Глава 1

Поправив край широкополой соломенной шляпы, Грейс Фолкнер откинулась в своем удобном кресле, взглянула сквозь стекла солнцезащитных очков на плескавшийся поблизости лазурный океан и вздохнула. Со стороны казалось, что она просто отдыхает и расслабляется, но на деле в ее душе царили волнение и беспокойство.

И не зря – Грейс ожидала встречи с одним из наиболее уважаемых и богатых здешних дельцов, собираясь предложить ему стать попечителем одного из детских домов в Африке, к которому сама она питала самые нежные чувства. И не просто стать попечителем, но и пожертвовать столь необходимую приюту крупную сумму, чтобы можно было начать строительство нового здания – потому что старое уже давно держалось, кажется, одними молитвами.

Ее вдохновили на это случайно услышанные слова владельца кафе, в котором она обедала в тот день.

Он рассказывал одному американскому туристу о Марко Агиларе – о том, что знал его еще мальчишкой, что этот крупный бизнесмен воспитывался в местном детском доме, но оказался в итоге удачливее многих других.

Грейс показалось, что само Провидение посылает ей этого человека, и она не собиралась упускать этот шанс. Она понимала, что у нее будет совсем немного времени на то, чтобы заставить себя выслушать, прежде чем охрана оттащит ее прочь, и следовало хорошо подготовиться. Но когда приходится выбирать между реальной возможностью помочь детям и возвращением в Африку с пустыми руками, не сумев добыть того, в чем там так нуждаются, а между тобой и вожделенной целью стоит всего лишь охранник, выбор очевиден.

Недавно она воочию увидела ту нищету, в которой живут эти дети. Выбраться оттуда они могут только с помощью хорошего образования, а для этого нужны неравнодушные попечители. Но сначала нужно построить новое здание приюта. Уезжая, Грейс дала слово своим друзьям из благотворительного фонда, что сделает все, чтобы получить на это деньги.

Ее пробудил от грез звук приземляющегося вертолета. Должно быть, это он.

Вернувшись из Африки, Грейс выглядела столь усталой, что ее родители настояли на том, чтобы она немного отдохнула в их летней резиденции на Алгарве. В кои-то веки она не стала сопротивляться их извечному стремлению контролировать ее жизнь – и слава богу, потому что уже на второй день она услышала разговоры о том, что Марко Агилар должен приехать в один из здешних фешенебельных отелей на деловую встречу. Этот отель находился прямо через дорогу от дома, где она остановилась, и, если верить слухам, все должно было произойти именно сегодня.

С колотящимся сердцем она поднялась с кресла в раскаленном от солнца дворике и ненадолго окунулась в освежающую прохладу дома. Заскочила в кухню прихватить бутылку воды, бросила соломенную шляпу на стул, надвинула пониже солнцезащитные очки, проверила ключи в кармане и торопливо выскочила из дома.

Вертолет, судя по звуку, приземлился на отдаленной площадке в тени сосновых деревьев, а перед отелем выстроился ряд одинаковых черных машин. Перед внушительным фасадом здания располагалась изумрудно-зеленая лужайка, в данный момент заполненная репортерами и фотографами, самые торопливые из которых уже успели проникнуть в холл отеля.

Через некоторое время вся толпа скрылась внутри, и только Грейс оставалась снаружи, размышляя, как ей поступить, и вдруг к зданию подъехал черный «ягуар». Крупный, коротко стриженный телохранитель выбрался из машины и встал, предупредительно придерживая дверцу для своего босса.

Фотографии Марко Агилара часто появлялись в газетах благодаря его невероятному успеху в бизнесе и некоторому ореолу загадочности, привлекавшему репортеров. Вне всякого сомнения, это был именно он.

