Цитаты из книги «Земля»

В том и дело, что нельзя повернуть. Это как время вспять. Но знаешь, что самое херовое? Я почувствовал загривком дуновение чего-то нехорошего. – Три дороги – это только видимость, – грустно сказал Никита. – На самом деле нет никакого выбора. Дорога всегда одна…

Калитка была открыта. Я всё ещё был готов отнести это узнавание к разряду ложных. Но с каждым шагом ощущение моего прошлого бытия тут усиливалось. Я готов был поклясться, что помню качели и лавочки, что мне знакома география асфальтовых дорожек.

…Но была мёртвая сентябрьская ласточка, тленный индикатор и указатель, что жизнь чётко ведёт меня по направлению к кладбищу.

Без малого год он истязал меня сказкой домашнего разлива: “Удивительные приключения числа 48 и его друзей”.

Смерть и есть время. И часами измеряют не время, а смерть.

Как нет смерти на кладбище, так нет времени в часовом механизме…

время и место обнаруживают себя только в присутствии человека.

Религия как философия потустороннего располагает измышлениями о посмертии, то есть о жизни на загробный лад. Наука постигает момент перехода, но познаёт бесконечно малый отрезок жизни – поистине толстовское фиаско, когда вместо смерти Ивана Ильича мы получаем жизнь и агонию Ивана Ильича. Смерть – непроницаемая материя, которую можно увидеть только с лицевой стороны, но никогда с подкладки. Наш смертный дозор всегда посюсторонний…

Иногда мы принимаем охвативший нас необъяснимый ужас за думу о смерти, но это просто обморок сознания, дерзнувшего помыслить тотальное небытие. Так смерть сама пресекает все мысли о себе.

Статус небытия противоречит самой природе мысли. Человеческое сознание есть разновидность бытийной активности. А смерть как досущностный феномен немыслима в любой момент – ни до, ни во время, ни после. Увы, всякая истинная мысль о смерти – трухлявая пустота в черепе бедного Йорика.