Рассказывают, будто один иностранный турист, покидая СССР, сочувственно заметил: вы (советские люди) очень счастливые; вы даже не представляете себе, как плохо живёте. Следуя этой логике, можно предположить, что граждане США несчастливы, потому что не подозревают, насколько хорошо они живут. Трагедия американской мечты заключается не в том, что она недостижима, а в том, что она уже сбылась. Быть может, американцам, недовольным жизнью, вместо сеансов психоанализа посещать Гаити или, скажем, Никарагуа?
Эйлин, главная героиня романа «Мы над собой не властны», с детства была «заражена» мечтой об успехе, материальном благополучии и собственном большом доме в престижном районе. Так, по крайней мере, утверждает автор-повествователь. «Она сидела бы и радовалась своему камину, кожаному дивану, книжным шкафам в гостиной, слушала бы тишину, любовалась пустующими пока спальнями, дожидающимися милых, обаятельных гостей… Собственного дома вполне достаточно для счастья». Однако всеведущий автор не объясняет, когда и каким образом американская мечта вытеснила в сознании девочки-католички христианскую идею о спасении. Точнее, по сюжету романа совершенно не понятно, почему внешние обстоятельства жизни Эйлин настолько не соответствуют её внутреннему миру, каким его рисует рассказчик.
Объективные факты биографии Эйлин таковы: родилась в 1941 году в семье ирландских иммигрантов, начала подрабатывать в 13 лет, помогая родителям, успешно окончила католическую школу, затем училище Святой Екатерины, получив профессию медсестры, после замужества работу не бросила. Заботливая дочь, хорошая жена. Случившуюся в семье трагедию приняла мужественно и с достоинством. Однако «внутренний» образ героини, создаваемый рассказчиком, совершенно иной: здесь Эйлин предстаёт как исключительно прагматичная и честолюбивая особа, высокомерная, холодная и замкнутая, не удовлетворенная собственной жизнью и отравляющая существование мужу и сыну. Автор пытается убедить читателя, что для Эйлин жизнь – это кросс на длинную дистанцию, многолетний забег с препятствиями, в котором нужно обязательно быть впереди или, в крайнем случае, не отстать от большинства. (Всё это резко контрастирует с мировоззрением мужа Эйлин, для которого главное в жизни – быть хорошим человеком. Но своему единственному сыну Эйлин и Эд желают одного и того же: быть счастливым. Естественно, понимая счастье по-разному, и естественно, не имея никакого рецепта достижения этого счастья). Противоречие между «низкими» мотивами и «высокими» поступками Эйлин в романе никак не объясняется. Однако всезнающий рассказчик претендует на философскую глубину и тщательный анализ жизненной ситуации семьи Лири. Складывается впечатление, что реальных людей, тех, с кого списаны персонажи книги, автор совершенно не понимает, а для вымышленных характеров ему не хватает воображения. Поэтому, когда в романе наступает время психологии, автор совершенно теряется. Конечно, психологизм в романе присутствует, но на уровне вульгарного фрейдизма, правда, не без творческой фантазии: стандартное «убей отца» у Мэтью Томаса трансформировалось в «убить мать»; отца, как выясняется, иногда можно и воскресить. Возможно, вместо семейной саги Мэтью Томасу следовало создать роман-воспитания и писать не от лица «ничего не понимающего автора», а от имени сына?
На пользу роману пошло бы и некоторое сокращение в финале. Правильный, пусть и слишком очевидный вывод Эйлин о собственной жизни - «я и не знала, как много теряю» - прекрасно завершил бы роман. Американская мечта (как и любая другая) – это иллюзия, погоня за успехом ведёт к разочарованиям, а желаемое в юности почти никогда не совпадает с получаемым в зрелости. Точка. Но Мэтью Томас зачем-то написал «эпилог». Решил затронуть проблему бессмертия. Что останется от меня в этом мире? Кто унаследует после меня? Хорошо, что Фланнери О’Коннор никогда этого не увидит. Как-то даже неловко за автора.