Глава 23

Домой возвращаемся на три дня позже планируемых дат. Отдых мне организовали отменный, если не считать моей невысокой мобильности. Отёк заметно спал, но синева и боли остались. В «топ двадцать» моих знатных приключений встреча с представительницей многоножек попадет однозначно.

– О чем задумалась, Алён? – Костя отрывает меня от пустого созерцания заоконных полевых красот.

– Да вот думаю, можно ли это считать производственной травмой? Четвертый десяток, а я ни с кем никогда не судилась. Следственный комитет – отличный старт, как считаешь?

Костя, запрокинув голову, начинает ржать.

– На дорогу смотри, блин, – произношу с наигранным занудством.

Идём мы не больше семидесяти, ситуацию на трассе он контролирует. Повода для беспокойства нет. По сравнению с агрессивным стилем вождения Артёма, чувствую себя в безопасности.

Кстати, последнего безбожно кроет. Десятки пропущенных звонков, сообщений и того больше. От «Лялюш, дай мне шанс. Последний» до «Пошла бы ты, Алёна…». Козёл, одним словом. Надо побыстрее в Калининград улетать. Доверия к моей выдержке нет.

– Расскажи, как ты решилась перебраться к нам на материк? – спрашивает Костя спустя какое-то время.

– Калик не на острове находится, – цокаю, прекрасно понимая, что он имеет в виду. – Собрала вещи и полетела.

– На метле? – уточняет.

– Сечёшь, я посмотрю, – Костя приподнимает подбородок, мол, я такой. – Самое трудное было – отцу сказать, вернее, договориться мирно. Первое время он обещал, что меня не зачислит ВУЗ. Хотя в его понимании пользоваться положением – неслыханное хамство. Потом отошёл как-то.

«Как- то» – это единственная в моей жизни устроенная отцу истерика. Прямо до слёз и соплей, с визгом и топаньем ногами. Именно в тот момент он понял, насколько мне тяжело далось внешнее равнодушие, проявляемое по отношению к ситуации «сестра&бывший-козёл». Сейчас, когда прилетаю, мы общаемся ровно. Но останься я там, так бы не сложилось. В нас с ней с детства вдалбливали: семья – это главное. Внимала только лопухня Алёнушка.

– И батя так легко отпустил?

– Нууу… Не очень легко, но, как видишь, я тут. Вполне себе справляюсь, хоть и не стала кардиохирургом.

– Я в этом не шарю, но по части работы отзывы о тебе – высший класс. Особенно в части частных экспертиз.

Усмехаюсь.

– Дай угадаю. Медяев отрекламировал?

Взгляд у Кости приобретает лёгкую растерянность.

– У вас сговор и кумовство? – слегка покачивает головой.

– Спасибо, но покровительство прокурора мне пока без надобности. Просто мне удалось им помочь.

– С внучкой?

– Именно.

Девушка шла домой вечером, на неё напали отмороженные детки богатеньких гадов. В процессе забав у неё остановилось сердце. Трое судебников до меня написали заключения о том, что якобы просто совпало. Парни не виноваты, у малышки порок сердца, считай равно мимо проходили, и в этот момент ей поплохело. Даже должность не помогала тягаться с баблом. Много кто из коллег превозносит успехи в части помощи при оправдании невиновных. Моя же внутренняя «Дюдюка Барбидосская» вдохновляется, когда засранцы получают по заслугам.

–Тем не менее. Внешне ты никак не соответствуешь специальности.

– Думаешь, я ногу отрубленную поднять не могу? Это я только с виду тщедушная.

– Алёнка, блин, – Костя давится воздухом. Долго кашляет. – Ты же девушка, какие ноги, малыш?

– Человеческие. Такие, чтоб килограммов двадцать пять.

Вид у моего собеседника говорящий, мол, Алёна, ты девушка. Борщи варила бы да не лезла никуда. Некстати провожу аналогию между ним и Артёмом. Он считал так же, дескать, есть для девушки более подходящие сферы.

Представляю:

«Здравствуйте. Я Алёна – ваш косметолог. Имею обширный опыт и учёную степень в сфере судебно-медицинской экспертизы. Вы ложитесь, ложитесь, буду вас вскрывать, то есть термоактивный лифтинг делать».

Народец так и попрёт.

– Будем считать, что обо мне мы всё выяснили. Что насчёт тебя? У вас в структуре или чьи-нибудь детки, или те, кто пашет денно и нощно. К кому относишься ты?

– Я чей-то детка, который беспрерывно пашет. Мечтал быть следаком, ещё когда комитета не было вовсе, – говорит легко и уверенно. – Родные не в восторге, но я на своём месте.

И надо бы было Алёне уже задуматься, но хлопала она ушами и слушала. Вообще как-то так выходит, что общение перетекает в лёгкое и беззаботное. Последующие несколько часов мы много шутим и смеёмся. Обсуждаем моменты из совместной поездки. Костя с мнимым бахвальством рассказывает о том, как его пыталась соблазнить бабёнка, пока я медленно и верно собиралась на тот свет. Обиженно толкаю его в плечо ладонью.

– Луковка, ты чего? Я устоял. Хотя грудь у неё… – обрывается на полуслове после моего злобного взгляда.

Да уж, чего нет, тем не блещу. Не сказать, что моя двойка меня не устраивает. Но у любителей «дынек» не котируюсь.

