Глава 4. Мирая

В том, что случилось, была только моя вина, так что стенать «Ах, за что мне это всё», наверное, не стоило. Когда ты в одиночку присматриваешь за двенадцатилетней сестрой, нельзя ни на минуту забывать, что за ней нужно действительно присматривать. То, что тебе приходится работать с утра до вечера, лишь бы прокормить вас обеих, не оправдание.

Я должна была забеспокоиться, когда Риаса стала слишком часто заговаривать о том, что скоро мы разбогатеем, что она купит мне самые красивые платья, а еще о том, что мы обязательно переедем в район за мостом. Туда, где за ажурными белыми заборчиками стоят аккуратные домики зажиточных горожан.

Я списывала это на детские мечты и рассеянно кивала: «Да-да, конечно!». Когда ты думаешь о том, как распределить те гроши, что остаются после встречи с домовладельцем, так, чтобы не замерзать, не голодать, да еще и прикупить какую-то одежду, тебе не до задушевных разговоров.

О том, что это были не мечты, а совершенно дурацкий план, я узнала слишком поздно. Оказалось, глупая девчонка целых два месяца собирала жалкие монетки, которые я давала ей на сладости, чтобы жизнь не казалась совсем уж пресной и безрадостной. Собирала, чтобы оплатить ускоренные курсы воровства.

Курсы воровства!

Пусть руки отсохнут у того, кто это придумал! И язык тоже пусть отсохнет. И вообще, пусть боги покарают его, и у него отсохнет все сразу!

Чему она там училась, я, наверное, уже не узнаю. Вряд ли мы теперь когда-нибудь увидимся… Но результатом была нелепая, глупая, идиотская попытка срезать кошелек с серебром у темного. У темного!

И вот уже моя сестра, моя Риаса, единственный мой близкий человек в этом мире, сидит в клетке в зале суда и смотрит на окружающих сквозь решетку огромными перепуганными глазищами. Худенькие плечи, застиранное платье и ужас, нескончаемый ужас в затравленном взгляде.

Время замедляет свой бег, а судья произносит то, во что я не могу даже поверить. Двадцать лет исправительных работ на руднике Итар!

Двадцать лет.

Это насмешка, а не приговор. Слабая девочка, совсем еще ребенок. Она не выдержит там и года. И это для нее будет даже лучше…

Отчаяние – глухое и безнадежное – пронзает сердце, словно острый нож.

И вот я будто со стороны слышу свой голос:

– Я заявляю о компенсации! Я готова предложить себя, согласно древнему соглашению.

Тут же взоры всех присутствующих обращаются ко мне. По залу проходит оживленный гул. О да, заседание перестает быть скучным и становится весьма пикантным.

Но я не смотрю ни на кого, я не смотрю даже на сестру, которая подняла на меня перепуганные глаза и сейчас в ужасе мотает головой. Я смотрю на того, кто присутствует в этом зале, хотя, казалось бы, ему нечего тут делать. Высокую статную фигуру скрывает длинный плащ с капюшоном. Но разве можно скрыть темного, если он находится среди людей!

Я вижу, как алчно загорелись глаза судьи. Да-да, для него рядовой и довольно тоскливый процесс начал превращаться в выгодное дельце.

– Подтверждаете ли вы, что достигли совершеннолетия? Что не являетесь чьей-нибудь собственностью и можете распоряжаться собой?

– Да, – отвечаю я.

– Подтверждаете ли вы, – судья похотливо облизнул губы, – что вы девственны?

Теперь уже весь зал замер, глядя на меня. Я почувствовала, как пунцовеют мои щеки, и, наверное, громче, чем следовало, ответила:

– Да.

Надеюсь, больше вопросов не будет. Это совершенно невыносимо.

Ко мне вопросов действительно не было. Судья словно потерял ко мне всякий интерес, теперь он заискивающе смотрел на того, кто присутствовал в этом зале. На темного.

– Господин Лаорр, – вкрадчиво начал он, – считаете ли вы эту девушку достаточно привлекательной, чтобы взять ее в качестве компенсации?

