Глава VIII
Жертва

Дакр Уинни исчез, не оставив никаких следов, – лишь пятно обугленной травы посреди необитаемых болот отмечало это место. Как рассказать сэру Найджелу о неудаче их экспедиции? Посоветовавшись с другими, доктор решил это сделать сам.

Тони Вест проводил доктора до спальни Мерритона, а потом доктор Бартоломью неожиданно вспомнил, что хозяин дома на ночь заперся. Им не оставалось ничего другого, как громко постучать в дверь, но результата это не принесло.

– Спит мертвым сном, действие снотворного еще не кончилось, – заметил доктор, покачав головой. – У вас, Вест, есть перочинный нож?

Тони кивнул. Он вытащил перочинный нож из кармана, и доктор стал колдовать над изношенным замком с ловкостью опытного грабителя. Ситуация была забавная, но ни тот ни другой даже не улыбнулись. Наоборот, было что-то мрачное и в скривившемся лице доктора, и в поджатых губах Тони Веста. Поблизости произошла трагедия, и теперь оба чувствовали себя неуютно в холодной, липкой атмосфере старой усадьбы.

Наконец доктору удалось справиться с замком. Войдя в комнату и подойдя к спящему, доктор потряс его за плечо.

– Найджел! – громко позвал он. – Проснитесь!

Но тот не двигался. Доктор снова потряс его за плечо и крикнул громче.

– Найджел! Да проснитесь же! Неприятные вести!

Спящий неожиданно дернулся и взмахнул рукой.

– Отпустите меня, Уинни, черт вас подери! – воскликнул он, открыв глаза, еще подернутые поволокой сна. – Еще раз тронете меня, я вас убью! А, это вы, доктор Бартоломью! Я так крепко спал… Что случилось? Скажите мне, ради бога! Вы смотрите на меня так, словно увидели призрака.

Найджел Мерритон попытался сесть. Глядя на его нервные, неуверенные движения, доктор Бартоломью вздохнул.

– Мне жаль, Найджел, но не могу сообщить вам ничего утешительного, – с горечью начал он. – Даже призраки были бы лучше, чем ничего. Мы повсюду искали Дакра Уинни…

– То есть?

– Дакр Уинни не возвращался, и это нас очень беспокоило. После того как вы заснули, мы решили сами отправиться на болота. Но мы так и не нашли его, сэр Найджел! Он исчез… Исчез совсем.

– Но это невозможно!

Мерритон чувствовал странную симпатию к бесстрашному доктору. Похоже, он единственный из всех гостей понимал, насколько сильно волновался Найджел за своего вечного соперника. Он один понимал, что сейчас происходит в его душе.

– Боюсь, что именно так, – спокойно продолжал доктор, видя, как побледнел Мерритон. – Мы прошли по его следам. Так как накануне шел дождь, они были отлично видны. Мы шли по ним, пока следы неожиданно не оборвались на пятне обожженной травы. Мы обшарили все вокруг, но так ничего и не нашли. Похоже, Дакр Уинни стал еще одной жертвой этого странного пламени.

– Боже мой!

Губы Найджела Мерритона задрожали, и он выпустил руку доктора.

– Однако должен сказать, что с точки зрения науки подобное невозможно в принципе! – неожиданно добавил доктор.

– Просто немыслимо!

– Тем не менее, раз человек исчез, – продолжал доктор, – мы должны связаться с полицией. Именно это мы и собираемся теперь сделать. Еще надо удостовериться, что Уинни нет у Брелье. Однако я не верю в то, что он затаился где-то у соседей. Он исчез, и я в этом совершенно уверен!

– Конечно, – произнес сэр Найджел Мерритон, механически начиная одеваться. – Один из вас должен сейчас же отправиться в полицию, хотя не знаю, что они тут смогут сделать… Начальник полиции, похоже, привык объяснять все это мистическими явлениями. Однако в этот раз, боюсь, такое объяснение не будет принято… Я… Я уверен, что собственными глазами видел, как вспыхнули новые языки пламени!

Последние слова он произнес так, что доктор Бартоломью вздрогнул.

– Вы и в самом деле видели вспышку пламени? Хотя да… конечно. Не думайте об этом… А нам и в самом деле нужно обратиться в полицию.

Но, увы, полиция в данной ситуации могла разве что посочувствовать. Констебль Хаггерс был человеком, чья приверженность суевериям перевешивала чувство долга. Он неохотно пообещал, что сделает все возможное, но только когда полностью рассветет. Хотя по нему было явно видно, что он считает любые действия бессмысленными – ведь невозможно найти человека, которого забрали сверхъестественные силы.

– Раньше такое тоже бывало, но так никого и не нашли, – заявил он.

Из поместья Брелье сообщили, что Дакр Уинни в Витерсби-Холле не появлялся. Сам мистер Брелье подошел к телефону и был весьма удивлен этими расспросами – ведь он знал, что Дакр Уинни собирался всю ночь провести в Мерритон-Тауэрс.

– Однако, – продолжал Брелье, – если вы утверждаете, что он ушел вскоре после десяти… Нет, даже представить не могу, куда он мог направиться.

