Его губы кривятся в усмешке, а до меня не сразу доходит смысл его слов.

– Дурак, – поднимаясь на ноги. – Надо ещё раз промыть.

Хватаю бутылку со спиртом и решительно выливаю на рану остатки алкоголя, заставляя исчезнуть нахальную улыбку с лица Назарова.

Тот шипит, стукаясь затылком о стену.

Я отхожу в сторону и выбрасываю пустую бутылку в урну.

– Спасибо, принцесса, – тянет Костя.

– Сочтёмся.

Поворачиваюсь к парню, осматривая с ног до головы. Выглядит Назаров уставшим и вымотанным.

Вспоминаю, что у парня мама инвалид и вряд ли будет рада, если сын заявится домой в таком виде.

– Можешь переночевать здесь, – предлагаю я. – Но утром свалишь, пока бабуля не проснулась. Мне в восемь на работу вставать, со мной и пойдёшь.

– Класс. Мерси, – выдыхает он.

– Ага, – устало вздыхаю я. – Пойду в душ. Можешь порыться в холодильнике.

Он ничего не отвечает, пристально пронзая меня взглядом. Секунду медлю, а после выхожу из кухни, оставляя парня одного.

Да уж. Тот ещё денёк. Это похлеще двенадцатичасовой смены на работе, которая ожидает меня с утра. А она уж точно не будет приятной…

Ложь 11. Ира

Сегодня будильник особенно жесток – не успеваю сомкнуть глаза, как этот нахал разрывает тишину и вырывает меня из сладкого мира снов. Сил шевелиться нет, да и желания, признаться, тоже. Голова тяжёлая, веки еле-еле разлепляются. И то приходится прищуриваться, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Теперь, главное, не рухнуть обратно на подушку, а то усну и больше никогда не проснусь.

Собрав все свои силы, сажусь на кровати, потирая лицо ладонями. Как же раскалывается голова и хочется спать. Давненько пробуждение не было для меня таким болезненным.

Долго сижу, смотря в одну точку. Кто я и что должна сделать? Какие вообще у меня планы на день? Куда-то нужно идти? Что-то решать? Ах, да. Работа. Беру телефон и смотрю на время. Восемь часов и пять минут.

Сегодня мне к десяти, так что в девять нужно выдвигаться: пока доеду, пока то да сё.

Шумно вздохнув, свешиваю ноги с кровати и широко зеваю. Взгляд натыкается на матрас, расстеленный на полу: одеяло скомкано, подушка смята, будто на ней кто-то совсем недавно спал.

Только кто?

Ах, да. Назаров. Я же разрешила ему переночевать.

Тело ломит, когда я встаю и лениво плетусь в сторону выхода. Останавливаюсь возле зеркала и несколько секунд вглядываюсь в отражение. Это точно я? Почему у меня такое жуткое выражение лица, словно я всю ночь охотилась на девственниц и приносила их в жертву?

Поправив непослушные волосы, выхожу в коридор и лениво плетусь в сторону кухни с ядовитым желанием умереть.

Ничего не подозревая, широко зеваю, смахивая навернувшиеся слёзы, и захожу на кухню, но в дверях приходится замереть, потому что передо мной предстаёт картина, которую я меньше всего готова видеть.

Костя Назаров сидит за столом в моей чёрной широкой футболке (со стороны и не скажешь, что она женская), в его руке кружка с чаем, при чём тоже моя, волосы растрёпаны, а на губах играет улыбка. Я точно вчера вечером зашивала ему ножевое ранение?

Но это не самое главное во всей картине, потому что напротив Кости сидит мой отец, и он тоже улыбается.

То ещё зрелище.

Парень, который отправил сына депутата в кому, мило болтает со следователем, тем самым, что ведёт это дело. Ситуация довольна комична, если бы не вселяла ужас.

– О, Ир, – папа первым замечает меня.

Я встречаюсь взглядом с Костей, но улыбка на его лице лишь увеличивается. Интересно, он уже выведал у отца, что тот работает в полиции? Мне кажется, если бы парень был в курсе, то не вёл бы себя так беспечно.

– Чё… – я моргаю, переводя взгляд на папу. – Чё ты припёрся в такую рань?

Он как ни в чём не бывало пожимает плечом, поворачиваясь к Косте.

– Я же говорил.

О чём он тут говорил? Что вообще происходит?

– Заскочил перед работой, – улыбается отец. – Мне Константин как раз рассказывал, что вчера стряслось.