Словно удар под дых. Вот этого я точно не ожидала. То есть он еще и может решить, что я недостаточно хороша? Ну конечно, а что я думала. У темных есть выбор. У них всегда есть выбор, в отличие от людей.

Ненависть боролась в душе со страхом. Бессонные ночи, после того как я узнала, что сестра в тюрьме, явно не пошли мне на пользу. Выходя из дому, я даже не взглянула в зеркальце. Мне было не до того. И уж точно я не стала припудриваться рисовой мукой… У меня ее даже не было. А теперь моя нелепая оплошность может стоить жизни сестре. Разве прощу я когда-нибудь себе такое?

Темный повернулся и бросил на меня быстрый взгляд. Не думаю, что он успел меня толком рассмотреть.

– Да, – недовольно буркнул он. – Я хотел бы уладить все формальности как можно быстрее, у меня мало времени.

Я облегченно вздохнула. Облегченно и обреченно. Что бы ни случилось теперь со мной, сестра спасена. Ее передадут под опеку тетки – женщины вздорной, но по-своему неплохой. Жизнь Риасы не станет лучше без меня. Но она продолжится…

Мы миновали коридор и остановились перед огромной дверью. Женщина с татуировкой на лице еще раз придирчиво меня осмотрела, поправила выбившуюся прядку и с неожиданной горечью сказала:

– Ну, помоги тебе боги…

И распахнула передо мной дверь.

Глава 5 Мирая

Я сделала шаг за дверь и остановилась, пытаясь успокоиться. Сердце колотилось с такой скоростью, что казалось, еще немного – и оно просто не выдержит, разорвется. Это было бы очень кстати… Но вряд ли следовало рассчитывать на такое везение.

Я оглядела помещение, в котором оказалась. Огромный светлый зал утопал в золотистом сиянии. Оно будто исходило ото всюду: от стен, покрытых изящной позолоченной лепниной, от пола, который был словно вылит из цельного куска золота, от массивных хрустальных люстр, свисающих с куполообразного потолка. В высоких канделябрах, опоясывающих зал по периметру, горели тысячи свечей, но их теплое мерцание лишь подчеркивало вычурность обстановки.

Впрочем, чего еще можно было ожидать от темного? Он богат, и такие излишества для него нечто обыденное.

К страху, который тяжелыми тисками сжимал сердце, добавилась злость. Темные! Пока они жиреют в своих золотых дворцах, такие как я и моя бедная маленькая сестренка вынуждены влачить жалкое существование на задворках жизни…

Стоит ли об этом думать сейчас? Вряд ли.

В центре зала располагался длинный обеденный стол. Взгляд скользнул по поверхности, уставленной многочисленными блюдами, и в следующее мгновение погрузился в омут синих бездонных глаз. Во главе стола сидел темный.

Не произнося ни слова, он продолжал сверлить меня ледяным взглядом. Даже теплое освещение зала не могло скрыть аристократической бледности его лица. Черные как смоль волосы отливали блеском, губы были вытянуты в жесткую линию. Он осматривал меня придирчиво, словно вещь в лавке. И, кажется, остался не слишком доволен осмотром.

– Подойдите ко мне, – наконец раздался бесстрастный голос, и, к своему собственному удивлению, я тут же повиновалась.

Откуда-то из глубины души поднимался глухой первобытный ужас.

– Вы голодны. Присаживайтесь…

Он жестом указал мне на тяжелый стул с высокой спинкой.

Я осторожно опустилась на стул, окинула взглядом изобильный стол и поняла, что действительно очень голодна – сегодняшние события не оставили места не только для еды, но даже для мыслей о ней. Взяла первое попавшееся блюдо и придвинула к себе. Из десятка приборов выбрала самый знакомый – вилку. И приступила к трапезе, стараясь не хватать пищу слишком уж жадно.

Если я и нарушила какие-то правила этикета, темный ни взглядом, ни словом не дал этого понять.

