Глава 2. Моя попытка номер два

Сергей приподнялся, зажмурившись от острой боли в колене. Попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на потолок, но в шее что-то стрельнуло и помешало воплотить движение.

– Черт, заклинило, – испуганно пробормотал он.

Осторожно потер шею, медленно повернул голову в одну сторону, потом в другую. Всё нормально (идиот).

Он осторожно ослабил узел обрывка пояса и сбросил его на пол.

Шнур немного рубануло из-под штукатурки.

«Красота! Наверное, в этой комнате кто-то когда-то повесился.»

Патрон держал обрывок пояса. Хорошую вещь испортил. Мать бы тебя за такое…

Сергей осторожно поднялся. Колено чуть ныло. Пошел в ванную, чтобы умыться и посмотреть на свою глупую рожу в зеркало.

Рожа была не глупая, а скорее испуганная и грустная. Ну, не получилось. В конце концов, можно попробовать другой способ. Сергей пошел на кухню и поставил греться чайник. За неимением табуретки уселся на подоконник и погрузился в глубокую задумчивость.

Поджечь квартиру. А другие люди? Они в чем виноваты? Можно, конечно, ещё раз попробовать повеситься на ремне, но теперь эта затея представлялась сомнительной. Вскрыть вены в ванне? Он где-то читал, что так покончил с собой Эпикур. Тот еще весельчак. Можно утопиться в Яузе, а можно спрыгнуть с крыши дома. Хотя здесь всего четыре этажа, но это сталинка, и дом довольно высокий.

Его размышления были похожи на мысли поварихи, которая была на диете, и потому не пробовала свои блюда, а лишь кормила других, но теперь она, наконец, скинула вожделенные четыре килограмма и могла позволить себе десерт.

Мысли о способе приготовления блюда были грубо прерваны свистком чайника, возвещавшем, что к любому десерту полагается чай.

Сергей поднялся, достал из шкафчика над раковиной одну из двух имевшихся там чашек, налил из маленького чайника заварки и залил чашку кипятком под ободок. Дымок ложился на глянцевую поверхность чая.

Он догадался, что нужно делать.

Глава 3. Дима

– Работай, подлая тварь!

Дима слегка потряс соковыжималку, пощелкал выключателем, отошел на полшага и, уперев руки в бока, задумчиво уставился на строптивый агрегат.

Потом достал поршень из верхней части, сунул палец и слегка подтолкнул морковь вниз. Соковыжималка с готовностью взвизгнула и закрутила морковь в уничтожительном вихре, чуть не прихватив Димин палец.

Дима стал по одной закидывать морковь в плотоядное нутро, придавливая поршнем. Затем достал из холодильника свежую рыбину и, быстро разделав ее на специальной доске рыбным ножом, разложил освобожденные от костей кусочки на бирюзовой тарелочке. Поставил ее на бордовую салфетку, расстеленную на полу.

– Инесса! Мур-мур-мур! – позвал он.

С дивана легко стекла пушистая дымчатая кошка, поигрывая серебром меха. Она неторопливо, сохраняя достоинство, подошла к завтраку и, внимательно все обнюхав, принялась за трапезу. Дима тем временем налил ей воды из фильтра. Удостоверившись, что у кошки все хорошо, он налил себе морковный сок, и, страдальчески посмотрев на него, залпом выпил почти полный стакан. Остатки стряхнул в раковину.

Он прочувствовал, как витаминный заряд проникает внутрь него, обогащая кровь витаминами и минералами. Затем Дима вышел из дома, достал из гаража велосипед и поехал на Тверскую, миновав Садовое.

В подъезде было черте-что. Во-первых, возле проездной арки нетерпеливо помаргивала проблесковыми маячками «скорая». Дверь подъезда подпирал кирпич. Внутри самого подъезда на лестнице стояла бабулька (соседка Серого?).

