Курсы турецкого языка в Императорской военной академии

В русском военнном ведомстве изучению Османской империи традиционно уделялось большое внимание, что было обусловлено рядом геополитических и военных факторов. Войны с Турцией дали русской армии значительный боевой опыт и оказали влияние на развитие русского военного искусства. Военные конфликты с Турцией указали на необходимость учитывать в военном планировании и боевых действиях специфику национально-психологических особенностей, традиций и ментальности армий восточного типа. Для войн с восточными армиями понадобились специалисты, знающие не только их специфику, но и восточные языки. Подготовка таких специалистов для русской армии была очевидна, но часто откладывалась до лучших времен. Крымская война представила турецкую армию в качественно новом состоянии – с иностранными военными инструкторами и европейским вооружением она стала более опасным противником. Осознание этого факта имело большое воздействие на русскую военную элиту. Образ турка в английском мундире при крупповском орудии, словно ночной кошмар, со времен Крымской войны неотступно преследовал русское военное руководство. Неудачи в Крымской войне привели к пересмотру взглядов русской военной элиты на необходимость системного изучения Турции и ее вооруженных сил. Ближайшим следствием этого нового подхода стало учреждение курсов турецкого языка в Императорской военной академии^[85].

9 декабря 1853 г. военный министр князь В. А. Долгоруков в письме на имя директора Императорской военной академии сообщил о получении от профессора Санкт-Петербургского университета А. К. Казем-Бека предложения о безвозмездном преподавании турецкого языка офицерам Генерального штаба и слушателям академии. В письме также указывалось, что по Всеподданейшему докладу по этому вопросу император высказался «с удовольствием о похвальном предложении профессора Казем-Бека» и соизволил для окончательного принятия решения по этому вопросу получить заключение директора Императорской военной академии^[86].

Предложение профессора Казем-Бека адресовывалось «русским офицерам, в особенности офицерам Генерального штаба и Военной академии, желающим изучить турецкий язык, как европейский, так и малоазиатский, в самоскорейшем времени». С этой целью он предлагал составить на русском языке учебное пособие «доселе не существующее», а также открыть «особенный бесплатный курс турецкого языка в одном из заведений ведомства Военного министерства». С ноября 1853 г. Казем-Бек приступил к сбору подготовительных материалов для написания учебного пособия (объемом в 15–20 печ. л.), которое он предполагал закончить к весне 1854 г. При этом Казем-Бек выразил готовность безвозмездно передать свой труд в полное распоряжение Военного министерства для использования в качестве учебного пособия для офицеров, изучающих турецкий язык.

Сам учебный курс турецкого языка, по замыслу Казем-Бека, должен был длиться четыре месяца и состоять из трех лекций в неделю. Число слушателей ограничивалось 50 офицерами, которые назначались Военным министерством. Посторонние слушатели на курсы не допускались. К занятиям Казем-Бек предполагал привлечь двух своих помощников – муллу Гусейн Фейзханова и каллиграфа Ибни-Ямина, которые должны были заниматься со слушателями во время практических занятий.

Казем-Бек представил также на рассмотрение Военного министерства план учебного пособия турецкого языка и план самого учебного курса. Учебное пособие состояло из четырех отделений: первое – очерк грамматики турецкого языка с указанием при необходимости на отличительные особенности малоазиатского диалекта, очерк дополнялся примерами для упражнений по всем основным частям речи; второе – языковые ситуации и тематическая лексика («разговоры») «о самонужнейших предметах офицерской полезной жизни во время похода, войны и мира, как то: о предметах окружающего нас мира; о распознании дороги; о путях сообщения; о местности; о разговорах с пленными; о нуждах жизни и пр.»^[87]. Третье отделение включало «избранные статьи на турецком языке» и предназначалось для офицеров, занимающихся по углубленной программе. Четвертое отделение состояло из двустороннего русско-турецкого и турецко-русского словаря, причем в первую часть входили общеупотребительные выражения и лексика, а во вторую – лексика, используемая в учебном пособии. Развитие лексического запаса и разбор хрестоматийных статей предполагалось осуществлять по принципу от простого к сложному. Диалектное различие в языке указывалось в скобках, произношение турецких слов давалось русскими буквами.