Первым впечатлением Грейс от этого успешного дельца, сделавшего состояние в сфере спорта и отдыха, было то, что его внешность была не менее завораживающей, чем его бизнес-репутация. Безукоризненный льняной костюм прекрасно сидел на нем, и весь его облик – начиная с черных волос и заканчивая кирпичного цвета мокасинами ручной работы – говорил о том, что этот человек умеет выбирать в жизни лучшее.

Он наклонился, чтобы переброситься парой слов со своим телохранителем, и Грейс отметила, что его глаза цвета темного шоколада. Казалось, что средиземноморское солнце растопило все вокруг и только этот человек возвышался, словно айсберг.

Прищурившись, чтобы лучше его разглядеть, Грейс со страхом отметила, что его губы плотно сжаты и лицо выглядит озабоченным и, возможно, даже сердитым. Она подумала, что, если он расстроен какими-то новостями, он не захочет ее слушать и все ее надежды пойдут прахом. И хорошо, если он не сочтет ее чересчур назойливой и не вызовет полицию.

Нервно сглотнув, Грейс поправила на плече сумочку и легким шагом направилась к дверям отеля, надеясь сделать вид, что она просто там живет, – в этом она видела единственную возможность проникнуть внутрь. Она чувствовала, как бешено бьется сердце и шумит в ушах, не давая сосредоточиться. Грейс попыталась замедлить шаг и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Нужно это сделать. Какой бы сногсшибательной ни была репутация бизнесмена, сейчас это не должно ее смущать. Будь что будет, пути назад нет.

– Мистер Агилар? – Грейс назвала его имя, когда была уже в пяти шагах от него. Тело хранитель немедленно решительно преградил ей путь, не пуская ближе. – Мистер Агилар, не могли бы вы уделить мне минуту? Честное слово, я не задержу вас надолго.

– Мистер Агилар не дает интервью, кроме как по предварительной договоренности.

Телохранитель потянулся, чтобы задержать ее. Когда его руки коснулись ее голых плеч, Грейс охватила ярость.

– Отпустите меня! Как вы смеете так со мной обращаться? К вашему сведению, я не репортер.

– В таком случае чего вы хотите от мистера Агилара?

– Я что, похожа на террористку? – Грейс нервничала и не могла ничего с этим поделать. Она уже почти достигла цели, но охранник не давал ей возможности обратиться к тому, кто ей нужен, и Грейс чувствовала полную беспомощность.

– Отпусти ее, Хосе.

Марко Агилар произнес этот приказ спокойным звучным голосом, и сердце девушки заколотилось еще сильнее. Телохранитель сразу же разжал хватку и отступил в сторону, и Грейс наконец оказалась лицом к лицу с намеченной жертвой.

– Если вы не принадлежите к жадной стае папарацци, которые донимают меня вопросами о личной жизни, чтобы потом переврать мои ответы на потеху публике, то что же вам от меня нужно, мисс…

Он говорил с еле заметным португальским акцентом, однако в остальном его английский был близок к идеальному. На секунду она замерла, завороженная изучающим взглядом его внимательных карих глаз.

– Мисс Фолкнер, – выдохнула она, опомнившись, – Грейс Фолкнер. И клянусь вам, я не задам ни единого вопроса о личной жизни.

– Как любезно с вашей стороны, – с иронией ответил он.

Грейс заставила себя не обращать внимания на его тон.

– Я здесь, потому что хочу рассказать вам об одном приюте в Африке, который очень нуждается в помощи, особенно финансовой. Совершенно необходимо построить новое здание, старое просто разваливается на глазах. Я недавно вернулась оттуда, я видела это все своими глазами. Дети спят просто под навесом, и несколько из них умерли из-за того, что у них нет очищенной питьевой воды. И это в двадцать первом веке! Здесь, на Западе, мы живем намного лучше и даже не верим в то, что такое бывает. Но для них это реальность, и вы действительно можете им помочь.

