Элио. Как же давно я не слышала этого имени. Так звали моего брата по паспорту. Родители не отличались особой оригинальностью, когда давали нам имена. В частности, учитывая тот факт, что мое полное имя – Эллиот. А такое обычно дают мальчикам, но мама с папой закрыли глаза на эту несостыковку.

«Эллиот» и «Элио» не особо уживались в одном доме. Поэтому за мной закрепилось коротенькое «Элли». А брат попросил называть его исключительно Аксель. Именно так звали его любимого персонажа из какого-то супергеройского мультфильма. Признаюсь, Аксель ему шло гораздо больше.

Я рыскала по коридору в поисках кабинета. Ученики продолжали шептаться за спиной. Одноклассники обо мне и прежде сплетничали, и для меня это давно не новость. В каждой школе меня недолюбливали по разным причинам. Для кого-то я была слишком молчаливой, другие считали меня слишком странной, чтобы влиться в их общество. Некоторые смеялись над моим именем, пока другие подшучивали над моими занятиями боевыми искусствами с отцом. Они не знают, как ко мне подступиться, но я и не настаиваю. Тишина лучше фарфоровой дружбы. Для дружбы требуются чувства, а для чувств нужна постоянная отдача энергии. Энергии, которую я сохраняю, держу в себе и дарю только своей семье.

Я отыскала нужный кабинет за секунду до школьного звонка, одноклассники ввалились следом, но болтовня тут же смолкла. Все бросали на меня взгляды, я старалась не обращать на них внимания. Никто не обмолвился и словом, но я знала, какие вопросы повисли в воздухе.

Как твой отец умер? Почему ты сегодня в школе? Почему не плачешь? Почему тебе плевать?

Я не ожидала от одноклассников большего. Люди реагируют на смерть любопытством. Или же испытывают дискомфорт.

Поэтому я прошла к самой последней парте, ближе к окну, кинула рюкзак под ноги и плюхнулась на стул. Учительница прошествовала к доске, глянув на меня из-под очков. Мелом написала дату, затем открыла учебник и принялась зачитывать материал. Я даже не уловила, какую страницу нужно открыть, поэтому вставила наушники, скрыла провода за волосами и включила случайно попавшуюся рок-группу. Подперев кулаком подбородок, я уставилась в пресно-серый пейзаж за окном. Пальцы почти неосознанно водили по рисунку одуванчика на обложке учебника биологии.

Прошло несколько уроков, когда прозвенел очередной звонок и одноклассники отправились в столовую, а я так и осталась сидеть за партой. И тогда ко мне кто-то подошел. Я оторвала взгляд от окна и вытащила один наушник.

Лия.

– Привет, – робко сказала она и прикоснулась к моему плечу, – как ты?

Лия словно цветок – нежная, цветущая и настоящая. Единственная в школе не тратит времени на сплетни. Она терпелива и не придирается к моей скованности. И еще Лия получила бонусные баллы за то, что никогда не просила познакомиться с моим папой. Потому что… ох… фу… Почти каждая старшеклассница сохла по моему отцу и его необычному акценту. Он в совершенстве знал русский и английский, понимал японский. При этом почему-то на всех языках говорил с акцентом.

– Сойдет. – Я принялась наматывать провод на палец.

– Это нормально. – Щеки Лии порозовели.

И я приподняла бровь.

– Это нормально, – повторила она. – Любая реакция на… такое – это нормально. Каждый скорбит по-своему. Не слушай их.

Ее голос звучал тихо и обрывисто, а в больших глазах заблестели слезы. Я кивнула, но слова благодарности оставила при себе. Лия улыбнулась и зашагала к выходу из класса.

– Подожди, – окликнула я, и она обернулась. – Сегодня как обычно?

Остаток учебного дня я провела в наушниках, раздумывая, что делать дальше. Надо сдать квартиру, избавиться от вещей отца и двинуться в другую страну. Мы переехали после смерти брата. Переехали после случая с моим… одноклассником. Стоит переехать и сейчас, верно?

