– А потом Элли увидела во мне нечто иное, а не только таблетку для успокоения своего больного на голову супруга. Она запретила ему… и думает, что я уже ничего не помню, но это не так. Она годами рассказывала мне одно и то же, стараясь пролезть в голову и стереть оттуда все, что было раньше, она даже искала Каролин, подобных тебе, которые бы могли влезть мне в разум и поменять там все. Не нашла, слишком у тебя редкий дар. Я позволила ей поверить, что я все забыла, что я ее названная дочь и боготворю и ее, и Патрика, как родителей.

Девушка шумно дышит, проникновенно смотря на меня. Редкий кадр – Миранда потерявшая хладнокровие.

– Но это не так, – спокойно говорю я.

– Не так. Я живу под одной крышей с людьми, которых ненавижу и не имею возможности показать этого. Если ты еще не веришь мне, то можешь при встрече с Элли рассказать об этом. Этой информацией обладает слишком узкий круг людей, она сразу поймет, что ты узнала ее от меня. Но знай, что если Элли прознает про мою мнимую преданность ей, то всем планам Адриана придет конец. Ему необходим человек за ширмой, который сможет вовремя предупредить, выдать ценные сведения или помочь сбежать.

Теперь я понимаю откуда у Миранды настолько шикарные актерские таланты. Она долгие годы притворяется тем, кем не является.

– До меня доходили слухи, что Элли нашла тебя в канаве.

– Так и было. И я сделаю все, чтобы их с Патриком дни закончились в той же самой канаве.

– Месть, – шепчу я.

Миранда отрицательно качает головой.

– Я уже не помню, что такое месть. Я десятки раз пробиралась в их комнаты и стояла у дужки кровати с ножом в руках. У меня были сотни возможностей лишить их жизни и тем самым отомстить за папу, но я не смогла переступить черту.

– Почему?

Миранда пожимает плечами.

– Это было слишком просто. Слишком просто для них. Элли не так сильно держится за свое существование, она дорожит детищем, что взращивала в Адриане, властью, силой и могуществом. И я хочу лишить ее всего этого. Хочу загнать ее и Патрика в канаву, а я буду стоять на вершине и смотреть на них. Мелких и ничтожных.

– Напомни мне, чтобы я не переходила тебе дорогу, – говорю я, чтобы разрядить гнетущую обстановку и вынуть Миранду из ада хотя бы на мгновение.

Она улыбается и хмыкнув, говорит:

– Ты уже перешла.

– Когда?

Как мне удается наживать врагов, даже не поднимая пятой точки? Вглядываюсь в лицо собеседницы и успеваю заметить там эмоцию, которой не должна была увидеть. Жалость к себе… Как часто я сама это испытываю?

Слишком знакомо.

Слишком печально.

– Когда стала женой Адриана. Это было мое место.

Просто, твою мать, замечательно.

– Из-за Элли? Из-за нее ты хотела стать его женой? – аккуратно спрашиваю я, чтобы не разрушить хрупкое доверие Миранды.

– Не совсем, – размышляя, отвечает она. – Элли годами рассказывала мне о нем. Описывала Адриана, как совершенно невероятного, доброго, чуткого и любящего человека. Я ей не верила, а потом и сама начала задавать вопросы о нем. Элли описывала настолько идеального человека, что его образ не умещается у меня в голове. А потом я впервые его увидела. Следом поговорила с ним. Была рядом, когда он выкарабкивался с того света, и я поняла, Элли преуменьшала его качества.

Миранда мягко улыбается, но словно опомнившись, снова натягивает на лицо маску безразличия и непримиримости.

Как так случилось, что мы сидим друг напротив друга и разговариваем о личном?

Уму непостижимо, ведь еще меньше часа назад я думала, как бы мне добраться до рюкзака и достать оттуда нож, чтобы убить Миранду.

Теперь ее мотивы стали более понятными. Она точно испытывает нежные чувства к Адриану, но я не уверена, что данная особа его достойна. Кажется, что рядом с Адрианом должна быть нежная и чуткая девушка. Но кто знает, может быть за фасадом надменности скрывается ранимая и мягкая натура?

– Зачем ты рассказываешь мне все это? – серьезно спрашиваю я.

Собеседница снова пожимает плечами.

– Чтобы ты поверила мне. Чтобы не сбегала, как сумасшедшая, как только откроется дверь хижины. Чтобы не думала, что мир крутится вокруг тебя. Чтобы ты знала, свести счеты с Элли не только твоя цель.

Тишина больше не кажется давящей или недружелюбной.

Не могу сказать, что я поверила Миранде на сто процентов, но зерно сомнения она во мне уже посадила и даже начала его поливать.

– Элли чудовище, – говорю я.

– Она хуже, – бросает Миранда.

