «Лоэнгрине», как и в «Парсифале» привлекается детский хор, как хор ангелочков. В этой сплошной литургии «Лоэнгрина» это очень уместно. Можно вспомнить и пионерские советские хоровые песни. Этот прием еще эффективнее использовался и в СССР, и с лучшим победным результатом.

В общем, все, включая и женщин, которые наряду с мужчинами-воинами восходят в храм, чтобы обвенчать Лоэнгрина и Эльзу, восходят в храм для участия в ритуале, и совместной молитве.

Но, вдруг, врывается Ортруда, и рушит религиозную церемонию. Что удивительно, и это настоящая ошибка Вагнера, во время всеобщей молитвы в храме, во время ритуала, вдруг, возникает какой-то диспут. Речь идет о попытке разрушить веру, молитвенный экстаз, объединяющий всех присутствующих. Оркестр в этой сцене особенно тонкостно аккомпанирует. Получается, кто-то нарушил ход церемонии – и ничего. Как будто так и надо. Разрушается процесс созидания духа народа, и никто не дает этому преступному деянию отпор. Никто не арестовал преступных возмутителей ритуала Ортруду и Тельрамунда, не скрутил, не надел наручники. Наносится колоссальный вред народу, стране, а они устраивают идиотскую дискуссию. И никто и «не почесался», чтобы правильно оценить это преступное деяние, и пресечь его.

А ведь цель Вагнера – это сплошная литургия, для накачки духа Германии. А кто-то спокойно наблюдал за всем этим, и готовил средства пресечения результатов этой религиозной накачки с катастрофическими последствиями для той же Германии. Так кто же оказывался в выигрыше?

И Лоэнгрин, которому должно быть все ведомо, тоже глупейшим образом вступает в дискуссию – вместо того чтобы разить врага, применившего пропагандистское оружие. А этот Лоэнгрин, так получается, вроде готов мечом махать, но не знает когда это следует делать. И Лоэнгрин допускает страшную ошибку, он начинает оправдываться, вместо того чтобы немедленно поразить врага, посягнувшего на веру народа. А почему же ты не отдаешь приказ арестовать, или вообще, немедленно, не поработаешь мечом с явным врагом народа? Ты ведь посланец Богов, или как? Не разглагольствуй, а решительно действуй, не веди себя как профнепригодный правитель. Оркестр в этой сцене играет блестяще, еще раз подчеркну. Действенный призыв – «храните веру» подавляется какими-то авантюристами-мошенниками Ортрудой и Тельрамундом.

Получается, что оружие пропаганды Тельрамунда и Ортруды эффективно направлено против Лоэнгрина-спасителя, и он ничего не может противопоставить их оружию разрушения, по сути, разрушения сначала веры, а потом и государства, которое Лоэнгрин призван защищать. В общем, у Лоэнгрина какая-то интеллигентская рефлексия, отнимающая у него возможность решительно действовать. Этот воин и не подумал немедленно расправиться с врагами, действующих оружием с отложенным разрушительным действием. Значит, он явно недополучил какие-то важные знания от своего недотепы-папочки Парсифаля.

Ортруда и Тельрамунд уже победили Лоэнгрина. Пропаганда, как разрушительное оружие врагов, действует в «Лоэнгрине» великолепно. Религиозный экстаз народа подавляется, а значит впереди и поражение в войне. И в этом весь Вагнер. Религиозный экстаз народа, объединяющий и усиливающий экстаз, легко разрушается вбрасыванием простого сомнения в законности Лоэнгрина – а Лоэнгрин не реагирует на эти разрушительные смертельные вбросы, и не уничтожает этих врагов немедленно. Какой же он спаситель Брабанта! Ведь он, по идее, посланец Богов, и должен все знать. А значит, его Боги не совсем в курсе о средствах поражения, применяемых противником. Знают, что можно махать мечом, но не знают когда нужно махать этим мечом. Лоэнгрин ведет себя как недоучка, как, в прочем, и его отец Парсифаль. Ну, в общем, одно слово, потомок Парсифаля.

Надо отдать должное режиссеру-постановщику спектакля Константину Плужникову, поставившему этот великолепный спектакль. Он буквально выстрадал этот спектакль и вложил в него всю душу. Ведь и сам Плужников в свое время прекрасно пел партию Лоэнгрина. К сожалению, Плужников впутался в какие-то нелепые политические «дрязги» в театре, и лишил себя возможности приносить Мариинскому театру большую пользу.

И вот звучит блестящее вступление к третьему действию оперы Лоэнгрин, с подлинным блеском исполненное оркестром Мариинского театра. Оркестр продемонстрировал истинную виртуозность в непростых артикуляционных нюансах при исполнении этой виртуозной музыки. Просто блеск.

Что еще и еще раз хочется отметить. В тот вечер оркестр и солисты продемонстрировали блеск исполнения этой замечательной, наверно лучшей оперы Вагнера. Идеальный баланс оркестра с певцами, блестящие массовые хоровые сцены, подкрепленные блеском оркестровой игры.

А Вагнер, без всяких оснований, обещает, что «перед святынями враги падут» – смысл – хоругвями отгоним врагов – то же самое, как и у Романовых, русских царей, с их провальной пропагандой, которая привела к краху великое государство, Российскую империю. Враг разрушил символы веры пропагандистским оружием. И Лоэнгрин оказался слабаком, плохо подготовленным для государственной деятельности. Ослабил государство и вынужден, вы только вдумайтесь, удалиться обратно в свой замок Монсальват, бросив на произвол судьбы Брабант, который он пришел защищать.

А вместо себя Лоэнгрин прислал какого-то пацана, Готфрида, когда-то исчезнувшего брата Эльзы. А у этого пацана несомненно будут советники и регенты, которые и поведут, и народ, и государство, черт знает куда. И это совсем нередко бывало при всяких регентах.

Лоэнгрин, по сути, оказался предателем, никудышним правителем. Так получается у Вагнера. И о чем думал Вагнер придумывая такой сюжет, когда соблазны действуют на всех, и с соблазнами этими большинство не может справиться. Соблазнение рыцарей-охранителей, и в «Парсифале», и в «Лоэнгрине», ведет, по сути, к предательству, к измене своему долгу воина, охранителя святынь, государства, сообщества.

В общем, зрители пришли в Мариинский театр послушать историю о святости и грехе, о Парсифале и Лоэнгрине. Но многие не смогли осилить эту грандиозную дилогию Вагнера, весьма противоречивую и далеко не во всем поучительную, но с гениальнейшей, в прочем, почти бесформенной, музыкой, аж почти на 10 часов, и на более чем сомнительный сюжет.