© Сурикова М., текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Глава 1

 
Ты меня отыщи,
Даже если сам заблудился,
Заплутал в беспросветной ночи,
Средь сверкающих звезд растворился.
Сделай шаг против крепких оков,
И поверь, что я есть,
Существую,
И живу не среди зыбких снов,
Я реальна, Я жду тебя и тоскую.
 

Тихий шепот раздавался каждый раз, стоило миновать очередную стайку одногруппниц. Они вновь разбились по интересам и теперь шушукались и обсуждали очередные сплетни, впрочем, не приглашая присоединиться к ним. Привычно заняв место у стены, напротив двери в класс, я принялась изучать трещинки на деревянном полотне. На этом их было тридцать три – последнюю я сама прочертила недавно для ровного счета. Не специально, конечно, а когда отлетела от не самого дружеского толчка в спину, сопровождавшегося приглушенным хихиканьем, и процарапала эту последнюю черточку ремнем сумки. Зато наконец-то вышел завершенный рисунок, и теперь, если слегка прищуриться и подключить воображение, все царапинки складывались в схематичное изображение крыльев, похожее на рисунок в старой тетрадке.

– Зоя, – раздался за плечом знакомый голос, и я резко обернулась.

– Привет, – уголки губ непроизвольно дрогнули, а пальцы крепче вцепились в потертый ремень сумки.

– На что смотришь? – с неизменным оттенком превосходства в мелодичном голосе спросила красавица Ирэн. Впрочем, ни этот слегка дребезжащий оттенок, ни едва заметная высокомерная складочка в уголке рта не могли испортить идеальность девушки, а потому она имела полное право смотреть свысока на такую, как я. Ведь она была настолько же совершенна, насколько я нет. Оттого ее присутствие каждый раз приводило в ужасное смятение, хотя Ирэн единственная благодаря собственной идеальности общалась со мной вполне нормально, без постоянных подколок и издевок, хотя тоже, как остальные, считала странной. Она даже не коверкала нарочно мое имя, находя особое удовольствие в том, чтобы высмеять очередную мою глупость. Когда я поступала в школу Естествознания^[1], то наивно призналась в директорской, что Зоя – это, вполне вероятно, сокращенная форма от Зояна и Зоира, а может, Зоэна, Зоура или даже Зорна. В записке, приколотой к короткому платьицу оставленной у дверей приюта девочки, почерк был настолько коряв и неразборчив, что даже воспитательницы детского учреждения терялись в догадках, как меня зовут на самом деле. Отчетливо просматривались только две первые и последняя буквы. Я же помнила лишь короткое Зоя.

– Это правда, что Трен пригласил тебя на свидание?

Когда я ужасно покраснела и промямлила нечто неразборчивое, девушка удовлетворенно кивнула.

– Значит, правда. Полагаю, это из-за… – она на секунду запнулась, а затем продолжила излагать в более мягкой форме: – по причине твоих успехов в учебе.

Я кивнула в ответ и негромко вздохнула. Пускай все считали меня ужасно странной, заодно приписывая непомерную глупость, я видела и понимала многие вещи, часть из которых попросту видеть не хотелось. Оттого и придумывала им другие, не столь уродливые формы, переворачивала и меняла, чтобы хоть таким образом принять неприглядную истину. А если исходить из реального положения дел, Трен пригласил меня на свидание, потому что арис^[2] Нейтон мне благоволил. Учитель обмолвился, будто выберет меня в свою экспедиционную группу для поездки в пустыни. Выезд планировали через месяц в оазис Альберга, арис хотел собрать как можно больше информации о чудовищах, а Трен искренне считал, что ему непременно доведется участвовать в настоящей схватке, и тогда он привезет голову одного из самых страшных чудищ в качестве трофея. Вероятно, полагал, я уговорю учителя, чтобы выбрал и Трена в состав экспедиции. Однако даже понимая это, я разволновалась при мысли, что встречусь с парнем, о котором мечтают почти все девчонки группы.

– Хочешь, – она выразительным взглядом окинула мою цветастую юбку и вытянутую на локтях зеленую вязаную кофту, – помогу тебе собраться?

Вероятно, по доброте душевной Ирэн собиралась предложить что-то из своей одежды, но я всегда с трудом переносила благотворительность, а потому яростно замотала головой:

– Нет, нет, спасибо. У меня есть… платье.

Девушка выразительно изогнула идеальные темные брови, но не стала переубеждать, вновь проследив за моим взглядом.