– Он пошел на болота, чтобы посмотреть, что это за огни! – с трудом признался Найджел Мерритон и услышал на том конце провода удивленное восклицание.

– Что?! Не может быть! Он отправился в одиночку ночью на поиски Ледяного пламени? Кто ему это позволил? Сэр Найджел, ну вы же знаете истории, связанные с этими огнями!

– Конечно. И мы все как могли старались его остановить, мистер Брелье, – устало ответил Мерритон. – Но он не послушался. Вы же знаете Дакра Уинни! Он упрямый как осел! И тем не менее, когда он не вернулся, мои гости отправились на его поиски. Но нашли только пятно выжженной земли – и больше ничего. Следы Уинни обрывались прямо посреди болот… Значит, вы уверены, что он не завернул к вам в поместье? Благодарю… Мне ужасно жаль, что я вас побеспокоил, но сами понимаете мое волнение… Я буду держать вас в курсе новостей.

С обескураженным видом Найджел Мерритон повесил трубку.

– Дакра Уинни там нет и не было, – объявил он своим гостям, собравшимся вокруг. – Так что нам остается только набраться терпения и подождать. Может, констебль Хаггерс что-то узнает. А нам, я считаю, не стоит ничего предпринимать, пока солнце не поднимется повыше. Это наиболее разумная тактика в сложившейся ситуации.

* * *

В последующие дни местная полиция так и не смогла ничего выяснить. Такие исчезновения случались и прежде, и никого из пропавших так и не нашли. Постепенно первоначальный интерес к этому делу начал угасать. Дакр Уинни не имел не только близких друзей, но и близких родственников, поэтому вскоре о трагическом случае стали забывать.

Но это совершено не устраивало Найджела Мерритона. И то, что у них с Уинни были непростые отношения, хотя в обществе они и считались друзьями, только подстегивало его. Тем более что Дакр исчез в окрестностях его поместья. Так что Мерритон не утратил интереса к этому делу. Он провел много вечеров с доктором Джонсоном Бартоломью, обсуждая это исчезновение, пробуя найти хоть какую-то зацепку, которая помогла бы докопаться до истины. Однако все это так ни к чему и не привело. Тем более что на болоте днем они осмотрели каждую кочку и каждый куст.

Теперь беззаботное счастье, о котором еще так недавно мечтал Найджел, оказалось омрачено. Он и думать не мог о браке, пока тайна исчезновения Дакра Уинни оставалась неразрешенной. А это казалось маловероятным.

Тони Вест даже заметил, что его друг выглядит болезненно.

– Думаю, вам стоит пожить в Лондоне. Пообщаетесь с друзьями… – только и смог посоветовать он.

Но Мерритон его совету не внял.

Антуанетта оказалась единственным человеком, который разделял его душевные переживания. Она тоже считала, что устраивать свадьбу в подобный момент будет неправильно, и поэтому, когда Найджел рассказал ей о своих переживаниях, согласилась подождать.

– Я обязательно отгадаю эту загадку, Антуанетта, – не раз говорил Найджел Мерритон своей невесте в эти дни. – Пусть даже Дакр Уинни и не был моим настоящим другом, но он был моим гостем, и я обязан найти причину его исчезновения.

Ах, если бы он только знал, что им обоим сулит будущее, может, он и не стал бы с таким упорством искать ответы на интересующие его вопросы? Но кто может теперь это сказать? Эти огни манили его, как манит любая тайна…

Каждый вечер, как стемнеет, Найджел садился к окну и вглядывался в таинственные огни на болоте. Он наблюдал за ними часами, а иногда даже начинал с ними разговаривать…

Что с ним происходило? Он сходил с ума? Или так проявлялась изощренная месть Дакра Уинни за то, что Найджел Мерритон забрал сердце его возлюбленной? Даже умерев – если он, конечно, умер, – Уинни сделал так, чтобы дух его не оставлял в покое старого приятеля.

Глава IX
Вторая жертва

Перемены в Мерритон-Тауэрс были определенно к лучшему, по крайней мере с точки зрения строителей. Белая краска обновленных фасадов отчасти изменила к лучшему мрачный облик здания, все окна теперь стали хорошо открываться, и металлические части фурнитуры блестели.

Боркинс недоверчиво следил за всеми проводимыми усовершенствованиями. Он принадлежал к той части людей, которые считают, что все должно оставаться совершенно таким, как прежде, а любое новшество несет в себе зло. По его мнению, с этими изменениями пропала часть очарования дома. Когда же, согласно распоряжению Найджела, в доме появились другие слуги, дворецкий был крайне недоволен. При нем в доме никогда не держали женщин-служанок – он относился к представительницам противоположного пола с невероятным высокомерием.

Но если появившиеся девицы всего лишь раздражали Боркинса, то его терпение достигло предела, когда Мерритон, которому для этого пришлось съездить в город, вернулся с невысоким полным человеком, который говорил с акцентом кокни^[3]. И Мерритон представил этого человека как денщика.

– Что это может означать? – удивился Боркинс.

