Глава 3

Мои глаза неспешно открылись под воздействием ярких красок переливающихся витражных стёклышек. Солнечные лучи пробивались через них к моему лицу, настойчиво пытаясь меня разбудить. Лёжа в своей кровати, я посмотрела на ясное безоблачное небо в окне и улыбнулась. Сегодня среда, а значит, миссис Риггс, наша кухарка, приготовит на завтрак блинчики с вареньем. Обычно на завтрак нам подавали омлет или гренки, но миссис Риггс имела замечательную привычку готовить среди недели свои фирменные панкейки, и эта приятная особенность благополучно вошла в традицию Дома тишины.

Встав с кровати, я умылась, причесалась и решила, вместо обыкновенного конского хвоста собрать все волосы в один аккуратный пучок на затылке. Сразу после этого я сделала небольшую зарядку, размяв, в основном, плечи и шею, надела своё единственное тёмно-синее прямое платье, заправила кровать, постучала в дверь, и когда дежурный медбрат открыл мне её, вышла из своей палаты.

Как правило, я просыпалась раньше всех остальных, поэтому, когда я вошла в общую комнату, там было еще пусто. Старые часы показывали всего четверть восьмого утра, и солнечная погода за окном продолжала радовать, что навело меня на мысль о совершении прогулки после завтрака. В нашем уютном, но пасмурном городке люди всегда с благодарностью принимали каждый случайный солнечный день.

В весёлом предвкушении я решила спуститься вниз и помочь накрыть столы, оборудовав их вилками, чашками и тарелками. Когда у меня было приподнятое настроение, мне всегда доставляло удовольствие помогать на кухне. К тому же, миссис Риггс показывала мне интересные способы сворачивания салфеток, которым она училась дома по выходным, и иногда пускала меня на кухню и первой давала попробовать какое-нибудь новое, только что приготовленное блюдо.

Шагая по длинному коридору, я встретила нашу новую медсестру Риту, которая как раз собиралась идти домой после ночной смены. За последние три месяца, что она здесь работала, мне ни разу не удавалось поболтать с ней более двух минут. Я тщетно пыталась подружиться с ней, так как она единственный здесь человек моего возраста, но Рита продолжала держать дистанцию. Пытаясь быть вежливой, я пожелала ей доброго утра, на что она лишь слегка улыбнулась и, удаляясь, быстрыми шагами завернула за угол.

«Ну что ж, видимо, не все люди хотят быть общительными. По крайней мере, я пыталась».

Войдя в столовую, я почувствовала соблазнительный аромат, исходивший из кухни. Да, блинчики миссис Риггс и впрямь – ниспосланный нам всем с небес подарок. Наслаждаясь восхитительным запахом ароматных творений, я вошла на кухню и одарила всех заражающей улыбкой.

– О, наша Мэри уже встала и готова нам помогать по хозяйству! – Воскликнул, обрадовавшись моему появлению, толстяк Билл, наш добродушный кухонный слуга.

– Доброе всем утро! – Ответила я и подошла к миссис Риггс, которая стояла у плиты и переворачивала жёлтой лопаткой румяный блинчик, – Восхитительный запах, миссис Риггс. Наверное, в этот раз вы добавили в тесто целый половник ванилина?

– Ох, детка, ну тоже скажешь! – Заулыбалась миссис Риггс, – Ты комплименты моим блинам пока не делай. Вот, когда попробуешь их и попросишь ещё добавки, тогда-то миссис Риггс и будет счастлива и горда своей стряпнёй!

После завтрака и приятной беседы с миссис Дуглас о предстоящем теннисном матче, трансляцию которого она ждёт не дождётся уже две недели, я помогла прислуге убрать тарелки и приборы со стола и отправилась в сад, укутавшись в свой любимый лиловый плащ.

Погода стояла прекрасная, что казалось странным, ибо такое яркое солнце никто из местных жителей ещё не видел в ноябре. После сытного завтрака все пациенты Дома тишины не спеша прогуливались в саду под бдительными взорами сопровождавшего их медперсонала. Я вышла, вдохнув свежий ноябрьский воздух, и увидела миссис Дуглас и миссис Кинг, играющих в карты.

– А, Мэри! Присаживайся к нам. Может, поможешь миссис Кинг выбрать правильную карту? Она сегодня что-то не в форме и проигрывает мне уже в третий раз. – Миссис Дуглас радостно подозвала меня, махнув рукой.