Небо потемнело, превратившись в плотную завесу, когда мы с Лией покинули школу и направились к продуктовому магазину, что находится в соседнем районе. Над головой собрались тучи, готовые вот-вот разразиться молнией и громом и окатить город ливнем. Несмотря на ветер, в воздухе ощущалась вязкость. Духота. От нее кружилась голова, однако я была вовсе не против такой погоды. В серости легче скрыться от любопытных глаз.

Лия свернула направо, я за ней, и, когда мы оказались на пустом тротуаре, она решила заговорить.

– Вы были близки, правда? – тихо поинтересовалась Лия. – Ты и твой папа.

Я бросила на нее взгляд, и к ее щекам прилила краска.

– Прости, лезу не в свое дело.

Я молча пожала плечами.

– Моим родителям интересны лишь успехи в фигурном катании, они почти не спрашивают про школу, а на выходных занимаются своими делами, – Лия пожевала губу, – поэтому мне всегда казалось, что твои…

– В каждой семье свои тараканы, – ответила я чуть жестче, чем стоило. – Моя тоже не идеальна.

Лия лишь кивнула, и мы продолжили идти в тишине. Сегодняшнее небо цветом напоминало глаза отца. И глаза Акселя. Наши глаза.

В детстве меня называли дочкой тренера. До шести лет я лишь наблюдала за тренировками брата и других мальчишек в группе. Но после… отец купил мне форму и начал тренировать наравне с мальчиками. Это был единственный раз, когда родители поссорились. Узнав про тренировки, мама взглянула на отца как на предателя. Но в тот вечер папа только покачал головой и сказал, что не может оставить меня без защиты.

– Мой отец… был странным, – призналась я.

Лия мягко посмеялась.

– Зато какой у тебя сногсшибательный правый хук, Элли. – Ее улыбка исчезла. – Как это произошло?

Я знала, что в какой-то момент она задаст этот вопрос. Однако винить ее не могла. Уж лучше спросить напрямую, чем сплетничать за спиной.

– Его сбила машина.

Лия резко выдохнула.

– Мне очень жаль, Элли, я…

– Он идиот, – оборвав ее, я почти улыбнулась. – Идиот. Отец постоянно говорил, что нужно оставаться начеку. Даже научил меня чувствовать чужие взгляды, когда я сплю. Какой отец учит этому свою дочь? – Слова полились, и я не смогла остановиться. – Он научил меня уклоняться от ударов ножом, научил такому пинку ногой, что им можно голову снести. Научил бегать так, что, клянусь, если от этого будет зависеть моя судьба, я побегу быстрее олимпийского чемпиона. – Лия смотрела на меня, поджав губы. – Он научил меня бороться за свою жизнь. – Сделав глубокий вдох, я замолчала. – И после всего этого он отвлекся на телефонный звонок, перебегая дорогу в неположенном месте.

Лия не нашла слов, чтобы ответить. А я и не ждала. Впервые после смерти отца я сказала больше двух предложений. Надо же, какой прогресс.

Продуктовый магазин, в который мы пришли, не пользовался особой популярностью, ведь закрывался ровно в четыре часа дня, когда люди еще торчали на работе. Но мне нравится отсутствие толпы. В магазине включено радио, за единственной кассой стоит щупленький парень. Он тут работает уже несколько лет и в свою смену всегда пропускает школу.

– Лия, Элли, – кивнул парнишка, оторвав взгляд от телефона. – Как обычно? Кокосовое или адекватное?

– Кокосовое молоко тоже адекватное, – Лия одарила его особой улыбкой и покачала головой, – но на этот раз мы за продуктами.

– Как знаете. – Парень пожал плечами и вернулся к онлайн-игре.

Пару раз в неделю мы с Лией приходим сюда за редким напитком, которого в нашем районе нигде не найти. Молочный чай с карамельными шариками тапиока. Райское наслаждение.

– Можешь подождать у кассы, – шепнула я однокласснице.

