6. Без защиты

Кошмары Айден видел только в детстве. Насмотрелся картинок в книгах, а потом ему снились огромные фигуры, которые вышагивали из леса, поступью уничтожая всё живое. Позже ему хватало собственных теней наяву, какие тут ещё страшные сны.

В храме был служка, который раз в несколько месяцев просыпался с воплями. Его окружало липкое ощущение страха, буквально осязаемого, животного, который сочился сквозь поры кожи, застывал вместе с дыханием.

Айден помнил его. Поэтому понял, когда Николасу приснился кошмар.

Этой ночью Айден никак не мог уснуть, долго ворочался с бока на бок. Отчасти из-за длинного учебного дня, когда Уитлок прогнал студентов несколько раз вокруг Академии, а потом до обеда заставлял заниматься. А после Саттон сообщил, что скоро снова практическая ритуалистика в связках.

Николас легкомысленно отмахнулся и заявил, что у них есть день-другой потренироваться и понять, как лучше действовать. Его спокойствия Айден не разделял.

Поэтому услышал, как в тишине комнаты дыхание Николаса участилось, а потом и вовсе сбилось. Он издал сдавленный звук и сел на постели. Айден затих, не желая выдавать себя, но вряд ли он заботил Николаса в тот момент.

Спустя несколько минут Николас скрылся в гостиной. Зажёг там приглушённый свет, видимо, свечи, а не лампы. Подождав, Айден всё-таки поднялся и подошёл к приоткрытой двери.

Он видел, как Николас в льняной рубашке и штанах для сна сидит на диване. Вполоборота, свечи как раз с той же стороны, так что хорошо видно, что Николас обхватил колени, спрятав в них лицо.

Как уже знал Айден, спал его сосед чутко и плохо. Если просыпался, то потом с трудом засыпал снова. Похоже, то, что он видел во сне, оказалось достаточно ярким, чтобы выгнать из кровати. В ближайшее время Николас точно не уснёт.

Подняв руку, чтобы толкнуть дверь, Айден замер. Что он скажет, если войдёт? Вряд ли Николас будет рад. Они даже не друзья. Да и что Айден собирался делать? Николас не похож на человека, которого нужно успокаивать после ночных кошмаров.

Решив, что это глупо, Айден тихонько отошёл от двери и вернулся под одеяло. Он не мог ничего предложить и не знал, нужно ли это. Поворочался, но на удивление быстро уснул.

Утром его разбудил не привычный бой часов, а Николас, бесцеремонно стащивший одеяло:

– Подъём!

Ничего не понимая, Айден зевнул и потёр глаза. Бросил взгляд на часы и понял, что до нужного времени ещё минут тридцать. За какой Бездной Николасу понадобилось его будить? Тот уже скрылся в гостиной, и Айден бросил взгляд на соседнюю кровать. Он не настолько хорошо запомнил, но ему показалось, что Николас так и не ложился.

Он нашёлся в гостиной, уже в форменном пиджаке, небрежно причёсанный. Перстни не надевал, потому что сегодня Уитлок начинал занятия по фехтованию, на них предполагалось приходить без украшений. Между бровей Николаса залегла складка, когда он стоял около стола и читал бумагу, поигрывая ножом для писем. В воздухе тянуло горьковатой полынью.

Не поднимая взгляд, он сказал:

– Давай быстрее.

– Зачем? До занятий есть время.

– Хочу кое-что показать. Занятий это не касается. Тебе понравится.

На последней фразе Николас даже подмигнул, что мгновенно насторожило Айдена:

– Что ты задумал?

– Не будь занудой! Собирайся.

Не то чтобы у Айдена был выбор, потому что любопытство, конечно же, уже полностью им завладело. Направляясь в ванную, он услышал, как Николас сказал:

– Тебе тоже письма пришли!