Я подошла к двум пожилым дамам, села за небольшой деревянный стол и стала наблюдать за игрой.

– Как хорошо, Мэри, что ты ещё не успела выйти замуж, – миссис Кинг опять начала свою тираду, – У меня было так много мужчин, что уже и не вспомнить. Единственное, что я запомнила, так это то, что тратить на них своё время – значит тратить время зря.

– Ах, Лиззи, ну хватит уже. Ты жалуешься нам на своё несчастное прошлое каждый день. Прошу тебя, не вбивай такие мысли в эту ещё юную голову. Ведь, если у тебя всё сложилось так неудачно, это ещё не значит, что мужской пол плохой. – Ответила ей миссис Дуглас.

– В том-то и дело, что плохой! И не только плохой, но ещё и злой! – Старушка Кинг повернулась ко мне, и её выражение лица стало сердитым, – Не слушай её, Мэри, слушай меня! Мой третий жених, мистер Кэвин Лэнг, так был озабочен своим собственным благополучием, что даже не соизволил поставить меня в известность о том, что не собирается являться на нашу свадьбу! Он просто сбежал, как последний трус!

– Это ещё не доказывает озлобленность противоположного пола, Лиззи. – Миссис Дуглас уставилась на неё серьёзным пристальным взглядом, – Иногда, в том, как мужчина обращается с женщиной, виновата сама женщина.

– О, святые небеса! Спасите мои уши от этого балабольства! Слышали бы твою болтовню тысячи суфражисток, отдавших жизни за наше светлое будущее, плодами которого ты сейчас и пользуешься!

– Ты перегибаешь палку и не видишь границ! Твои размышления о никчёмности мужчин никак не связаны с правами женщин! Это разные вещи!

– Ты сводишь меня с ума, Элеонора!

– А ты невероятно глупа, Элизабет!

Я встала из-за стола и начала незаметно удаляться от обезумевших старушек. Их возбуждённым спорам я уже не удивлялась, потому что слышала их каждый день. Хотя, было странно признавать, что эти две милые подружки, вечно играющие в покер, в последнее время стали просто непримиримыми друг с другом.

В основном же, это утро не отличалось ничем необычным, кроме подозрительно яркого солнца, дарившего всем своё тепло в непримечательном ноябре.

Я задумалась и медленно зашагала по серо-жёлтой листве, решив погулять в этот раз в одиночестве. Вокруг царила обычная гармония будничного дня, в котором пациенты гуляли и обсуждали утренние новости, услышанные по радио в общей комнате.

Продолжая идти и откидывая сухую листву носком ботинка, я отделилась от остальных и подошла к забору. Слегка коснувшись пальцами кованых деталей, я зашагала вдоль забора, как вдруг, увидела знакомое лицо. По другую сторону от меня через дорогу, там, в свободном мире, на меня смотрела Рита – наша медсестра. Она стояла на тротуаре, держа в руках белый конверт и ключи от машины, и испуганным взглядом уставилась прямо мне в глаза. Не ожидая её увидеть в это время и в этом месте, я немного замешкалась, но, как только собралась крикнуть «Привет!», она уже ушла, повернув за угол быстрыми шагами.

Пару минут я стояла, не двигаясь и не понимая, что только что произошло. В последнее время Рита вела себя очень странно, но, кажется, это стала замечать только я. В её взгляде я видела нерешительность и в то же время нетерпение, будто она хотела сказать мне что-то очень важное, но по каким-то причинам не могла этого сделать.

Я продолжила идти, едва касаясь пальцами холодного забора, и размышлять о необычных вещах, случившихся сегодня утром. Выйдя на узкую, заросшую сорняком дорожку, я зашагала в сторону особняка, который, с каждым моим шагом, словно возрастая, казался всё больше. Вокруг меня гуляли спокойные пациенты, и медсёстры помогали некоторым больным усаживаться на залитые солнцем скамейки. Казалось, вокруг царила атмосфера гармонии, умиротворения и счастья.

«Постойте. Как я здесь оказалась? Это ведь всё нереально. Я не помню, как я сюда пришла».