Поставив правую ногу на верхнюю ступеньку и упершись обеими руками в васильковую юбку, она с мольбой смотрела вверх. Обернувшись к упавшей на нее тени, она с благодарностью устремилась к Диме.

– Ой, Дмитрий, слава богу.

– Здравствуйте…

Нина… Нина Ивановна, нет вроде не Ивановна, Алексеевна, наверное.

– … а что… случилось? – Дима подыскивал нужное слово.

– Сергей, ой, Сергей…

Она замахала руками, чтобы не заплакать. Дима не понимал, что происходит.

– С ним плохо…

Что?

– Ох, как же это. Понимаешь, у меня соль закончилась, я хотела попросить у Сережи. Он ведь всегда такой аккуратный. Соль всегда есть. Не то, что я, растяпа.

Она спустилась на ступеньку ниже, держась за сердце и тяжко охнув.

– И вот я ему стучу-стучу. Ты же знаешь, звонок-то у него не работает. Стучу. И что-то вот как-то нехорошо мне стало, подумалось такое знаешь… нехорошее что-то. Я подергала дверную ручку. И на ж тебе. Дверь не заперта. А он ведь всегда запирает. И между нами говоря, правильно делает, потому что кругом ворье.

Тут она снова замахала руками, но это не помогло. Слезы потекли, бороздя морщины старческого лица.

– И я захожу, а он лежит там… а кругом эти таблетки. Господи!

Тут сверху стали спускаться санитары, держа носилки, осторожно поглядывая себе под ноги. Позади шла врач.

Дима метнулся наверх, понял, что помешает пройти, вернулся. Соседка отошла в сторону. Когда лицо врача стало достаточно хорошо видно, Дима собрал волю в кулак и спросил:

– Что с ним?

– А вы кто? – холодно посмотрела на него врач.

– Родственник – соврал он.

– Таблеток наглотался. Что ж вы за родственником не смотрите? По-вашему, государство должно следить, что ли?

– Нет … я не… А он сейчас как?

– Без сознания.

– Выживет? – Дима не верил, что это он говорит такое слово, да еще всерьез.

Мимо в носилках проплыло зеленое с желтым, абсолютно мертвое лицо Сереги.

– Естественно. Куда ж ему деться. Промоем и вернем чистенького. Только вы уж следите, чтоб он опять не попытался.

Врач чуть смягчилась, посмотрев на испуганного Диму.

Пропустив носилки, в подъезд вошел милиционер.

– О, Лен, привет!

– Привет, – хмуро отозвалась врач.

– Таблетки?

– Да пенталгин. Думают, он до сих пор с кодеином.

Но она ошиблась. Сергей ничего не думал, он просто хотел избавить мир от такого подонка, как он.

– Надо осматривать?

– Да что там осматривать. Даром что мужику почти тридцать, как подросток, ей-богу. Я тебе так перечислю, что он там сожрал.

Они вместе вышли из подъезда.

Дима стоял в полной растерянности.

Соседка всплеснула руками.

– Господи! Квартира-то нараспашку у него!

И побежала наверх, насколько можно было применить слово «бежать» к человеку, которому перемахнуло за семьдесят, а самым длинным маршрутом являлся поход в поликлинику. И проблема была не в пенсии. Пенсия у коренной жительницы сталинского дома на Тверской была вполне удовлетворительная (да простят ей это подмосковные пенсионеры). Ей просто было скучно на даче, в консерватории или Европе.

Диму вывела из ступора поспешность старушки. Он даже чуть усмехнулся. Что там брать у Сереги?

Но поспешил за ней. Не из боязни, что кто-нибудь в эти две минуты украдет обе пары ботинок из гардероба его друга, а потому, что хотел увидеть, что произошло.

Картина была классическая.

На столе пустые упаковки из-под таблеток, рядом раздавленные пластинки с выгнутыми пластиковыми кармашками. Пенталгин, спазмалгон, суматриптан, цитрамон. Стол сдвинут, из лужицы опрокинутой чашки чая медленно капля за каплей собирается на полу черное озерцо. Видимо, Серега толкнул стол, когда падал.