– Страдал, бедняжка, наверно.

– Ничуть. Самая красивая девушка спала со мной в кровати, – безучастно смотрю на то, как его рука ложится мне на коленку, сдавливает её несильно.

Поворот, однако, здравствуйте.

– Ты ничего не попутал?

– Нет-нет, точно тебе говорю, самая-самая, – большим пальцем начинает поглаживать ноги.

– Держи конечности при себе, – убираю его руку обратно на руль. – Помни про ногу, я её из заморозки сама туда-сюда таскала. С рукой запросто справлюсь.

– Теперь ясно, почему ты не замужем, – говорит с умным видом.

Я не замужем, потому что жизнь меня ничему не учит. Это единственный вывод, который я могу сделать, исходя из своего поведения. На одной из заправок мы выходим с Костей за кофе, которым я впоследствии обжигаю язык. Его «Дай подую» заканчивается поцелуем, глубоким настолько, что у меня начинают дрожать ноги. Всё выходит спонтанно, словно нас безбожно тянет друг к другу.

Всё бы ничего, но спустя какое-то время он отстраняется и произносит хрипло, с надрывом.

– Алён, я женат.

Гасите свет, ребята, это занавес.

Какая-то я самая-самая неправильная, раз ведутся на меня только женатые и малолетки. Обидно до слёз становится.

Убираю его руку со своего бедра. Мелко дышу, чтоб не выдать внутренней растерянности. Что вы за люди такие? Даже следа от колец нет на пальцах.

– Сочувствую, – на радость, получается равнодушно.

От бескрайнего позора меня спасает Толяша.

«Что скажешь?» – гласит сообщение.

Следом приходит фото – окровавленная женская шея, с небольшим, но судя по всему глубоким отверстием.

Разглядываю его, приближая.

Записываю ему голосовые:

– Скажу, что мы такое уже видели. Месяца три назад.

– Посмотри у меня в синей папке на кольцах. Третий стеллаж, полка посередине. Слева должна стоять. Там несколько десятков фото и все материалы, надо сравнить.

– Олегу набери. Уточни. Насколько я помню – они не нашли преступника.

Голову откидываю. С одной стороны, очень кстати. Море работы – минимум левачных мыслей и не придётся лететь поздравлять сестру. С другой, папа реально сам прилетит, если я и в этот раз не смогу.

Глава 24

Как только автомобиль останавливается, прошу разблокировать двери. Весь оставшийся путь с коллегой обсуждали, какие смывы и экспертизы нам будет необходимо провести дополнительно. Это помогает отвлечься, хотя и потряхивает от откровений Константина. Надо поблагодарить за то, что признался до того, как его член побывал во мне?

Шлёпаю к багажнику как можно скорее. Ногу подёргивает. Хоть вой. Как же некстати.

– Алён, подожди, – перехватывает мою руку. – Давай поговорим. Всё не так, как ты поняла. Мы в процессе развода.

Да ты что!? Быть такого не может! Удивил, так удивил. В очередной раз.

– Сочувствую, – знаю, что повторяюсь, но приличных фраз под рукой не находится.

– Ты очень эмпатичная, – на лице Кости мягкая улыбка. Эдакий котик домашний, покладистый, терпеливый. Брысь.

– Я вообще душка. Всем нравлюсь. Особенно женатым козлам. Ну ты и сам в курсе, – иронию, думаю, чувствует.

– Алён, – в голосе слышится обречённость. Тут же нервно проводит ладонью по лицу. Глубоко выдыхает. – Давай ты выслушаешь, а потом сделаешь выводы, – звучит совсем не как предложение. Обольщаться в отношении его характера не стоит, у них добряков нет. – Так и знал, что этим закончится наша поездка. Рядом с тобой невозможно находиться рядом и не захотеть. Надеялся продолжить наше знакомство после развода… – перестаю его слушать.

Сексуальный подтекст в комплиментах меня всегда отрезвляет, лучше вообще ничего, чем так. Алёна, блин! Ради того, чтоб поиметь, и не такое скажут, и небо в алмазах пообещают. Член у женатых точно такой же, как у свободных (за столько лет разных вскрывали), уверенность в своей правоте – абсолютная. Оно того не стоит. Отсюда до экзосферы будет дыра в карме, если поддаться.

– Можешь не распинаться. Я всё поняла, считай – я поверила, – с силой выдёргиваю свой багаж из его лапищ.

Энтузиазма в нём хоть отбавляй, долго бы мы пререкались, если бы откуда-то сбоку не раздался крик:

– Паааапа, – периферийным зрением вижу, как в нашу сторону несётся мальчишка, подозрительно похожий на… Ну, в общем, явно не ко мне ребёнок обращается.

Если до этой минуты я считала, что Костя по сравнению с Артёмом ещё более-менее, почти сразу признался, далеко не завёл, то теперь… Семья, жена и семья, жена и дети – это понятия разные. Если первый вариант – не стена, то второй – железобетонное перекрытие. Ответственность самая наивысшая. Те, которые детей наделал, а на стороне любовь встретил, – это не мужики, просто фу и подальше отойти. Долго могу разглагольствовать по поводу своего к ним неуважения. Помимо всего прочего, надо помнить, что воспитывали нас в строгости. Ни папа, ни мама себя никогда не дискредитировали в этом плане.