– Всё хорошо, Мэри? Пойдём, я посажу тебя рядом с мистером Купером. Составь-ка ему компанию. – Ко мне подошла одна из медсестёр, и, улыбаясь, взяла меня за локоть.

– Почему все вокруг улыбаются? – Неожиданно для самой себя спросила я.

– Сегодня мир подарил нам на редкость удивительный и тёплый солнечный день. Посмотри, как все рады! – Ответила счастливая медсестра.

– Но ведь, на дворе ноябрь?

– Да, и от этого нам становится ещё удивительнее и прекраснее! Это же чудо какое-то, верно? – Она вдруг стала хихикать, словно пятилетняя девочка.

Я освободила локоть из её руки и медленно зашагала в сторону дома, а медсестра осталась стоять на месте и, продолжая весело хихикать, смотрела мне вслед.

«Что-то здесь не то. Всё вокруг меня выглядит слишком хорошим и милым. Как будто люди, что меня окружают, и сама погода находятся в состоянии какого-то неземного счастья. Нет, так не бывает. Это всё не реально. Это какой-то сон» – мои мысли начали путаться, ноги стали подкашиваться, и по телу пробежала леденящая дрожь.

«О, боже! Моя мать! Где моя мать?! Мы пришли вместе с ней в это место, чтобы посмотреть квартиру! Что здесь происходит? Что на мне надето?».

– Ты больше не убежишь от нас, Мэри. – Позади меня раздался спокойный и уверенный мужской голос. Я резко повернулась и увидела высокого и знакомого мужчину в длинном белом халате, а за его спиной – двух медбратьев в белой униформе. Собираясь, было, открыть рот, чтобы хоть что-то произнести, я ощутила на своём лице влажную тряпку, и мои лёгкие заволок резкий и неприятный запах. Я упала в пропасть и больше не могла говорить.

Глава 4

Как только я открыла глаза, в моей памяти сразу же всплыли призраки последних событий. Я вспомнила всё, в том числе и то, что меня насильно держали в сумасшедшем доме среди душевнобольных людей.

– Ну что ж, вот мы и вернулись туда, с чего начали, Мэри. Опять. Скажи, тебе это ещё не надоело? – Передо мной стоял высокий человек средних лет, которого я моментально узнала. Этого мужчину звали Хавьер. Он представился нам с мамой, как владелец здания напротив, когда мы пришли туда, чтобы снять мне квартиру. Только теперь этот человек говорил без испанского акцента, и на нём был надет белый медицинский халат.

– Ааааааааааааа! – Закричала я во всё горло, пытаясь встать с кровати, к которой была прикована толстыми коричневыми ремнями.

– Ну, хватит, хватит уже! Прекрати! Ты снова всю лечебницу распугаешь! – Хавьер гневно стукнул кулаком по прикроватному столику и погрозил мне пальцем, – Не знаю, как ты умудрилась вновь обмануть медсестёр, дававших тебе лекарство, но будь уверенна, теперь я лично об этом позабочусь! Отныне ты будешь находиться под строгим присмотром каждую минуту своей жизни.

Из моих глаз лились слёзы, в горле стоял ком, а ладони, сильно сжатые в кулаки, не могли разомкнуться. Я почувствовала, как моё сердце билось внутри меня, словно животное, осознавшее неминуемую смерть перед забоем – яростно и дико.

– Отпустите меня, прошу вас, умаляю! Что вам от меня нужно?! Ну, зачем, зачем вы так со мной? Зачем вы это делаете?..

Я неистово рыдала и пыталась высвободить руки из тугих ремней, крича при этом бессвязные предложения, перепутанные и непонятные. Хавьер тяжело вздохнул и сказал:

– Я готов поговорить с тобой снова, Мэри, раз уж в этот раз тебе отшибло память полностью. Только, прошу тебя, успокойся. Иначе мне придётся успокоить тебя снотворным.

– Нееееет! Ааааааа! – За что вы так со мной?! Что вам нужно? Отпустите меня! – Я принялась кричать и брыкаться снова, ещё сильнее, ещё яростнее, ещё громче. Во мне вдруг проснулась такая сила, что на секунду я подумала, будто смогу перевернуть всё здание вверх дном.

– Свяжите её потуже, она начинает расслаблять ремни! – Хавьер крикнул двум медбратьям, которые стояли за дверью. За несколько мгновений они влетели в палату, пристегнули ремни на моих руках и ногах ещё туже, так, что они не давали мне шанса даже повернуться, и так же стремительно вышли.