Лия покраснела, но сопротивляться не стала. Еще бы. Схватив корзинку у входа, я свернула и ушла в конец магазина. В молочном отделе нашла миндальное молоко. Миндальное, может, и адекватное, но тот кошмарный вкус кокосового? Нет. Это точно неадекватно. Как только мои глаза отыскали йогурт, я положила в корзину упаковку с персиковым вкусом. Мама любит его больше всего. Дальше я набирала все, что попадалось под руку, особо не задумываясь над ингредиентами для ужина. Уж что-нибудь да приготовлю.

Магазин небольшой, поэтому тут легко ориентироваться. Я шла между стеллажами уверенно и быстро, сметая продукты с полок прямо в корзину. Уже подумывала вернуться за второй, но, повернув к мясному отделу, тут же в кого-то врезалась.

Я потеряла равновесие. Корзинка выпала из рук, и продукты разлетелись по кафелю.

– Обожаю свою жизнь, – буркнула я, присела на корточки и начала собирать все обратно.

– My apologies^[5].

Я вскинула голову.

Напротив стоял парень, одетый в черное. Козырек кепки почти скрывал молодое лицо. Парень опустился на колени и принялся помогать. Двигался он быстро, но скованно.

Я замерла, но не успела и глазом моргнуть, как иностранец поднялся на ноги и протянул мне корзину, успев разложить все по категориям: мучное со сладостями, замороженная курица отдельно от упаковки йогурта и миндального молока.

Моргнув, я вновь подняла голову. И мое сердце замерло. Все мое внимание поглотили глаза незнакомца. Светло-зеленые, напоминающие цвета глубокой осени и уральский изумруд. Насыщенные, неподдельные, заставившие мое тело откликнуться. Его взгляд вызвал во мне какое-то странное чувство, и захотелось что-то сказать, но все слова улетучились.

В голове всплыли знакомые образы.

И в его глазах я заметила то же самое узнавание.

Я выпрямилась вслед за ним. Взяла протянутую корзинку, не прикасаясь к его длинным пальцам. Но незнакомец уже отходил, опустив подбородок, окончательно скрывая лицо.

– Спасибо, – растерянно пробормотала я на английском.

Он резко склонил голову, услышав мой голос, и сделал еще один шаг назад.

– My apologies, – повторил он, натянул кепку ниже, развернулся и исчез среди рядов мясного отдела.

Я закрыла рот.

Прошла мимо нескольких продуктовых стеллажей, раздумывая о том иностранце, наверняка давно покинувшем магазин. И, когда остановилась около полки со специями, размышляя, нужна ли домой куркума, вновь заметила его. Парень стоял у противоположного конца стеллажа. И делал вид, что выбирает макароны. «Точно притворяется», – подсказывала мне интуиция. Интуиция, которая компенсирует топографический кретинизм.

Кепка скрывала его лицо, но я знала, куда он смотрит. С его стороны открывался вид на кассу, возле которой стояла Лия. За кем из них он наблюдает? За Лией или кассиром? Хочет ограбить магазин? Или он тайный поклонник моей одноклассницы? В любом случае пора делать отсюда ноги.

Я убедилась, что незнакомец не обращает на меня внимания, и проскочила мимо. Уже на кассе вывалила продукты, как можно быстрее расплатилась и потянула Лию наружу.

– Что-то не так? – прошептала она, как только мы вышли из магазина и остановились в нескольких метрах от входа.

В обеих руках она держала бумажные пакеты, ведь позволить мне нести продукты в одиночку ей не разрешала совесть.

– Ты посчитаешь меня параноиком, но…

Вдруг двери магазина открылись и вышел тот самый парень в черном. В руках он держал прозрачный стакан с бумажной трубочкой. Попивая мой любимый чайный напиток, он ушел к парковке и растворился среди машин.

Я ощутила во рту привкус этого чая.

Да, я параноик.

– Ой.

Лия опустила пакеты на землю и проверила вибрирующий телефон.