Названная наследница Дэйли кивает и отходит, прихватив с собой аптечку. Дальше каждая из нас занимается своим делом. Миранда чистит оружие и пополняет запасы воды, а я воюю с гнездом. Их не расчесать. Как бы я не пыталась разделить их на пряди и привести в более-менее подобающий вид, ничего не получается, узлы становятся только больше. Ухожу в ванную, нахожу там длинные серебристые ножницы и с жалостью отрезаю волосы до плеч. Непривычная легкость нервирует. Собираю длинные пряди с пола и закидываю их в мусорное ведро. Провожу параллель – новый этап новой жизни. Касаюсь живота и трезво понимаю, что как прежде уже никогда не будет.

Возвращаюсь в комнату и ложусь на кровать, Миранда устраивается на другой стороне. Вырубаюсь в одну секунду, и весь сон брожу по лесу. То бегу от кого-то так быстро, что падаю и просыпаюсь. То падаю с обрыва, то меня хватает дерево. Все это сопровождается тихим детским плачем. Не понимаю одного, бегу я на звук или от него?

Но никакие ужасы сна не способны испортить отдых для тела на мягкой постели, под крышей и в безопасности от мутировавших.

Просыпаюсь первой и потянувшись, встаю с кровати. Миранда даже спит, как королева. Не знаю, кому она продала свою душу, чтобы круглосуточно выглядеть так, как она выглядит, но мне кажется, что я пускала слюни и храпела, как объевшийся на ночь толстый мужик.

Привожу себя в порядок, но стараюсь не смотреть в зеркало, чтобы не видеть коротких волос. Воспоминания тут же уносят меня в детство, ведь только тогда у меня не было длинной косы. Воспоминания, если не брать в расчет маму, не радужные, поэтому я посылаю их к чертям и все-таки поднимаю взгляд.

– Черт, – пищу я. – Еще и неровно.

Одна сторона длиннее другой примерно на пять сантиметров. Оно и неудивительно, ведь стричь себе волосы левой рукой не самое легкое занятие. Легкие волны сглаживают безобразие, но все-таки когда я выберусь из леса и вернусь в Салем, нужно будет сделать из остатков что-нибудь более приемлемое. Кажется, что голова стала весить на порядок меньше.

Примерно через пятнадцать минут мы собираемся на перекус перед дорогой. Вскрываю банку с мясом и овощами. Принимаюсь за еду, но Миранда к своей не притрагивается.

– Ты и это отравила? – спрашиваю я, намекая про вырубивший меня и Адриана газ.

– Нет. А тебя разве не должно тошнить по утрам? – резко спрашивает она.

Давлюсь мягким куском моркови и, прокашлявшись, шепчу:

– Откуда мне знать.

Миранда не отвлекаясь сканирует меня вдумчивым взглядом.

– Я не много беременных видела. Одна из них Лиза и ее рвало так, что я опасалась, как бы ребенок через рот не вышел. И это было на протяжении всего срока.

– И ты решила сообщить мне об этом в момент, когда я… ем? Нравится смотреть на блюющих людей?

– Нет. Просто я надеюсь…

– На что? – резче необходимого спрашиваю я.

– На то, что ты не беременна.

– А тебе что от этого?

Миранда ковыряет вилкой в банке и морщится перед тем, как сказать:

– От этого уже меня начинает тошнить. У Адриана ребенок.

На ее лице появляется такая боль, что мне становится неуютно.

– Он тебе нравится, – шепчу я, вспомнив вчерашний разговор.

На мгновение ставлю себя на ее место и мне до ужаса становится плохо. Если бы мне пришлось спасать беременную девушку Брайана, я бы… скорее всего я бы даже не попыталась это сделать. Скинула бы беднягу с ближайшей скалы.

– Нравится? – переспрашивает Миранда. – Прыгать с парашютом, принадлежать самой себе и не выполнять бредовые приказы, читать книги, играть в шахматы – это мне нравится.

У нас с Адрианом как-то был разговор, и я до сих пор считаю, что он больше остальных достоин встретить человека, который будет ему подходить по всем параметром и души в нем не чаять. И, кажется, этот человек сейчас передо мной.

– Даже если я действительно беременна, то это не его ребенок, – признаюсь я.

Миранда, как громом поверженная немеет и пару раз открывает и закрывает рот, так и не сказав ни единого слова.

Зря я ей сказала. Что если все рассказы, что я слышала накануне, – ложь?

Нет. Это чистая правда. Ведь эмоции, мелькающие на лице Миранды, невозможно подделать.

– Не поняла, – выдавливает она из себя.

– Все ты поняла.

Продолжаю есть и, когда поднимаюсь, чтобы выкинуть банки, слышу голос Миранды:

– Теперь у меня больше желания вернуть тебя в Салем.

Возможно, я только что спасла себя от падения с ближайшей скалы.

– Чтобы ты знала, я не претендую на Адриана, – говорю я, желая расставить хотя бы одни точки над i.

– Ты его жена.

Оборачиваюсь.

– И в нашем случае это ничего не значит.

При этих словах испытываю странные чувства, но даже не буду стараться в них разобраться. Как я уже выяснила – чувства не по моей части.