Учебная программа курсов делилась на два разряда: первый – «для начинающих и не имеющих никаких еще сведений в восточных языках», второй – «для тех, кто уже знаком с первоначальными элементами языка». Весь курс строился на основе 50 лекций продолжительностью по полтора часа каждая. В первом разряде четыре лекции посвящались изучению букв «в разных их положениях с правильным произношением», составлению слогов, слов, упражнению в чтении и письме на основе примеров. Восемь лекций отводилось на чтение и письменные занятия с изучением краткого очерка грамматики турецкого языка. Десять лекций предназначалось для продолжения занятий по письму и чтению, закреплению грамматики и для грамматического разбора при чтении и переводе с турецкого на русский язык самых простых статей. Остальные лекции составляли занятия по разговорной практике, переводу с турецкого на русский и с русского на турецкий язык. В течение всех лекций проводились упражнения по чтению и письму под диктовку. Во втором разряде шесть лекций отводились для занятий по чтению, письму и грамматическому разбору. Еще шесть лекций использовалось для перевода с грамматическим разбором с турецкого на русский язык. Остальные лекции посвящались разговорной практике и переводу с русского на турецкий язык.

12 декабря 1853 г. директор Императорской военной академии генерал-адъютант И. О. Сухозанет доносил военному министру о том, что имел личную встречу с профессором Казем-Беком для обсуждения деталей организации курсов. «Касательно распределения времени, – сообщал Сухозанет, – и порядка преподавания все уже условлено окончательно, и кафедра турецкого языка в академии будет открыта немедленно по получении распоряжения о сем»^[88]. Рапорт Сухозанета военным министром был доложен императору Николаю I, который лично интересовался развитием проекта. Вскоре князь Долгоруков уведомил Сухозанета о том, что «Государь император <…> с удовольствием Высочайше разрешил соизволить открыть кафедру турецкого языка в Императорской военной академии»^[89].

20 декабря 1853 г. последовал приказ по академии, в котором указывалось: «Преподавание турецкого языка в Военной академии принял на себя безвозмездно ординарный профессор Императорского Санкт-Петербургского университета действительный тайный советник Мирза Казем-Бек. Лекции назначаются по понедельникам и субботам вечером от семи с половиной до девяти часов, а по четвергам от восьми с половиной до десяти часов утра в часы, назначенные для классных академических занятий. При таковых лекциях должен всегда находиться дежурный полковник»^[90].

После отбора слушателей академии, предназначенных для изучения турецкого языка, выявилось еще 13 вакантных мест, которые были предложены для офицеров Генерального штаба. Вице-директор академии генерал-майор Г. Ф. Стефан в письме на имя вице-директора Департамента Генерального штаба генерал-лейтенанта Е. Е. Ризенкампфа просил сообщить, «не найдется ли желающих слушать лекции» из числа офицеров Генерального и Гвардейского Генерального штаба^[91]. В ответном письме Ризенкампф представил список офицеров Департамента Генерального штаба, изъявивших желание изучать турецкий язык на учрежденных в академии курсах. Кроме того, Ризенкампф ставил в известность, что от Гвардейского Генерального штаба кроме пяти выделенных вакансий имеется еще пять офицеров, желающих изучать турецкий язык. В связи с этим Ризенкампф обращался к генералу Стефану с просьбой предоставить возможность еще пяти («или по крайней мере трем») офицерам заниматься на курсах.

Как следует из документов, для обучения на курсах турецкого языка от Гвардейского Генерального штаба рекомендовались: капитан Г. В. Мещяринов, штабс-капитаны П. Д. Зотов, И. В. Турчанинов и И. П. Новиков, поручик Ф. П. Веймарн. От Генерального штаба – полковник Н. Х. Агте, подполковник барон А. К. фон Штакельберг, капитаны А. П. Клачков, князь И. А. Мещерский, штабс-капитаны П. И. Мезенцов, М. А. Терне, И. Ф. Пейкер, причисленный к Генеральному штабу ротмистр А. И. Беренс. Позже штабс-капитан Пейкер отказался от курсов, и его место было предоставлено офицеру Гвардейского Генерального штаба^[92]. Полный список офицеров-слушателей Императорской военной академии и офицеров Генерального и Гвардейского штаба, обучавшихся на курсах, остается неизвестным. Из офицеров Генерального штаба, проходивших обучение на курсах турецкого языка, отметим тех, кто получил известность своей деятельностью на Востоке. Александр Иванович Беренс плодотворно занимался педагогической и научной деятельностью в стенах академии: адъюнкт-профессор, профессор и заслуженный профессор военной истории и стратегии в НАГШ (1855–1875 гг.), генерал-майор (1868) и член ВУК Главного штаба; совершил в 1856 г. поездку в Алжир, автор ряда востоковедных работ^[93]. Петр Иванович Мезенцов также получил известность своей педагогической деятельностью, занимал должности адъюнкт-профессора в НАГШ (1856–1864), директора 2-й Московской военной гимназии (1864–1871) и Пажеского корпуса (18711878), генерал-лейтенант, член ВУК Главного штаба. Полковник Николай Христофорович Агте прославился своими путешествиями и исследованиями в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке.