– Это мама, – пояснила она, прочитав сообщения. – Попросила купить домой красный перец и сметану, подождешь тут?

Я кивнула, и Лия побежала обратно.

В небе сверкнула молния. Вслед за ней прогремел гром. Вот-вот начнется самый настоящий ливень. Когда умер Аксель, погода была такой же.

Что-то не так.

Моя интуиция стучалась в двери разума, пытаясь о чем-то предупредить. Но о чем? Прохожие разбежались из-за непогоды, в магазине находились только Лия и кассир. Мои пальцы теребили ручки пакета, нога стучала по брусчатке.

Я что-то упускаю.

Вдруг на парковку въехала машина. Красная, старая и побитая, словно только вчера участвовала в гонках с перестрелками из автоматов. Номер у машины отсутствовал.

Она остановилась у входа в магазин. Двери со скрипом открылись, наружу вышли двое мужчин в выцветших толстовках и с натянутыми на голову капюшонами. Руки в карманах держали что-то массивное. Они вошли в магазин, но машина осталась заведенной, а двери – открытыми.

Что за черт?

До окончания работы продуктового осталась ровно минута. Кассир не должен впускать их. Именно так парнишка и поступал перед самым закрытием.

Я даю Лии ровно минуту, чтобы выйти оттуда. Даю кассиру минуту, чтобы выгнать их и закрыться. Я даю себе минуту, прежде чем начну действовать.

Когда время на экране телефона показало четыре часа дня, а Лия так и не появилась, я набрала номер полиции и нажала на вызов.

И тут из магазина раздался крик.

И я выронила телефон из рук.

Лия.

– Черт. – Я бросила пакеты и рванула в продуктовый.

Было глупо с моей стороны не дождаться ответа полиции.

Стеклянные двери закрылись за спиной в тот момент, когда я глазами отыскала одноклассницу. Лия стояла возле кассы, подняв руки вверх. Под ее ногами лежала пачка разбитых яиц, а за кассой все так же стоял парнишка. Оба они находились под прицелом пистолета.

– Что за… – Слова комом застряли в горле.

Двое мужчин, лица которых были скрыты под черными масками, тут же обернулись. Они сначала посмотрели на меня, затем переглянулись между собой.

Во рту пересохло. Мой взгляд застыл на грабителях. Оба огромные, словно всю жизнь провели в подпольном бойцовском клубе. Эти ребята не простые воришки. Пистолеты они держали умело. Их обучали. И не один год.

При следующем вдохе меня пробрала дрожь. Двое вооруженных мужчин. Два школьника под прицелом. Двери за мной закрылись, а телефон брошен на улице.

Я сглотнула и перевела взгляд на Лию, ее плечи дрожали, ноги подкашивались. Вот-вот – и она потеряет сознание.

Но она смотрела на меня.

– Элли, помоги, – всхлипнув, беспомощно прошептала Лия одними губами.

– Заткнись! – рявкнул один из преступников и приблизился к ней. – Заткнись, или я прострелю тебе глотку!

Лия запищала. Кассир почти зарыдал.

Я хотела было двинуться к ней, но не смогла. Нога поднялась и опустилась обратно на кафель. Сердцебиение оглушило меня, страх сковал тело так, что невозможно пошевелиться. Наши с Лией взгляды вновь встретились. Она знала, что я сильная. Что я смелая и хладнокровная. Но это не так. Как я буду бороться одна с двумя вооруженными мужчинами?

– Девчонка, – один из грабителей обратился ко мне, – только попробуй убежать или позвать на помощь, и я пристрелю их. – Он ближе приставил дуло пистолета к Лие. – Поняла меня?

Сомнений нет. Этот выстрелит в Лию. Другой убьет кассира. Только стоит мне попробовать убежать и позвать на помощь, как жизни двух подростков тут же оборвутся.

– Поняла или нет?! – грабитель сорвался на крик.

Лия вновь пискнула и зажмурилась. С каждым словом дуло пистолета приближалось к ее лицу. Я открыла рот, но язык словно прирос к нёбу.