Но за каким чертом? Зачем ему это понадобилось?

Дима никогда не сталкивался ни с чем подобным. То есть он, конечно, знал, что существуют на свете самоубийцы. И даже как-то раз Ирка (его бывшая) с преувеличенным ужасом и упорно стараясь трагически к этому отнестись, рассказала, что она узнала о своем однокласснике, который бросился под поезд в метро. И действительно сделал это сам, а не случайно попал.

–А ведь я ему списывать давала в третьем классе, – всхлипывала она.

И слова, и слезы были враньем – никогда троечница Ирка не могла никому ничего давать списывать. Даже в третьем классе.

Но, пожалуй, этим случаи самоубийства, связанные с ним лично хотя бы косвенно, ограничивались.

И тут вдруг Серега? Что это? У него даже депрессии не было. Они еще позавчера вместе смеялись под крафтовое пивко. Ну, то есть Серега не пил. Но это для него нормально, он вообще не любитель бухать.

Нет. Все это было непонятно.

Соседка задумчиво смотрела на пролитый чай. Потом неуверенно как-то огляделась и обратилась к Диме:

– Не знаю, вытирать ли. Наверное, приедет милиция, описывать будут.

– Да не, он вроде сказал, что не пойдет, – сказал Дима, имея в виду милиционера, который сразу просветлел, услышав, что врач сама расскажет, какие были таблетки.

– Ну да… Хотя могли бы и наведаться! Ох, ну и страна у нас! – возмутилась пенсионерка, стоя под четырехметровыми сталинскими потолками.

Потом она двинулась в сторону раковины, видимо, намереваясь взять тряпочку, но Дима вежливо остановил ее.

– Да ну что вы, что вы…

Нина Михайловна? Петровна?

– Спасибо. Вы уже и так сделали сколько. Я сам.

– Да? – с некоторой неуверенностью отозвалась соседка, как будто сомневаясь в способностях Димы вытереть пролитый чай. – Ладно, – решилась она доверить эту сложную задачу ему. – Пойду. Прилягу. Сердце ведь… Стара я уж для таких вещей. Ты мне скажи, как он, когда позвонят.

– Угу. Конечно!

И как только закрыл за ней дверь, сообразил, что не позвонят. Телефон у Сергея отключен за ненадобностью. Его мобильный не спрашивали. А в какую же больницу его повезли?

Он порылся в интернете с телефона, нашел номер Склифосовского. Собрался звонить, но вспомнил, что есть еще районная, и логичнее начать с нее. Быстро отыскав номер, позвонил – занято. Ближайшие десять минут автопрозвона не изменили результат. Дима бросил это занятие, поняв, что все равно не знает, о чем их там спрашивать.

Велосипед! Твою же мать!

Дима ринулся вниз. Велик валялся у подъезда, там, где Дима его бросил. Н-да!

Он затащил его наверх и втолкнул в коридор Серегиной квартиры.

***

К своему огромному неудовольствию, Сергей обнаружил в своей квартире Диму. Тот вышел в коридор из кухни как-то боязливо, с трудом натягивая улыбку.

Дима явно не знал, подходящий ли это случай, для того, чтобы обнять своего друга интроверта, который не любил вообще никакие прикосновения. Он засунул руки в карманы поглубже, чтобы уберечь Серегу от возможного похлопывания по плечу.

– Здорова! Ну, ты как брат? Нормально все?

Во рту у Сергея была горечь, его подташнивало. Он поднял большой палец вверх.

– Фуф, ну и напугал ты меня, честно говоря. А я это … прикинь… я велик оставил на улице. Минут тридцать там провалялся, наверное. И главное, не стащили. Вот, что значит центр. У нас бы на Волгоградке сразу увели.

Сергей недоуменно посмотрел на велосипед, прислонившийся к стене пустого коридора.