– Да, – поддакивает Назаров, и я удивлённо перевожу на него взгляд. – Я рассказал Антону Юрьевичу, как спас тебя от тех гопников. Как они меня порезали, а ты привела домой и подлатала. Ещё и разрешила переночевать, а то у моей матери инфаркт бы случился, если бы я в таком виде пришёл домой. Она ведь болеет… – Назаров смотрит на моего папу, и тот в ответ понимающе кивает.

– Болеть – это плохо, – вздыхает он. – Моя бывшая жена, мама Иры, тоже болела… Так и не спасли.

– Заткнись, – бросаю я. – Хорош трепаться обо всём подряд.

Поджав губы, подхожу к столу и наливаю в стакан воды. Папа не обращает на меня внимания.

Так, значит, Костя выкрутился, рассказав сказку про то, что он случайно оказался рядом, когда на меня напали гопники. В итоге в драке его ранили ножом, а я, такая вся благородная, спасла его. Вот только поверил ли ему отец? Он же тот ещё хитрожопый, может притворяться, а сам наблюдать и анализировать.

– Но ты не волнуйся, Константин, мы их найдём и накажем. Так просто не отделаются… – заверяет его отец.

Стоп. Значит, он уже рассказал, что работает в полиции? Кошусь на Назарова, чтобы проверить его реакцию, но тот продолжает безмятежно улыбаться.

– Так, я ж говорю, темно было. Всё так быстро произошло, я даже лиц запомнить не успел, – говорит Костя. – Помню только, что их было четверо. А дальше всё как в тумане.

– Ничего, разберёмся, – успокаивает тот. – Главное, что все живы и целы.

Смотрит на меня, но я лишь закатываю глаза. Залпом жадно допиваю воду и со стуком ставлю стакан на столешницу.

– Я в душ, а вы тут даже не смейте обо мне сплетничать, ясно? – цокаю языком, выходя из кухни и направляясь в ванную.

Мне требуется около получаса, чтобы привести себя в порядок: душ, волосы, одежда. И вот я уже, взбодрившись, готова покорять миры. Завтракать дома нет никакого настроения, так что перекушу перед работой, а пока нужно забрать Назарова и утащить из квартиры, прежде чем они с отцом успеют подружиться.

Прежде чем вернуться на кухню, останавливаюсь в коридоре и прислушиваюсь к разговору: отец рассказывает какую-то историю из своей жизни, судя по всему, связанную со мной.

– Я ухожу, – с ходу говорю я, появляясь в дверях и заставляя папу замолчать. – Пошли, – смотрю на Костю.

Тот покорно кивает, поднимается на ноги и, на моё удивление, протягивает отцу руку.

– Приятно было познакомиться, – приветливо улыбается Назаров.

Скептично кривлюсь. То же мне, джентльмен. Вспомнить только, как он меня в машину вчера запихивал.

– Взаимно, Константин, – папа аж поднимается на ноги.

Мы выходим в коридор и начинаем обуваться.

– Не забудь разбудить бабушку, – приказываю отцу. – И соседке напомни, чтобы приходила к нам и проверяла её. У меня смена двенадцать часов, я поздно вернусь.

– Конечно. Удачного дня. И тебе, Константин. Заглядывай к нам, всегда рады, – какой-то он сегодня подозрительно-милый.

– Не заглянет, – отрезаю я. – Делать ему здесь нечего. Всё, – хватаю рюкзак и вешаю на плечо. – Мы пошли.

Даже не взглянув на отца, открываю дверь и выхожу из квартиры.

– До свидания, – невинно говорит Костя, следуя за мной.

Папа закрывает дверь – я подхожу к лифту и нажимаю на кнопку, буквально чувствуя на себе прожигающий пристальный взгляд парня. А ещё мне кажется, что отец наблюдает за нами в дверной глазок, и, наверное, Костя тоже об этом думает, поэтому и молчит. Когда мы оказываемся в кабинке, а двери на за нами закрываются, парень хватает меня за локоть и разворачивает к себе.

– У тебя отец, что, опер? – шипит Назаров, буквально за секунду превращаясь из невинного ребёнка в демона.

– Вообще-то следователь, – выпутываюсь из его хватки, поджимая губы. – И хватит уже хватать меня, когда тебя вздумается.

Парень шумно вздыхает, облокачиваясь о перила.

– Я даже не знаю, что из этого хуже, – говорит Костя. – Он же в отделении этого района работает?

– Нет, – холодно отзываюсь. – В другом.

Парень осматривается, ища камеры в лифте, но здесь их нет и сроду никогда не будет.

