С того момента мы стали неразлучны.

В то время Мэтт работал в Лондоне, а я – в той же фирме, где и сейчас. Каждый вечер мы часами разговаривали по телефону, а потом наступала пятница, и поезд уносил меня к нему в столицу. Я сходила по нему с ума и надеялась, что он испытывает ко мне те же чувства. Мэтт не сразу признался мне в любви, но я заведомо знала, когда дойдет и до этого. Сама же буквально прокричала о своей любви к нему однажды вечером, лежа с ним в постели, и хотя мы оба зашлись от смеха, я не сомневалась, что он тоже любит меня. Мэтт прижал меня к себе, а я лукаво прошептала ему на ухо: «Это была шутка», но он снова рассмеялся и поцеловал меня. Затем какое-то время ни один из нас больше не заводил речи о любви, но с того вечера наши отношения стали по-настоящему трепетными. Мне даже нравилась сдержанность Мэтта. Он словно специально тянул с этим, и потому я лишь серьезнее воспринимала происходившее между нами. По пути домой из Лондона прислонялась щекой к оконному стеклу, закрывала глаза и воображала, как он скажет, что любит меня.

Но, конечно же, его признание прозвучало неожиданно. Это случилось поздно вечером в пятницу, в тот редкий уик-энд, который мы решили провести порознь. Мне стало тяжело постоянно уезжать на все выходные. Приходилось ходить по магазинам и делать уборку вечером в будние дни, и в моем доме стали отчетливо заметны признаки беспорядка. Мэтту предстояло подготовиться к какой-то важной встрече в понедельник, и мы согласились, что для обоих будет лучше назначить следующее свидание в Лондоне через пятницу.

В тот вечер я действительно очень устала и была рада возможности никуда не уезжать. После того как мы поболтали по телефону, я легла на кровать, вытянувшись на ней по диагонали, посылая Мэтту короткие текстовые сообщения и смеясь над его ответами. Так и заснула с мобильником в руке.

А вскоре очнулась, потому что в дверь позвонили. Я вздрогнула и посмотрела на часы. Было около четырех часов ночи, и за окнами царила кромешная тьма. Выглянула в окно, но ничего не разглядела. Накинув халат, спустилась вниз. Думала, что это Шейла из соседнего дома. Может, у них кто-то серьезно заболел?

Я открыла дверь. Передо мной стоял Мэтт.

– Говори об этом! – потребовал он. – Говори же!

Я смотрела на него в недоумении.

– Как ты здесь оказался?

– Говори, – повторил он. – Просто скажи мне. Вот и все, что мне нужно.

– О чем ты? Что я должна тебе сказать?

– Что любишь меня.

Он выглядел изможденным, но глаза горели.

– Ты любишь меня, Ханна?

– Конечно, люблю!

– Слава Всевышнему! Я так благодарен ему за это! – Мэтт засмеялся. – А то мне показалось, что придется сесть за руль и отправляться назад.

Я обняла его и поцеловала.

– А ты? – спросила я. – Ты меня любишь?

– Я сто раз повторил тебе это.

– Ты не говорил мне о своих чувствах ни разу! – возразила я.

Но уже через тридцать секунд мы оказались в спальне, где я взяла свой телефон и прочитала пришедшее от него за ночь сообщение:

Я люблю тебя, Ханна.

Сейчас я вовсе не шучу. Я очень тебя люблю.

Я так долго ждал, чтобы признаться тебе в этом. Я люблю тебя. Люблю. Люблю.

Ханна, а ты меня любишь?

Боже! Я свалял такого дурака, верно?

Но теперь ничто не имеет значения, потому что я люблю тебя.

Ханна? Ты не хочешь мне отвечать? Ты меня игнорируешь? Пожалуйста, не надо!

Мэтт лежал со мной в постели, смотрел, как я читаю его признания, и смеялся до слез. Я и сама готова была разрыдаться от счастья.

А потом я притянула его к себе, прижалась к нему и продемонстрировала, как крепко люблю.

Я крутилась в постели с мокрым от слез лицом, с шумом в голове, как было в ту ночь. Поняла, насколько скучаю по нему, как мне не хватает его рядом, недостает возможности поговорить с ним. Мне нужно было, чтобы Мэтт протянул руку и погладил мои волосы, хотелось прижаться лицом к его ладони, почувствовать прикосновение пальца к моим губам перед поцелуем. Он действительно любил меня. Как же мог бросить, не сказав мне ни слова?

Я взяла телефон с прикроватного столика. Захотелось посмотреть на его фотографию, на что-то, напоминавшее о тех счастливых мгновениях. И еще. Мне стало важно увидеть его, понять, было ли в его лице нечто вроде странного выражения глаз, например, что послужило бы предупреждением: он со мной несчастлив. Предостережением: он может уйти.

Но я застонала, осознав невозможность исполнения своего желания.