На издание учебного пособия турецкого языка, приспособленного к программе курсов, Казем-Бек испросил 1000 руб. серебром, но получил отказ военного министра по причине того, что «для изучения турецкого языка уже изданы разные учебные пособия»^[94]. При этом к ответу министра прилагался перечень имевшихся пособий, из которых две работы принадлежали русским востоковедам, а три были французскими.

В числе русских работ рекомендовались «Общая грамматика турецко-татарского языка», составленная самим Казем-Беком, и «Карманная книга для русских воинов в турецких походах»^[95]. О последней стоит сказать особо, как об одном из первых (если не первом) опыте военного разговорника на восточном языке для русской армии. Русско-турецкий военный разговорник «Карманная книга для русских воинов в турецких походах» предназначался для чинов действующей армии в период русско-турецкой войны 1828–1829 гг. Разговорник составлен профессором Санкт-Петербургского университета О. И. Сенковским. Работа состояла из двух частей: в первой части имелось два раздела – «Разговоры российско-турецкие» и «Словарь российско-турецкий употребительнейших слов». Словарь явился одним их первых русско-турецких словарей и включал в себя около 4000 слов. Вторая часть – «Основные правила турецкого разговорного языка» – явилась первой в России грамматикой турецкого языка. Работу Сенковского выгодно отличала весьма точная транскрипция турецкого языка русскими буквами. «Карманная книга» оказалась столь успешно составленной, что была переиздана в 1854 г. в период Крымской войны^[96].

В качестве компромиссного варианта было принято решение не издавать пособия по турецкому языку типографским способом, а издать лекции более дешевым литографическим способом. С этим согласился и сам Казем-Бек, который писал директору Императорской военной академии: «Взявшись за дело, удостоенное монаршим одобрением, я не щадя сил предался ему; как известно начальству Военной академии, я приготавливаю все нужные материалы для моего курса, эти материалы предварительно литографируются, и мои слушатели имеют все, что нужно для успешного продолжения курса; следственно, вопрос об издании учебного пособия, о котором я имел честь предложить Военному министерству, вовсе не касается до моих занятий в Военной академии. Мои слушатели здесь будут иметь все средства к продолжению курса мною начатого и не будут нуждаться в особых учебных пособиях, имея в руках своих «Материалы для курса турецкого языка в Императорской военной академии»^[97]. Первые литографированные лекции Казем-Бека были доставлены в Императорскую военную академию, Департамент Генерального штаба и в штаб Главнокомандующего Гвардейским и Гренадерским корпусами уже в конце декабря 1853 г.

Курсы турецкого языка при Императорской военной академии были полностью прочитаны профессором Казем-Беком в декабре 1853 – июле 1854 гг. и больше не возобновлялись. Отчасти этому помешали обстоятельства военного времени. Несмотря на свою краткую историю, курсы сыграли весьма важную роль в развитии в России системы военного востоковедения. Они были первой попыткой соединить высшее военное образование в России с классической востоковедной наукой. Кроме того, курсы положили собой начало подготовке военно-востоковедных кадров в Петербурге – военной столице империи. До их открытия языковые специалисты готовились на азиатских окраинах России – в Сибири, Оренбургском крае и на Кавказе. Большой успех курсов в среде офицеров Генерального штаба свидетельствовал об имевшейся уже в то время потребности у наиболее передовой части русского офицерского корпуса в изучении стран Востока и восточных языков, что было вполне естественно, принимая во внимание, что многие офицеры Генерального штаба проходили службу в Азиатской России и делали там успешную карьеру, а также тот факт, что первая половина XIX в. явилась для русской армии полосой непрерывных войн на Востоке – Кавказская война, вооруженные конфликты с Персией и Турцией, начало военных кампаний в Средней Азии. Курсы также явились примером удачного соединения академической востоковедной науки с практическими задачами военного ведомства на Востоке.