– Что ты видишь на двери? Так внимательно смотришь.

– Крылья, – сорвалось с языка.

– Опять, – Ирэн позволила себе лишь чуть-чуть усмехнуться. – Тебе везде мерещатся крылья. У тебя вся тетрадка ими разрисована, всевозможные схемы этих самых крыльев.

– Просто они все такие разные и красивые.

Мою старую тетрадку времен приюта рассмотрел, кажется, каждый в нашей группе, когда один из одногруппников стащил ее со стола. На рисунках были в основном крылья, начиная от самых неумелых корявых зарисовок испуганной девочки, верящей в защитников^[3], один из которых непременно появится однажды у дверей приюта и вызволит ее оттуда. Потом они становились все более и более изящными, совершенствуясь вместе с даром художника. Местами на страницах виднелись подпалины или дырки, надорванные верхушки и уголки, но даже одногруппники не смогли вырвать из тетради страницы. Однажды от страха за эту вещь, что была для меня волшебным талисманом, хранящим от несчастий даже в суровых приютских условиях, я вырвала тетрадь из рук жестокого мальчишки и непонятным образом зачаровала так, что никто теперь не мог нанести ей непоправимый вред.

Над нашими головами мелодично и громко зазвучал колокольчик, а дверь в класс сама собой распахнулась.

– Пора на урок, – кивнула на вход Ирэн.

– Итак, ученики, – арис Нейтон пожевал губами и почесал кончик носа, – занятие подошло к концу, потому напомню, что оазис Альберга одобрил наш запрос о проведении экспедиции.

Мужчина достал бумажку и помахал ею в воздухе. Лист выглядел так, словно его от счастья сперва прижали к груди, а затем не отнимали больше, так и храня возле сердца и изрядно помяв в процессе.

– Здесь стоит подпись самого энсгара^[4], чье слово в Альберге имеет решающее значение, а значит, нам предоставят возможность исследовать пустыню и дадут сопровождение. По этой причине я могу выбрать только самых одаренных учеников. А еще собираюсь назначить заместителя, который подменит меня при случае.

Он вынул из ящика еще одну бумажку и, как и предыдущей, помахал ею в воздухе.

– Я составил предварительный список.

Все принялись вытягивать головы, пытаясь рассмотреть слова, написанные мелким почерком, а ученики с задних рядов едва не завалились на впереди сидящих, в кои-то веки жалея, что забрались на галерку.

– Так, здесь у меня… ммм, хм, ага, и вот этот, и этот, и потом замена, да… Итак, заместителем назначаю Зою.

Кажется, кто-то все-таки упал там, на заднем ряду. Трен, сидевший на два стола выше чуть наискосок, бросил на меня столь выразительный взгляд, что я невольно принялась приглаживать волосы и поправлять ворот кофты. Черные глаза блеснули, а губы растянулись в дразнящей улыбке, и у меня сердце скакнуло к горлу. Из девчонок многие закатили глаза и покрутили пальцем у виска, намекая, что наш необычный и весьма увлеченный собственным предметом руководитель недалеко ушел от замены по умственному развитию, ибо в твердой памяти назначить такую, как я, на собственное место мог только не одаренный логикой человек.

– Зоя? – Учитель оторвал взгляд от листка и принялся разыскивать мое лицо среди остальных, хотя я, как обычно, сидела практически перед ним. – А, вот ты.

Он ткнул пальцем в начало списка и сунул его мне под нос, а затем принялся говорить, как если бы мы просто столкнулись в коридоре школы и принялись в очередной раз обсуждать наш грандиозный проект.

– Зоя, ты уникальна. Твой дар редкий. Пока я не встречал человека, способного при одном взгляде на предмет воспроизвести его с поразительной точностью. Вместе мы создадим превосходную книгу, опишем каждое чудовище, сотворим уникальное учебное пособие с точными иллюстрациями, которое пригодится сотням, тысячам учеников!

– Арис Нейтон, а если вашу замену вдруг съедят, кто тогда заменит ее? В пустынях разное бывает, а чудовища такие голодные, – прервал учителя едкий голосок, вслед за которым раздался взрыв хохота.

– Это как – съедят? – возмутился Нейтон, обрывая смех. – Вы сами поняли, что сказали? Съедят моего главного иллюстратора? Тогда мы все не поедем в пустыни! Или думаете, будто можно организовать экспедицию, а потом не собрать материал для книги? Или думаете, что кто-то еще способен один раз взглянуть на чудовище, а затем его нарисовать? Или полагаете, будто сами сможете приблизиться к монстру настолько, что он даст себя рассмотреть в деталях и запомнить?