– Ладно, – протягивает Миранда и осматривает меня с головы до ног.

Выходим из хижины и направляемся дальше по тропе. Как я понимаю, мы миновали расстрельную хижину.

Как же я устала быть мишенью. Когда-нибудь настанет тот день, когда мне не придется уклоняться от пуль и летящих в меня ножей?

Но он будет потом, а сегодня…

Останавливаюсь и тут же теряю мысль, что зрела в голове.

– Твой транспорт стоял тут? Через пятьсот метров от хижины? – недоверчиво спрашиваю я.

– Да. Тебе нужен был отдых. Да и мне тоже.

Миранда встает на выступ и перекидывает ногу через сиденье квадроцикла. Переодевает рюкзак и вешает его себе на грудь. Без лишних разговоров сажусь позади и хватаюсь за ручки, что расположены по бокам.

Это не мотоцикл, но меня все равно напрягает вид транспорта, а следующие слова Миранды и вовсе заставляют сжать ладони сильнее, даже обоженную.

– Прокачу с ветерком, – заявляет она и поворачивает ключ в замке зажигания.

Стоит нам тронуться с места, я обхватываю талию водителя и сжимаю зубы от боли в ладони, которой я схватилась так крепко, будто позабыла об ожоге. А ведь не позабыла, но страх свалиться и свернуть шею сам продиктовал правильные действия тела.

Мы несемся по тропе, изредка притормаживаем перед выбоинами и ухабами.

Останавливаемся на дозаправку один раз, после чего Миранда прикрепляет пустые канистры обратно к чудо-транспорту.

В какие-то моменты я даже наслаждаюсь поездкой, в основном когда мы останавливаемся, чтобы сверить маршрут, который хранится в голове водителя. На закате мы останавливаемся окончательно. Миранда сверяет время и достает из рюкзака прибор, значение которого для меня до сих пор загадка.

– Что это? – спрашиваю я, расхаживая мимо нее туда и обратно.

– Средство связи с Элли. Нужно сообщить ей, что пока я тебя не нашла.

– И она поверит тебе?

– Пока верит, но как долго это продлится? Вопрос.

Действительно.

Какая-то часть меня даже переживает за Миранду. Если Элли уже знает, что приемная дочь переметнулась на сторону противника?

Миранда позволяет себе улыбку. Не сучью, как это бывает обычно, а милую и трогательную. Девушка моментально становится другой. Живой и настоящей.

– Я иногда сама себя не понимаю. Вот сейчас я даже допустила мысль, что когда-нибудь мы с тобой подружимся.

Она что-то делает в приборе и убирает его.

Подружимся? Были ли у меня когда-то подруги? Не было. Ни одной.

От этих мыслей становится тоскливо и в груди сжимается до легкой боли.

– У нас есть еще сутки, чтобы доставить тебя до Салема, – обреченно говорит Миранда и убирает прибор.

– Почему сутки?

– Потому что матушка решила, что я нужна ей. А мне еще необходимо вернуться.

– Скажи мне, куда двигаться и возвращайся.

– Не могу.

Дальше мы молча продолжаем движение. В какой-то момент съезжаем с тропы, потом снова возвращаемся.

Останавливаемся только трижды, а потом кончается топливо.

– Черт, – причитает Миранда, со злостью смотря на транспорт.

– Далеко еще?

– Нет.

Идем еще два часа и когда выходим на вертолетную площадку, у меня подкашиваются ноги. Миранда подхватывает меня.

– Не вздумай умереть, – приказывает она.

– И не собиралась.

Миранда поворачивается ко мне и отступает на шаг.

– Ваша вертушка не улетела, – замечает она, кивнув в сторону одинокого вертолета. – Лети и позаботься о себе, пока Адриана нет.

– А ты?

– За меня не переживай. Я и не из такого положения найду выход.

– Адриан…

Миранда перебивает меня, снова схватив за руку, и сжимает пальцы с силой, на которую она как будто не должна быть способна.

– Элли ему ничего не сделает. Он ее сын. Кроме него у нее никого нет. И какой бы черной любовью не было наполнено ее сердце… она не навредит ему. Только не ему. Он сейчас ценнее, чем был до смерти.

– Будь осторожна, – шепчу я.

– Я всегда осторожна.

Миранда отпускает мои пальцы и скрывается в лесу. Я же выхожу на площадку и как можно быстрее иду к вертолету, молясь, чтобы пилот был на месте и мне не пришлось искать его в лесу. Велик шанс найти уже измененного человека.

Стучу раскрытой ладонью по окну, и дверь тут же открывается.

Все тот же пилот.

Все те же обстоятельства.

– Где Люк? – спрашивает он меня.

– Летим без него.

– Это уже становится традицией, – бурчит он, прежде чем запустить лопасти.

Натягиваю наушники, чтобы не оглохнуть и не испытывать потом чувство ватных тампонов в ушах.

Традиция… надеюсь, этот раз был последним, и мы больше не повторим возвращение из конклава без главы Салема на борту.