Папки с фотографиями подверглись той же манипуляции, что и тексты. В моем телефоне не осталось ни единого снимка Мэтта. У меня все было тщательно рассортировано по альбомам, и тот, что носил название «Мы», где хранились наши снимки, оказался удален, как и тот, что я озаглавила «Мэтт». Я лихорадочно просмотрела остальные папки, выводя на дисплей одно фото за другим, но на них отсутствовала даже его тень.

Рядом с планшетом для чтения лежал мой айпод. То же самое проделали и на нем. Все снимки Мэтта удалили.

Внизу в холодной гостиной я достала из сумки-чехла свой портативный компьютер. У меня была полезная привычка непременно все дублировать, но и здесь тоже поработали на славу. Нужные мне папки оказались пусты. Хотя снимки Кэти, университетских друзей и мои собственные остались нетронутыми. Исчезли наши фото вдвоем, которые Мэтт просил сделать специально, сцены с различных вечеринок и все прочее. Ни единого изображения празднования Рождества или дня рождения. Лучшая часть моей жизни была безвозвратно утрачена. Стерта. Будто четыре последних года я либо провела одна, либо не жила вообще.

И это сделал он сам. Он все у меня забрал.

Я откинулась на диване. Злость болезненно обжигала мне лицо. Почему Мэтт так поступил? Еще можно было понять, зачем он забрал все свои вещи, но для чего понадобилось уничтожать воспоминания? Все его снимки, сообщения исчезли. Не осталось ни одного электронного письма. Не затерялась в шкафу хотя бы одна его футболка, в которых я любила спать, заменяя ими ночные сорочки. В кухне не нашлось бы кружки Мэтта, чтобы подержать ее в руке. Сколько понадобится времени, прежде чем я забуду его лицо, перестану помнить слова, обращенные ко мне?

Внезапно меня словно током ударило. А если Мэтт так же обработал свой телефон, компьютер, стерев из них все мои фотографии? Если я тоже вскоре стану для него лишь смутным воспоминанием из прошлого? Я представила, как он уничтожает меня. С каким выражением лица он удалял образ за образом из четырех последних лет своей жизни? Стирал лицо женщины, которую на словах очень любил. Если бы вдруг Мэтт оказался в тот момент передо мной, я могла бы… Даже не знаю. Я была способна на все.

Вспомнила, что́ он мне говорил, охотно вроде бы общался со мной, зная – отлично зная! – как собирается поступить. Но мне все равно не хотелось бы запомнить его таким. Если бы Мэтт умер, я бы вспоминала только хорошее, те времена, когда мы вместе смеялись, проводили время, сидели рядом на диване, касаясь друг друга, и рассказывали, как каждый из нас провел прошедший день. Мысли о тех минутах стали для меня невыносимыми, окрашивались черной краской, приобретая приметы обмана, разрушавшего все хорошее. И сквозной нитью проходило: он уже тогда все планировал? Тогда все продумывал?

Например, за неделю до его исчезновения мы пошли ужинать в индийский ресторан. Неужели Мэтт знал, что больше никогда не вернется туда? И лежа рядом со мной в постели ночью, испытывал ли облегчение от скорого и желанного избавления от меня?

Это были моменты, когда я постепенно умирала для него, верно? Еще один поцелуй, и меня не станет. Только я об этом даже не догадывалась.

А потом я вспомнила, где все-таки могла найти его фотографию. Несколько лет назад, незадолго до знакомства со мной, Мэтта пригласили в старый лондонский университет, который он окончил, чтобы рассказать студентам о практической работе архитектора. Он провел там целый день, рассматривая и оценивая проекты будущих зодчих, давая рекомендации, как лучше всего подавать заявления о приеме на работу. Потом взахлеб делился со мной, что получил истинное наслаждение, встретившись со студентами и не без гордости повествуя им о том, как провел годы, разделявшие студенчество и сегодняшний день.

Я зашла на сайт университета и начала поиск. Прежде я видела тот снимок лишь однажды, и в тексте его фамилия не значилась, поскольку тогда университет посетила большая группа бывших выпускников, а потому найти кадр, введя «Мэтт Стоун», не удалось. Велика была вероятность, что фото вообще убрали. Ведь встреча состоялась более пяти лет назад. Я сканировала сайт, затаив дыхание, переходя со страницы на страницу, стараясь вспомнить, каким образом мне удавалось открыть изображение раньше.

А потом оно внезапно само возникло на дисплее. Группа студентов разглядывала какие-то архитектурные чертежи, и Мэтт стоял рядом с ними, указывая молодым людям на что-то. Он улыбался широко и радостно, заставив всех улыбаться вместе с собой. А двое парней даже смеялись.

Я скопировала снимок в фотошоп и обрезала так, чтобы на нем остался один Мэтт. Затем увеличила и распечатала на листе бумаги. Снова легла в постель, держа его перед собой. Мэтт выглядел таким же, как при нашей первой встрече. И теперь я поняла, что по-прежнему очень люблю этого человека и постараюсь найти его.