Он продолжал изучать собственное, уже сидя на диване, когда Айден привёл себя в порядок и вышел с пиджаком в руках. Быстро просмотрел конверты. Николас успел забрать их снизу, куда обычно складывали почту. Иногда таким способом обменивались и внутренними записками студенты Академии.

Одно письмо было от матери, его Айден отложил. Она наверняка долго и пространно писала о последних сплетнях при дворе, Айден ничего в них не смыслил, но ему было приятно, что она пишет. Она и в храм постоянно отправляла такие же послания. Спрашивала, как у него дела.

Другой конверт был скреплён императорской печатью с вороном – от отца. Выглядело официально, поэтому Айден надорвал его и быстро просмотрел.

– Меня и Роуэна зовут на Праздник рябины, – удивился Айден.

Студенты жили в Академии весь год, возвращаясь домой на лето. Но существовали праздники, когда они могли отправиться домой. Не все и не всегда этим пользовались, особенно если жили далеко.

К тому же в это время меньше студентов оставалось в Академии. Отличный шанс попробовать незаметно поговорить со старшим курсом. Потому что привлекать внимание Айден не хотел – кто знает, насколько это может разозлить убийцу Конрада.

– Я не поеду, – заявил Айден.

Николас рассеянно кивнул, но мысли его явно были далеко, и складка между бровями так и не разгладилась, пока он смотрел на письмо, читая его в очередной раз.

– Отец тоже хочет, чтобы я явился домой, – сказал Николас. – Обычно он предпочитает не видеть меня… так часто.

– Хочет поговорить?

– Хочет сделать вид, что у нас счастливая семья, – едко ответил Николас. – Он там на повышение, что ли, идёт?

Айден промолчал, потому что Николас попал в точку. Генералу Харгроуву планировали дать новую должность, и при дворе ценились хорошие семейные отношения – или хотя бы их видимость.

– Ты можешь не ехать, – сказал Айден.

– Не могу. Мне придётся выполнять то, что хочет отец, иначе он перестанет платить за Академию.

– И тогда?..

– И тогда вернусь в семейное поместье навсегда, чего точно хочу меньше всего. Проще потерпеть выходные.

У дворянских детей не было ни собственных денег, ни имущества. Некоторым родители отдавали часть состояния как раз после окончания Академии как «взрослым». Другим приходилось ждать смерти родителей, чтобы начать распоряжаться хоть чем-то.

– Похоже, вы с отцом не ладите, – сказал Айден.

– Он меня терпеть не может. – Николас бросил письмо на стол и решительно поднялся. – Праздник рябины не так скоро. До этого успеем завалить пару зачётов Саттона.

– Твои слова прямо-таки наполняют меня верой в будущее.

– Пока наполнимся кое-чем другим.

Подняв палец вверх, Николас произнёс торжественно:

– Поэзией!

Айден ожидал чего угодно, только не осеннего холодного утра около леса.

Под пиджаком у него была всего лишь рубашка, так что Айден с завистью поглядывал на Николаса, который надел ещё и плотный пуловер, так что совершенно не мёрз. Айдену приходилось потирать руки друг о друга, переступать с ноги на ногу и думать, что они вообще тут забыли.

Академия осталась позади. Николас и Айден миновали невысокий каменный забор, отделявший сад от жухлого осеннего поля, которое вело к лесу. Чуть свернули, так что их не было видно из окон Академии, и остановились у деревьев. Смахнув палые листья с огромного камня, Николас уселся на него в ожидании. Старательно делая вид, как он бодр, раз или два всё-таки прятал зевки в кулаке.

С каждой минутой раздражение Айдена росло. Он потащился на холод с утра пораньше, и теперь стоял в тусклом сероватом свете раннего утра и мял подошвами листья, покрытые ночной изморозью.

– Зачем мы здесь? – Айден постарался, чтобы голос звучал ровно и не дрожал. Ни от холода, ни от раздражения.