Слуга – немолодой мужчина с той же татуировкой на лице – налил что-то рубиново-красное в мой кубок. Я сделала вид, что пригубила напиток. Не думаю, что стану это пробовать.

Темный считает, что меня кто-то подослал… Он явно не в духе. И наверняка мне не понравится то, что он скажет.

– Я нашел вашу сестру, – неожиданно начал разговор мой нынешний владелец.

Я вздрогнула.

– Не трогайте Риасу! Она должна быть свободна! Соглашение…

Под его тяжелым взглядом я замолчала.

– Я предпочитаю честные контракты, – равнодушно сказал он. – Насколько я понял, для вас важно благополучие этой девочки. С женщиной, заботам которой ее поручили, это было бы невозможно. Мой управляющий – большой специалист по людям… Он уверял, что с такой опекуншей рано или поздно ваша сестра окажется в веселом доме.

Я вспыхнула. Веселый дом?! Да этот темный бредит! Тетка бы никогда… Я хотела возразить, но он остановил меня жестом.

– Я отправил ее в школу для девочек в Гезнии. Это заведение считается одним из лучших. Там к воспитанницам относятся без лишней строгости. Она получит образование и шанс на достойную жизнь. Почему вы не едите?

– Спасибо, я уже не голодна…

Неправда. Я по-прежнему хотела есть, но теперь у меня кусок в горло не лез. Достойная жизнь? Чушь. С чего бы ему заботиться о чужом ребенке?! Да, я ожидала от темного любой подлости. Но не такой! Теперь моя сестра в его руках…

– Подойдите! – повелел он.

Я поднялась со стула и приблизилась. Остановилась рядом, избегая смотреть в глаза. Темный высок. Даже сейчас, когда он сидел на стуле, а я стояла рядом, я лишь совсем немного возвышалась над ним.

Кажется, он тоже это заметил.

– Опуститесь! – недовольно приказал он.

Я замешкалась. Что он имеет в виду? Бухнуться на пол в этом роскошном платье? Это казалось невозможным. Я привыкла беречь вещи, даже не такие дорогие.

– Ну же! – он снова злился.

Ноги словно сами собой подкосились, и я рухнула на пол. Пышная юбка смягчила удар от падения. Теперь все было правильно. Я сидела у его ног. Занимала отведенное мне место. И смотреть должна была снизу вверх. Но не хотела, поэтому уставилась на сияющий пол.

Но, кажется, у темного были другие планы. Он поднял мою голову за подбородок и уставился мне прямо в глаза. Провел большим пальцем руки по губам, словно пробуя их на ощупь. Затем его рука скользнула по шее, опустилась к декольте и по-хозяйски нырнула в лиф.

Я вздрогнула, вновь ощутив его горячие пальцы на моей груди. Воспоминания о том, что случилось ранее, нахлынули жаркой волной, заставляя дышать чаще… Или это не воспоминания? Темные имеют особую власть над людьми. Надеюсь, это возбуждение и трепет – ненастоящие. Он заставляет меня это испытывать… Это как гипноз, как наваждение, как морок…

По телу пробегали знакомые уже жаркие волны. Губы стали слишком сухими, хотелось их облизать, дышать было тяжело.

Я подняла взгляд на темного – и трепет тут же прошел. У него было совершенно отсутствующее выражение лица. Он будто машинально ласкал мою грудь, думая о чем-то своем… Я замерла. Он перевел на меня рассеянный взгляд.

И сказал то, чего я не ожидала услышать:

– Вы солгали. Вы все еще голодны. Никогда больше не лгите мне. Закончите трапезу и ступайте в свою комнату.

Он встал и быстро вышел из зала.

Я поднялась с пола, оправила платье и уселась за стол. Теперь, без его пронзающего взгляда, аппетит вернулся, и я с удовольствием принялась за еду.

Итак. Он больше не спрашивал меня, кто меня подослал. И он почему-то был на меня очень зол. И уж точно не из-за того, что я отказалась от еды.