Цитаты из книги «Это мое тело… и я могу делать с ним что хочу. Психоаналитический взгляд на диссоциацию и инсценировки тела»

Пища призвана заполнить пустоту, помочь побороть или изменить невыносимое состояние. Таким образом, в определенном смысле пациентка становится матерью собой себе. Но эта мать не может быть хорошей, т. е. она сама плоха, поэтому после еды (если бы она была булимичкой, ее бы рвало), она дает себе повод испытывать чувство вины.

Еда для нее – защита от исчезновения, т. е. нечто положительное, но она чувствует себя плохо из-за еды и после еды. Ее гложет чувство вины, она ругает себя за вновь проявленную слабость. Она боится, что это чувство бессилия, это состояние окажется безграничным, если она ничего с этим не сделает.

В первом случае настроение и степень уверенность в себе остаются завидно положительными, а изменение образа тела, т. е. ментальной репрезентации собственного тела, не позволяет человеку понять, насколько избыточен его вес.

либо переедание и наличие избыточного веса достаточны для того, чтобы подавить беспокойство и депрессию

манипулятивно создает объект, над которым у нее есть абсолютная власть.

Таким образом, страдающая расстройством пищевого поведения также совершает нечто со своим телом, но особым способом.

сегодня, во времена «осуществимости всего», «Я» делает тело жертвой.

Но в то время как при истерии, психосоматических и соматоформных расстройствах «Я» становится жертвой тела, тело «действует», как об этом говорит Ференци (Ferenczi, 1985) или «думает», как это сформулировали Бион

базальной тревоги идентичности. С ней можно совладать, проецируя ее на некое место, с которым можно что-либо сделать, когда уже ничего нельзя поделать с тем, что есть. Что может быть ближе, чем тело, с которым «можно делать что хочешь», после того как в результате диссоциации оно стало своего рода визави, контейнером, куда можно проецировать все пугающее, дурное и неправильное.

Функция замещения объекта, присущая психосоматическому симптому, не приводит к удовлетворительному равновесию между потребностью в объекте и страхе перед ним и не может решить базовый конфликт автономии и зависимости. Поскольку, как мы видели, границы «Я» и тела устанавливаются достаточно четко только в случае, когда опыт отношений с матерью достаточно хорош, травматичный опыт приводит к тому, что соответствующие эмоции, такие как агрессия, страх и боль, встраиваются в единое «я-тело».