Все замолчали от греха подальше, позволяя арису выпустить пар. Наш рассеянный и добродушный учитель редко выходил из себя, вечно пребывая в собственных мыслях, но зацепи его за живое – и пожалеешь, что вообще открыл рот. В данный момент камнем преткновения стала моя персона, и я уже чувствовала сверлящие спину недобрые взгляды, а арис использовал все последующее время до звонка, рассуждая о сложностях изучения чудовищ, включая и ту, которая не позволяла исследовать уже неживых – многие из страшных созданий после гибели попросту рассыпались пеплом.

За дверь я выскочила едва ли не первой, меня опередила только Ирэн, поспешно покинувшая класс, что ей было определенно несвойственно. Однако ни удивиться этому, ни быстро сбежать самой и укрыться в укромном закутке у окна в дальнем коридоре мне не удалось. Чья-то рука ухватила за вытянутый рукав кофты и потянула назад с такой силой, что ткань сползла, оголив плечо. Я резко развернулась, когда уже другая рука обхватила за талию и крутанула меня к стене. Оказавшись между двух широко расставленных мужских ладоней, удобно легших на каменную кладку рядом с моими плечами и перекрывших путь к побегу с обеих сторон, я непроизвольно затаила дыхание.

Робко бросив взгляд поверх этих крепких ручищ на раздраженных девчонок неподалеку, я перевела взгляд на довольное лицо Трена. Он же оглянулся через плечо и с намеком спросил:

– Какие-то проблемы?

Одна из заводил, с досадой прикусив губу, ответила:

– Что ты, Трен, вообще никаких.

Парень усмехнулся и с вызовом бросил:

– Так не мешайте разговаривать, – и вновь повернулся ко мне, пока я провожала взглядом уходящих одногруппниц.

– Зои, – Трен тоже предпочитал менять мое имя, тягуче произнося последнюю букву, словно каждый раз интересовался: «И-и-и? И как будем на меня реагировать?» Я среагировала как обычно – сердце заколотилось, и в горле пересохло. – Зои, – повторил парень, аккуратно возвращая на место вязаную ткань и слегка коснувшись обнаженной кожи. Мурашки пробежали по руке, а я непроизвольно сжалась, втянув голову в плечи, – скажи, а в том списке было мое имя?

Арис Нейтон столь увлекся повествованием о чудовищах, что единственной, увидевшей себя среди участников экспедиции, оказалась я. Однако волнение тогда было столь сильно, что других имен попросту не прочитала.

– Не знаю, Трен.

– В смысле?

– Я не рассмотрела.

– Ты не рассмотрела? – он недоверчиво хмыкнул и убрал со стены одну руку, запустив пальцы в мою густую слегка лохматую шевелюру. Заставив поднять опущенную голову, он посмотрел мне прямо в глаза. – То есть всякие мелкие ненужные детали ты можешь схватывать с первого взгляда, запоминать буквально на лету, чтобы потом зарисовать, а имена запомнить не в состоянии?

Я была способна нарисовать Трена прямо сейчас таким, каким он предстал передо мной: харизматичный, уверенный в себе, сильный, с темными-темными блестящими глазами, носом с горбинкой, волнистой почти черной прядью над низким лбом и бровями вразлет, но вспомнить, было ли его имя в списке, не могла. Мне оставалось лишь кивнуть.

– Думаю, арис Нейтон сейчас повесит его на доску, чтобы все могли прочитать.

И действительно, из класса вышел учитель, держа в руках вожделенный листок, и направился прочь.

Трен мгновенно отлепился от стены, выпутал пальцы из моих волос и последовал за преподавателем. Я же слегка перевела дух и воспользовалась моментом, чтобы сбежать наконец в свой укромный уголок, где тишина позволила бы переварить последние новости, пока не прозвучит сигнал к послеобеденному чаю.

Однако меня ожидало большое разочарование. Кто-то уже занял мое укрытие. Впереди раздавались голоса, заставившие замереть на полпути. Особенно поразил громкий голос Ирэн, которая почти никогда не повышала тона.

– Я сама отлично справлюсь, Арриен! Твою бывшую невесту не нужно сопровождать в Альбергу. Не понимаю, что за странная идея пришла родителям в голову? Список утвердили сегодня, вдруг меня в нем даже нет? А ты сам разве забыл о расторгнутой помолвке? С какой стати опекаешь? Я вообще не хочу тебя видеть!