– В каком?

Впивается в меня взглядом. Я открываю рот, шумно вздыхая. Стоит ли говорить, что мой отец ведёт дело сына депутата? Они же меня тогда втянут в ещё большие неприятности. А мне это надо? С другой стороны, ничего не случится, если я просто предупрежу его об этом.

– В том, на чей земле тебя ножом пырнули.

– Вот же, – бурчит парень. – Набережная – тоже их земля. Значит, и дело парня, которого я битой отхерачил, тоже там. Охренеть. Надо со Стасом перетереть. Со мной поедешь, всё расскажешь ему.

– Что? А ты, часом, не обнаглел? – возмущаюсь я. – Мне на работу надо. И вообще я связываться с вами не хочу. Я уже Стасу сказала, что ничего рассказывать никому не собираюсь.

Лифт останавливается, выпуская нас, и я решительно выхожу из кабинки. На улице Костя снова останавливает меня за локоть.

– Так, Назаров! – злюсь я. – Я иду на работу. Точка. Ты вали куда хочешь. Точка. Я надеюсь, что больше ни о тебе, ни о Стасе, и вообще об этой ситуации не услышу. Договорились? Я держу язык за зубами, вы меня не втягиваете. У меня и без вас хлопот по горло. А теперь я, с твоего позволения, пойду. Меня ждут двенадцать часов ада.

Не дождавшись ответа, разворачиваюсь и направляюсь в сторону остановки, чтобы поймать маршрутку и убраться отсюда подальше. К счастью Костя не преследует меня. И, очень надеюсь, что мы с ним больше не пересечёмся. Мне и одного безумного дня хватило на всю жизнь. Пусть дальше сами разбираются.

Ложь 12. Стас

Звонок в дверь. Ещё один, а потом сразу несколько. Ставлю сотку, что это Костян. Больше никто не ломится ко мне с таким упорством.

Даже не смотрю в глазок, прежде чем повернуть ключ, – преграда распахивается, чуть ли не ударяя меня по носу, и впускает незваного гостя.

Ну, конечно же, это Назаров, кто же ещё.

– Здорова, – на выдохе бросает парень, уверенно переступая порог и закрывая за собой дверь. Он осматривается, кривится. – Чё, убираешься что ли?

– Ну, да, – пожимаю плечом. – А что, в свинарнике сидеть?

Настроения нет, и я даже не пытаюсь изобразить из себя мистера дружелюбие. Голова раскалывается после вчерашнего, а стоит только вспомнить, что учудили мои родственники, так хоть вешайся.

Осматриваю Костяна с ног до головы, поджимаю губы.

– У кого футболку отжал?

Парень проходит вглубь квартиры, но до кресла так и не добирается. Оборачивается ко мне. Думает, но явно не о футболке.

– А. Это Иры, – небрежно.

– Иры? – скептично кривлюсь. – В смысле? – смешок. – Погоди, вы чё, переспали?

Назаров смотрит на меня с таким видом, словно я задаю самый глупый вопрос на свете. Или, наоборот, самый умный, на который парень не знает ответа.

– Ага, ну, конечно, – бурчит. – Меня вчера шайка Рябы порезала. Ира меня зашила.

– Да хорош…

Костя поднимает футболку: его талия перебинтована, а с левой стороны алыми разводами проступает кровь.

– Ничё серьёзного, жить буду, – заверяет парень. – У нас другая проблема. Её батя следак в местном отделе. Скорее всего, там дело сына депутата и двигается.

Твою мать.

– Откуда знаешь? – подхожу к кухонному столу и облокачиваюсь на него, наблюдая за передвижениями друга.

Костя нагло заглядывает в холодильник и достаёт оттуда питьевой йогурт. Ногой захлопывает дверцу, задумчиво кривится.

– С утра наткнулся на него, – облокачивается рукой о холодильник и смотрит на меня. – Я у Иры ночевал. Не хотел домой идти, там мать же. Расстраивать её лишний раз… – качает головой. – Утром просыпаюсь, думаю, попью чайку, пока принцесса спит, а потом свалю. А там батя её. Типа: «Ну, привет». Я короч ему наплёл, типа, шёл домой, увидел, как на Иру гопники напали, ну и помог. А она меня подлатала. Показал рану, чтоб наверняка. Вроде, отмазался, – Костя открывает йогурт, бросает крышку на стол, и делает парочку глотков.

Я спокойно жду продолжения. Назар терпеть не может, когда его перебивают или поторапливают.