Однако Джеймс Коллинз – так звали денщика Найджела Мерритона – оказался, как вскоре выяснилось, тем небольшим камушком, о который запнулось колесо размеренной жизни, свернув к неотвратимо надвигающейся трагедии.

Целую неделю Найджел Мерритон безвылазно сидел дома, занимаясь мелкими делами. А в это время Коллинз и Боркинс постоянно конкурировали за внимание хозяина. И Коллинз неизменно одерживал верх. Он был идеальным «слугой джентльмена». Другие обитатели дома тоже быстро полюбили кокни, и только Боркинс начинал хмуриться от одного вида этого простого, вечно раскрасневшегося лица и рыжих бровей.

Кульминационный момент наступил как-то вечером, когда в усадьбу вовремя не доставили газеты. Коллинз поинтересовался, где почта и почему никто до сих пор не сбегал за ней на станцию, а потом с пренебрежением отнесся к тому, что дворецкий сослался на свои болячки.

– Хофел бы я знафь, почему факая задержка с вечерними газефами? – поинтересовался он, даже не пытаясь скрыть отвратительный акцент кокни. – Почему бы кое-кому не подсуефифься и не выяснифь эфоф вопрос?

– Если газеты запаздывают, – парировал Боркинс, – то это именно вам следует отправиться на станцию и поговорить с тем, кто отвечает за доставку корреспонденции.

– Очень хорошо, – ответил Коллинз с усмешкой. – Могу и сам, если это выше досфоинсфа вашего высочесфва. Но я в этих краях человек новый. Какой дорогой бысфрее всего добрафься до сфанции?

На лице Боркинса вдруг промелькнуло коварное выражение.

– Уверен, вы не настолько храбры, чтобы отправиться короткой дорогой. Она идет прямиком через болота, – объяснил дворецкий. – Только в такое время там царствует Ледяное пламя. И хотя эта дорога на целых две мили короче, я не думаю, что вам стоит туда идти, мистер Коллинз. Ступайте спокойно по длинной, а я предупрежу сэра Найджела, что почта сегодня будет попозже.

– Офлично! По эфой-фо дороге я и пойду, чфобы не феряфь времени. А никакого пламени я не боюсь. Без сомнения, эфо какие-нибудь бродяги жгуф косфры. А Джеймсу Коллинзу они не сфрашны.

Боркинс долго стоял у окна и смотрел вслед Коллинзу, пока его фигура не исчезла во тьме. Губы дворецкого шевелились, словно он читал молитву.

– Нет, будь я проклят, если пошевелю хоть пальцем, – неожиданно сказал он вслух. – Я ведь его предупреждал, а он не послушал. Так что теперь Ледяное пламя сделает остальное.

Через час сын начальника станции – Джекобса – пришел с газетами и сказал, что никакой денщик на станции не появлялся. В одиннадцать часов Боркинс отправился спать, так и не сказав Мерритону о том, что произошло.

Утром дворецкий появился в спальне сэра Найджела.

– А где мой денщик Коллинз? – раздраженно спросил тот, поскольку недолюбливал Боркинса.

– Нигде не могу найти его, сэр, – смело ответил дворецкий. – Не видел его со вчерашнего вечера.

– Со вчерашнего вечера? – Мерритон так и застыл сидя на кровати. – Что, черт побери, вы имеете в виду?

– Коллинз отправился вчера вечером на станцию, чтобы принести газеты, – стал терпеливо объяснять Боркинс. – И насколько мне известно, так и не вернулся. Я уж не знаю, какой дорогой он пошел.

Мерритон беспокойно нахмурился. Ему очень нравился Коллинз, и он не хотел, чтобы что-то случилось с его денщиком.

– Вы хотите сказать, что он мог отправиться напрямую, через болота? – резко спросил он.

– Я предупреждал его, – заюлил Боркинс. – Но он сказал, что не боится никакого Ледяного пламени и, скорее всего, пойдет коротким путем.

– Тогда почему, черт побери, вы не сказали мне об этом вчера вечером? – сердито воскликнул Мерритон, вскочив с кровати. – Вы же отлично знаете, при каких обстоятельствах исчез Дакр Уинни, и тем не менее позволили моему денщику отправиться той же дорогой и тем самым обрекли его на смерть. Если с Джеймсом Коллинзом и в самом деле что-то случилось, я сверну вам шею, Боркинс! Понимаете вы это?

Боркинс побледнел, как лист бумаги, и отступил на пару шагов.

– Сэр Найджел Мерритон, сэр… я…

– Когда Коллинз ушел?

– Незадолго до того пробило восемь, сэр! – голос Боркинса дрожал. – И поверьте мне, сэр, я всеми силами старался убедить его, пытался объяснить, что это опасно. Я просил его не делать ничего такого, о чем потом придется жалеть, но Коллинз, этот твердолобый баран, извините за выражение, уж очень спешил доставить вам почту. Клянусь, сэр, я ничего поделать не мог. Когда я лег спать, он еще не вернулся. А утром я заглянул в его спальню – его постель так и осталась нетронутой.

Мерритон неожиданно крутанулся на пятках и внимательно посмотрел на дворецкого.