– А что, боишься, отмёрзнет твоя королевская задница? Я не виноват, что кто-то опаздывает. И на этот раз даже не я.

Он вытянул ноги. Николас надел ботинки с высоким голенищем и шнуровкой, в которых обычно занимались на улице, он их носил постоянно. Хотя сегодня не потрудился завязать шнурки плотно, и на одном ботинке они висели, придавая Николасу раздолбайский вид. Он вроде хотел быть собранным, но бессонная ночь не дала сосредоточиться. Айден порадовался, что ритуалистику они сдают не сегодня.

Такими темпами он скоро окоченеет и ни до каких занятий не дойдёт. Весьма бесславная смерть.

– Неужели Николас раз в жизни явился вовремя? Ой!

Мужской голос осёкся, заметив Айдена. Тот повернулся и с удивлением посмотрел на подошедшего юношу. Плотно застёгнутый пиджак, тёмные аккуратные волосы и почти чёрные глаза со странным, неуловимо нездешним разрезом. Никаких украшений, даже модных серёг или металла на лице. Вокруг незнакомца тонкой вуалью трепетала аура смерти, от него веяло грустью, как от лишающихся последних листьев осенних деревьев.

Ещё больше Айден удивился, когда увидел с незнакомцем Роуэна. Тот тоже вытаращил глаза на брата. Каштановые волосы трепал ветерок, а сам Роуэн выглядел невыспавшимся.

– Наконец-то! – провозгласил Николас и вскочил с камня. Так энергично, что чуть не споткнулся о развязанный шнурок и едва не завалился на Айдена. – Это Айден.

Роуэн смотрел хмуро, а его спутник стеснительно протянул руку:

– Кристиан Калверт.

Сосед Роуэна. Они жили вместе ещё с лицея, из-за Кристиана всегда возникали проблемы, но совсем не такие, как с Николасом. Он не пытался нарушать общественный порядок или правила, он даже уважал авторитеты. Но его семья считалась не той, с кем стоило связываться.

Бабка Кристиана была невестой Элмора Калверта во времена, когда Мархарийская империя отвоёвывала Новые территории. О нём говорили как о подающем надежды генерале из древнего и знатного рода. Он выиграл знаменитую Кангисарскую битву, давшую выход к морю, её теперь проходили на уроках истории. Там он и погиб.

В то время практиковали бракосочетания с мертвецами, и беременная бабка Кристиана сумела добиться свадьбы с уже погибшим Элмором Калвертом. Её сын был единственным наследником рода и так удивительно походил на отца, что даже злые языки, утверждавшие, что забеременела дама не от него, замолчали.

Ситуация странная, но не слишком дикая в то время. Тень на семью Калвертов бросил выросший сын, отец Кристиана. Он тоже отправился на войну с Танским княжеством и стал одним из тех, кто принёс победу и присоединил Новые территории к империи.

Вот только жену он тоже привёз оттуда. Красивую девушку с кожей темнее имперской и странным разрезом глаз. Это стало настоящим скандалом! Но даже с таким положением вещей готовы были смириться.

Танская девушка выучила имперский язык, родила Кристиана и в целом никогда не давала поводов для злословия – ну помимо своего происхождения. В отличие от отца Кристиана.

В то время в столице ходили слухи о таинственных исчезновениях и убийствах. Пока это затрагивало простолюдинов, не так волновались. Но потом исчез отпрыск благородного семейства, и все переполошились. Дознаватели выяснили истину, и она поразила высшее общество: отец Кристиана практиковал запретную магию.

Считалось, что приносить жертвы можно только в храме и строго жрецами. Отец Кристиана увлёкся чарами, которые требовали проливать кровь ради получения силы, использовать внутренние органы ещё живых жертв и много других вещей, ужасавших высшее общество.

Лорда Калверта казнили. А тень над его родом стала особенно густой.