Я бывала в разных ситуациях. Одноклассники нападали с кулаками, пьяницы приставали на улицах. Но мне не доводилось видеть, как на кого-то наводят оружие.

– Что вам нужно? – сквозь слезы взревел парнишка, поддавшись страху и упав на колени. – Деньги? Возьмите что хотите, возьмите из кассы! Если этого мало, я дам свой кошелек, только прошу, пожалуйста, не трогайте меня, я обещаю, что не расскажу о…

– Я же велел заткнуться!

Мужчина приставил оружие к его лбу. Кассир зарыдал, слезы рекой полились по его щекам. Но тут Лия двинулась в его сторону.

Что она собирается?..

– Не стреляйте в него! – закричала она, протягивая парнишке руку.

Звук оглушительного выстрела смешался с криком. Захотелось закрыть уши, прижаться к полу. Но я смотрела, как кровь хлынула из бедра Лии, как ее ноги подогнулись и она полетела вниз, ударяясь головой о прилавок и теряя сознание.

– Гребаная идиотка, – выдохнул грабитель.

– Ты промахнулся, – подсказал ему второй, все так же держа пистолет у головы парнишки. Затем, бросив на меня быстрый взгляд, добавил: – Покончи с ней.

Грабитель цокнул языком и вновь направил оружие на Лию. Прицелился ей в голову.

Его палец сжал спусковой крючок.

– Лия, нет!

Время замерло. А в голове пронеслись воспоминания.

Я попадала в похожую ситуацию однажды. В тот вечер отец оставил меня в самом небезопасном районе пригорода и уехал. Там ко мне пристал пьяный мужчина. Он знал, что я была одна. Знал, что я беспомощна. Видел, что мне было всего семь. И все равно пытался меня догнать и… сделать что-то кошмарное. Мое тело тогда оцепенело. Я стояла и смотрела, как мужчина приближался. Как протянул руку, чтобы коснуться. Я не помню своих слез. Помню лишь появление отца. Помню, как тот мужчина оказался на земле, так и не притронувшись ко мне.

Мой отец тогда улыбнулся мне. Погладил по щеке, приподнял подбородок и заставил посмотреть в его темно-серые глаза.

– Научись принимать свой страх, Эллиот. Прими его. Этот страх – часть тебя. Но никогда не позволяй ему взять над собой верх. – Он накрыл ладонью мою руку и сжал ее в кулак. – И борись. Борись за себя. Борись за других. – Поднес кулак к моему сердцу. – Никогда не ставь страх выше, чем желание продолжать борьбу.

Именно эти слова пронеслись в моей голове сейчас. Я побежала. Я ринулась вперед, пробежала мимо грабителей, прыгнула перед дулом пистолета, закрывая Лию собой.

Прогремело три выстрела.

Вспышки боли пронзили спину.

Ноги подкосились, и я полетела вниз.

Думала, столкнусь с холодным кафелем. Ожидала получить еще один выстрел в голову, потому что все еще могла дышать. Но вместо этого я услышала чьи-то вскрики. То ли визг кассира, то ли истошный вопль грабителей. Понять, что именно произошло, я не смогла.

Однако чьи-то сильные руки поймали меня.

А когда меня повернули лицом вверх, то я увидела перед собой те самые светло-зеленые глаза. Смутно знакомые даже на грани смерти.

– Мне жаль, – прошептал по-английски низкий голос. – Мне очень жаль, Элли. Этого не должно было произойти.

Мне хотелось спросить почему.

Но вопрос задержался на самом кончике языка. Я слышала, как замедляется стук моего сердца. Чувствовала, как вздымается грудь с тяжелым хрипом. Глаза мои остались открытыми, прикованными к незнакомцу. Однако сознание покинуло меня. А сердце перестало биться.

Я действительно умерла.

Умерла без боя.

Умерла глупой смертью.

Так же, как и отец.

Так же, как и брат.