– Я впечатлен вашей горячностью, мисс Фолкнер, но я уже оказываю помощь нескольким благотворительным организациям по всему миру. Вы полагаете, что это честно – вот так подкарауливать меня у дверей, за которыми меня ждет важная деловая встреча?

Грейс моргнула. Согласно слухам, он приехал сюда, чтобы обсудить покупку контрольного пакета акций этого курорта. Этим он и занимался – покупал не слишком прибыльные отели и превращал их в фешенебельные и известные на весь мир. Но интересно, сколько ему нужно денег и власти, прежде чем он решит, что ему достаточно?

Грейс охватил гнев. Она откинула со лба длинные светлые волосы и скрестила свой взгляд со взглядом миллиардера.

– Честно? А вы полагаете, честно позволять этим детям умирать из-за отсутствия банальной санитарии, даже не говоря о любви и поддержке? Хотите сказать, что на вашей важной встрече обсуждаются более насущные вопросы?

Через секунду он оказался вплотную к ней. Легкое подергивание жилки на щеке говорило о том, что она задела больное место.

Грейс стало плохо от палящего солнца и от страха перед этим разгневанным мужчиной. Сейчас она не понимала, как ей хватило смелости – или, скорее, глупости – решить, что именно так она сможет перетянуть столь важного и влиятельного человека на свою сторону.

– Маленький совет, мисс Фолкнер: не планируйте карьеру в сфере, которая требует дипломатичности. Вряд ли вы выдержите даже первый уровень собеседований. И вам очень повезло, что я не приказал своему телохранителю вывести вас прочь. Вы ведь здесь не живете, не так ли? – Его пытливые глаза скользнули по ее фигуре. – В этом случае вы в серьезной опасности. Теперь, с вашего позволения, я пойду. Возможно, мои компаньоны не столь нуждаются во мне, как ваши сироты, но они разорвут меня на части, если я в ближайшее время не появлюсь.

– Послушайте, я не хотела вас оскорбить, мистер Агилар. Прошу прощения, если чем-то задела вас. – Грейс закусила губу в попытках держать себя в руках, но это не помогло. – Однако это не повод меня унижать и высмеивать. В конце концов, я здесь не для того, чтобы впечатлить вас, а для того, чтобы помочь детям, о которых рассказывала. Если бы вы побывали на моем месте, вы бы прониклись к ним столь же сильным сочувствием. Я правда надеялась, что вы согласитесь нам помочь… особенно когда услышала, что вы сами выросли в приюте.

Бизнесмен словно прирос к месту и побледнел, несмотря на свой средиземноморский загар.

– Откуда вы знаете? – еле слышно спросил он.

Грейс не хотелось подставлять под удар владельца кафе, поэтому она ответила:

– Не важно. Это правда? Мистер Агилар, вы сирота?

Он медленно вздохнул, а потом покачал головой:

– Хоть вы и сказали, что не репортер, но в их рядах вам вполне нашлось бы местечко. Судя по вашей настойчивости, вам действительно очень нужно то, о чем вы просите.

Грейс с жаром закивала:

– Это правда. Но мне самой ничего не нужно, это нужно детям. Для себя я не прошу ни цента.

Парадоксально, но именно тогда, когда Грейс вконец отчаялась получить какую-либо помощь, бизнесмен, казалось, передумал.

– Сейчас однозначно неподходящее время для обсуждения этого вопроса. Однако я готов встретиться с вами позже. – Агилар достал из внутреннего кармана ручку и черную с золотом визитную карточку и нацарапал что-то на ней. – Позвоните мне завтра в середине дня, и мы договоримся. Но предупреждаю вас: если вы обмолвитесь о моем прошлом хоть одной живой душе, можете забыть о нашей встрече. Кстати, как называется ваш благотворительный фонд?

Грейс назвала фонд, и он кивнул:

– Ну что ж. Жду вашего звонка завтра после двенадцати.