Я ослабла и стала тяжело дышать. Попытки вырваться забрали у меня все силы. Мой мучитель взял стул, придвинул ближе к кровати и уселся напротив меня, держа в руках толстую белую папку с бумагами.

– Теперь, когда ты успокоилась, предлагаю поговорить вновь. Мы начнём с самого начала, Мэри Браун.

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза и удивлённо подняв брови.

– Откуда вы знаете мою фамилию?

– Потому что я твой лечащий врач, доктор Джеральд Смит. Ты находишься в лечебнице, которую мы зовём Домом тишины. Здесь мы помогаем заблудшим душам, таким как ты, обрести гармонию и покой.

– Значит, вы каким-то образом обманули меня и маму, чтобы запрятать меня в психушку?

Доктор Смит тяжело вздохнул:

– Ты находишься здесь уже восемнадцать лет, Мэри.

Последовала пауза. С минуту мы оба молчали, уставившись друг на друга.

– Кажется, я начинаю понимать, что здесь происходит. Вы – псих! Самый настоящий! Что за чушь вы мне впариваете? Не знаю, откуда вам известно моё имя, и куда вы дели мою мать, но я вам клянусь, что сухим из воды вы не выйдете!

– Я твой лечащий врач, Мэри, с тех самых пор, как тебя привезли к нам в семилетнем возрасте. Ты пережила ужасную трагедию и не смогла с ней справиться.

– Это ложь, ложь, ложь! Всё это ложь! Это нереально, нет, прекратите! – Я закрыла глаза, не в силах больше справляться с этим безумием, и замотала головой.

– У тебя шизофрения, Мэри. Уже много лет мы боремся с твоими агрессивными вспышками, галлюцинациями и параноидным бредом, который завёл тебя в тупик. Ты уже не в силах отличить реальность от вымысла и воображаешь то, чего нет! Люди, с которыми ты говоришь, та жизнь, где ты воображаешь себя писательницей, – всего этого не существует!

– Этого не может быть, вы лжёте! Я помню, как вчера мы с мамой отправились выбирать мне квартиру. Вы – владелец здания напротив, вас зовут Хавьер. Я собиралась снять квартиру у вас, но потом мы пошли смотреть этот особняк. Ответьте мне, что здесь происходит? Где моя мать?

– Твоя мать умерла в автокатастрофе, много лет назад. Ты так и не смогла это пережить, и тогда в твоём поведении стали замечать странности. У тебя была дезорганизованность речи, ты слышала голоса и часто говорила сама с собой. Я думаю, ты была больна с самого начала, и твоя мать скрывала это, чтобы тебя не запрятали в больницу.

– Прекратите!

– У тебя была наследственная расположенность к психозу, которая в сочетании со стрессовой ситуацией дала такой результат. Когда случилась та трагедия, твои симптомы стали более выраженными. В конце концов, тебя привезли к нам, и здесь тебе поставили диагноз. Всё это время мы держали под контролем разрушающую тебя болезнь, с помощью препаратов и сеансов психотерапии. Ты стала чувствовать себя гораздо лучше, и вспышки гнева появлялись всё реже. Честно говоря, я думал, что мы их уже давно подавили, пока сегодня в саду я не увидел, как ты вновь разговаривала сама с собой и с подозрением смотрела на окружающих. Я долго думал, что могло спровоцировать твой приступ, пока не вспомнил: однажды, несколько месяцев назад ты уже проворачивала такое. Ты перестала принимать лекарства, пряча их под матрас в своей комнате. Когда мы их обнаружили, то применили к тебе принудительную терапию. Это был последний раз, с тех пор твоё лечение шло гладко. До сегодняшнего дня. Ответь мне, как ты снова провернула всё это?

Я не верила своим ушам, чувствуя, как пульс беспощадно бьёт меня где-то внутри головы.

– Я не понимаю, о чём вы говорите.… Зачем вы лжёте мне? Скажите, куда вы дели мою мать? – Я плакала, чувствуя себя бессильной и жалкой. Мои мысли путались, и я перестала понимать, что реально, а что нет.

– Ты всё ещё сопротивляешься? Твоя мать давно умерла, Мэри. Вот твоя медицинская карта. Смотри!