Подобное заявление от сдержанной идеальной Ирэн повергло в шок не меня одну, поскольку собеседник девушки тоже молчал некоторое время, а потом заговорил. Прозвучавший голос оказался не просто приятным, он странным образом обволакивал и затуманивал сознание, даря удивительное чувство неги, защищенности и покоя.

– Я собирался поехать к брату с женой. Когда обмолвился об этом твоему отцу, он упомянул про экспедицию и попросил согласовать поездку с тобой. Несложно отложить отъезд на пару недель и выехать вместе с вами.

– Нет! – рассерженной кошкой прошипела девушка. – Я запрещаю! Запрещаю! И если ты думаешь, будто ваш с отцом пересмотр договоренностей меня разозлил, то ошибаешься, ведь я терпеть тебя не могу! О нашей помолвке уже написали журналы, а потом они же извинялись за публикацию ложной информации и неподтвержденных слухов.

– Мне удивительно сознавать, что отмена договорного брака, когда все его нюансы обсуждались исключительно посредством писем и устных сообщений, могла вызвать в тебе столько эмоций. Ирэн, мы виделись лишь раз во время семейного праздника по случаю помолвки…

– А может, этого хватило? И почему не считаешь сегодняшнюю встречу, когда тебе пришло в голову заглянуть в нашу школу, чтобы лично со мной поговорить? Это только вы, ваша странная, необычная раса не способны чувствовать! Вы холодные, вы равнодушные! Вы ужасные! За что только вами восхищаются?

– Ирэн, – в мягком голосе говорившего не прозвучало и толики ответной агрессии, – порой лучше не начинать, чем после горько раскаяться, а я не смог бы дать…

– Да! Ты не смог бы дать ничего! Поэтому убирайся! Убирайся прочь! Не смей даже заикаться о помощи! Ничего мне от тебя не нужно. И видеть не хочу!

Тишина, а затем нарушивший ее звук быстрых шагов любого здравомыслящего человека заставил бы поскорее скрыться, чтобы не выдать своего присутствия, но я сообразила только прижаться к стене, когда из-за угла вылетела раскрасневшаяся девушка и промчалась мимо, едва ли заметив меня. Зато, едва следом за ней медленно вышел высокий мужчина, мы почти столкнулись лоб в лоб. Хотя вернее будет сказать, он имел все шансы встретить удар грудью, поскольку я оказалась ниже ростом.

Если незнакомец и был удивлен, обнаружив шпионку, ринувшуюся в обратном Ирэн направлении и едва не налетевшую на него, то не выдал этого. Лишь посторонился, собираясь меня пропустить, и мог бы вовсе спокойно прошествовать мимо, не обратив внимания, как это сделала одногруппница, но я сама помешала.

– Как вы могли обидеть ее? Ирэн же замечательная!

– Простите? – Он был столь поражен внезапным вмешательством незнакомого человека в личные дела, что даже остановился. Брови слегка приподнялись, едва ли в полной мере выразив всю степень его удивления. Хотя шок от общения со мной являлся обычным делом, он не мог этого знать. Я всегда поступала не так, как принято, и если люди не начинали смеяться, то предпочитали просто сторониться.

– Глупо расторгать помолвку! Где вы теперь найдете вторую идеальную девушку? – вывалив на него разом собственные умозаключения, я замолчала, поддавшись чарам напавшего столбняка.

– Прошу меня извинить, – проговорил мужчина, явно желая уйти от новой неприятной сцены, но я застыла на его пути, и сперва следовало меня отодвинуть. Самой посторониться пока не приходило в голову – она была слишком поглощена осознанием полнейшего совершенства собеседника, без малейшего изъяна. Прежде идеальной я называла Ирэн, игнорируя отдельные недостатки внешности, вроде широкого носа или достаточно массивной для хрупкого тела шеи. В этот миг, как никогда ранее, захотелось схватить альбом, тетрадь, кусочек листа и запечатлеть его образ. Мне доводилось находить красоту даже в ужасающей внешности, вроде облика тех же чудовищ, осознавая все соответствие внешнего вида и внутренней сути, а теперь перед глазами предстал их полнейший антипод. И еще прежде, чем взгляд замер на золотистой нашивке на рукаве, я поняла, кто передо мной. Люди несовершенны, идеальны только защитники.