Марко Агилар повернулся и зашагал прочь. Телохранитель спешил за ним, промокая лоб платком и явно не успевая за широким шагом своего работодателя. Сжимая в руке визитную карточку, как ключ ко всем загадкам Вселенной, Грейс провожала эту пару глазами, пока они не скрылись за стеклянными дверями лифта.

После немилосердной жары снаружи наслаждаясь прохладой, исходящей от включенного на полную мощность кондиционера, Марко Агилар бездумно вертел в пальцах золотую ручку. Сосредоточиться на том, что говорит один из членов совета директоров, сидевший на противоположном краю стола, было непросто. Речь Джозефа Симонсона была столь же подробна и основательна, как и всегда, однако Марко в этот раз не находил в себе сил следовать за ее поворотами. Перед его внутренним взором стояли сверкающие голубые глаза и черты лица, напомнившие ему древнегреческую богиню красоты Афродиту.

Грейс Фолкнер.

Но его волновала не только ее красота. Ему не давало покоя, откуда она узнала, что он вырос в приюте, – этот факт был не из тех, которые он охотно разглашал. Необходимо донести до нее мысль, что эти сведения не следует сообщать прессе, – несмотря на то что всегда оставались местные, которым было известно, что это правда. Возможно, он переоценивает их лояльность, но он надеялся, что они не будут рассказывать об этом посторонним.

Недавно ему и без того пришлось пережить жаркие времена, и меньше всего сейчас он нуждался еще в очередной новости, которая взорвет таблоиды. Более того, разговоры об этом заденут его гораздо сильнее, чем любые другие.

Мысли его снова переключились на Грейс Фолкнер. Хоть она и заявила, что у нее не было цели произвести на него впечатление, тем не менее она это сделала. Марко уже дал распоряжение своей секретарше Мартине собрать информацию о мисс Фолкнер и о благотворительном фонде, который она ему назвала.

К сожалению, однажды женщина нечестным способом проникла в его жизнь, чтобы после продать газетчикам парочку интимных секретов…

Марко обнаружил, что мечтает, чтобы Грейс оказалась именно той, за кого себя выдает. Когда он смотрел в ее глаза, напоминавшие залитое солнцем озеро, она не моргнула и не отвела взгляда – словно бы ей нечего скрывать. Интересно, что бы она подумала, если бы узнала, насколько это возбуждающе? За долгие годы Марко встречался с разными женщинами, многие из них были очень красивы внешне, но, увы, их внутренняя сущность далеко не всегда соответствовала фасаду.

Взять, к примеру, Жасмин, его бывшую девушку. Она попыталась подать на него в суд за несоблюдение якобы данного им обещания поддержать ее материально, когда известный дом моды, на который она работала, отказался продлевать с ней контракт. На самом деле он не давал ей такого обещания. Более того, разорвал отношения с ней еще до того, как узнал о решении ее работодателей.

Жасмин попортила ему немало крови, но суд отказался удовлетворить ее иск в связи с полнейшим отсутствием доказательств. Немногим позже она дала скандальное интервью одному из таблоидов – тому, который предложил большую сумму, – в котором наврала с три короба, выставив его озабоченным шовинистом.

Все это случилось немногим больше шести месяцев назад, и с тех пор Марко Агилар стал еще более циничен в вопросах отношений с женщинами. Но даже несмотря на это, он был не против ближе познакомиться с Грейс Фолкнер. Похоже, она действительно обеспокоена судьбой детей, эта девушка с лицом Афродиты и смелостью амазонки – кто еще решился бы спокойно подойти к нему ни с того ни с сего, как к любому прохожему на улице…

– Марко? – Джозеф выглядел раздраженным, поскольку глава компании не ответил на заданный вопрос, и Марко овладело смутное ощущение, что он уже повторял его дважды. Остальные члены совета директоров отводили глаза – им явно было непривычно видеть своего босса в таком странном состоянии.