Айден слышал, как Роуэн ругался с отцом. Тот говорил, что принцу не стоит жить с отпрыском Калвертов. Роуэн возражал, что Кристиан хороший парень и не обязан отвечать за то, что его отец был монстром. Когда лорда Калверта осудили, Кристиан даже ходить не научился, так что уж точно не имел отношения к его делам.

Отец ругался, но тем не менее не стал влиять, чтобы Роуэна отселили от Кристиана. Как бы он ни был против, но желание Роуэна всё-таки уважал. Хотя Айден не сомневался, что в стенах Академии за Кристианом присматривали, и стоило найтись поводу, его бы тут же убрали от принца. Но повода не находилось. Кристиан вёл себя тихо, хорошо учился и никогда не разговаривал о своём отце – по крайней мере, так говорил Роуэн.

Смотря на спокойного и чуть стеснительного Кристиана, Айден мог поверить, что тот хороший человек. Но аура смерти удивляла. Не такая сшибающая с ног, как у Милтона, у которого умерла вся семья. Но потеря Кристиана тоже была значительной – именно для него самого. Так что вряд ли дело в отце, которого он и не помнил. Но мать ещё жива, других детей у неё не было.

Роуэн сдержанно поздоровался, но в разговор вступать не торопился. Потом всё-таки придвинулся к Айдену и спросил:

– Видел уже письмо от отца?

– Да. Хочешь поехать?

Роуэн пожал плечами:

– Пока не знаю. Мы же только начали учиться.

Вскоре к ним присоединились ещё двое, и Айден даже не удивился, увидев Лидию и Лорену. Обе пришли в тёплых пальто, Лорена оставалась бледной и поразилась, увидев Айдена. А вот раскрасневшаяся Лидия обрадовалась:

– О, так это из-за тебя Николас в кои-то веки не опоздал?

– Это я его привёл, – с достоинством сказал Николас. – И даже разбудил.

– Тогда где Николас и что ты с ним сделал?

С удивлением Айден видел, что здесь, вне стен Академии, Лидия вела себя гораздо свободнее и явно хорошо знала Николаса, пусть раньше так не казалось. Или Айден не обращал внимания. Кристиан и Роуэн стояли чуть в стороне, Лорена уселась на камень, смотря на лес. Достала из-под пальто блокнот и начала зарисовывать деревья.

– Так что, в нашей маленькой компании пополнение? – с любопытством спросила Лидия.

Николас отвечать не торопился, и Айден осторожно сказал:

– Пока не очень понимаю, зачем я тут.

– Так Николас ничего не объяснил? В его духе.

– Я вообще-то здесь. Невежливо говорить обо мне в третьем лице.

– А вежливо тащить сюда человека с утра пораньше, ничего не сказав? – Повернувшись к Айдену, Лидия продолжила: – У нас что-то вроде небольшого кружка по интересам. Обычно мы собираемся вечерами в одной из не используемых комнат дальнего крыла, чтобы обсудить стихи, литературу, иногда другое искусство. Но порой утром приходим сюда.

– Зачем?

– Для настоящей поэзии. Смотри.

Лидия указала на лес, остальные затихли. Айден не понимал, на что смотреть, но послушно уставился на деревья. Ноги мёрзли, руки тоже зябли, потому что перчатки Айден не захватил. Но туман между деревьев и вправду завораживал.

А потом в белесой дымке возникли фигуры. Неясные, нечёткие, но в них можно было узнать людей. Они обрисовывались, выступали из тумана, потом снова в него проникали, и всё это в полной тишине.

Картины казались сном, видениями, когда начинаешь дремать и уже видишь что-то иное, но по-прежнему осознаёшь себя. Зыбкие образы в дрожащей пелене.

Со стороны Академии послышался удар колокола, возвещавший о том, что до начала занятий остаётся полчаса. На улице стало светлее, и туман между деревьев растворился, осел на землю. Он ещё немного стелился, но уже без фигур.

– Что это было? – тихо спросил Айден.