Скрестив руки на груди, Марко Агилар позволил себе слегка виноватую улыбку:

– Джозеф, извините меня. Не могли бы вы повторить еще раз? Кажется, ночной перелет из Австралии слегка меня подкосил, голова как в тумане.

Услышав это объяснение, британец расслабился:

– Конечно. Мы постараемся закончить быстрее, чтобы у вас была возможность отдохнуть.

– Кстати, – вклинился еще один, – как вы себя чувствуете на родине? Вы ведь не были дома уже несколько лет?

– Да, так и есть. – К Марко уже вернулось обычное самообладание, поэтому первую часть вопроса он сознательно проигнорировал.

Дом, родина… Несмотря на все свое состояние, он по-прежнему не понимал, что значат эти слова. Для человека, который вырос в приюте, дом всегда остается несбыточной мечтой, исполнение которой попросту невозможно занести в ежедневник, как бы сильно ему этого ни хотелось.

Ни один из богатых особняков в разных концах света Марко Агилар не мог назвать своим домом.

В последнее время он особенно много работал, и потому в его первоначальные планы входило задержаться в Алгарве на несколько дней и немного отдохнуть. Однако теперь, когда ему столь беззастенчиво напомнили о его голодной и одинокой юности, которая проходила в этих местах, эта идея разом потеряла свою привлекательность.

Кроме того, ему не хотелось проводить время в одиночку. У него было множество знакомых, но не было настоящих друзей, с которыми он мог бы не бояться быть самим собой. Даже в детстве ему было нелегко заводить друзей… Один из воспитателей в приюте однажды назвал его сложным ребенком. И по детской логике Марко воспринял это как утверждение, что его сложно любить…

Он снова принялся вертеть ручку, с недовольством ощущая в груди растущее чувство тревоги и беспокойства. Он почувствовал себя загнанным в ловушку. В отличие от большинства людей, Марко Агилар не испытывал ностальгии, вспоминая собственное детство.

Грейс Фолкнер страшно волновалась. Было две минуты первого, и она никак не могла заставить себя взять в руки телефон. Вчера ей как-то удалось собрать волю в кулак, но сегодня, после практически бессонной ночи, полной воспоминаний о пренебрежительном тоне Марко Агилара, она не чувствовала себя столь уверенно.

– Ради бога, Грейс! – Девушка схватила телефонную трубку и быстро набрала номер, который она выучила на случай, если потеряет драгоценную карточку.

Вернувшись вчера домой, Грейс была поражена тем, что Агилар, по всей видимости, дал ей свой личный номер. Он не совпадал ни с одним из указанных на карточке.

Грейс на секунду закрыла глаза и вспомнила сияющие надеждой лица детей. Она сразу же почувствовала прилив сил и желания сделать все для того, чтобы помочь им добиться чего-то в жизни. Она сказала себе: Марко Агилар – всего лишь человек из плоти и крови, такой же, как она сама. Не имеет значения, что его костюм стоит целое состояние и что в десятке самых богатых людей планеты значится его имя. Все это не говорит о его превосходстве. И сейчас они – просто два человека, которые обсуждают, как можно помочь тем, кому в этой жизни повезло меньше.

Гудки в трубке внезапно прервались, что означало, что на том конце ответили на звонок.

– Алло? Мистер Агилар?

– Грейс, это вы?

Звук ее имени, произнесенного низким голосом с португальским акцентом, был неожиданно приятным. Грейс нервно сглотнула:

– Да, это я, мистер Агилар.

– Марко, просто Марко. Как вы поживаете? Нравится ли вам погода?

– Э-э-э… я в порядке, погода, кажется, тоже. – Грейс не ожидала, что их беседа примет такой оборот, и чувствовала себя неловко. – Как прошла ваша встреча?

– Я не думал, что наш обмен любезностями зайдет настолько далеко, – сухо ответил Агилар.

Грейс густо покраснела, радуясь, что он не имеет возможности это наблюдать.