Она терялась в догадках, идя за ним и попутно запоминая маршрут. Что могло понадобиться от нее герцогу Редклиффу? Вот он толкнул очередную дверь, ничем не отличающуюся от других, и Дженна застыла в изумлении. Все комнаты в поместье были просторными, но сейчас перед ними предстала громадная библиотека. Стены ее причудливо изгибались, и казалось, вокруг них нарастают волны. Потолок был расписан роскошными фресками, и от самого пола до потолка вздымались полки с книгами. Массивный купол пропускал солнечный свет, и каждый уголок манил своим уютом: то тут, то там можно было увидеть кожаный диванчик, венский стул рядом со столиком, мягкое кресло с подушками у огромного окна. Тишина внутри завораживала – такая тишина бывает только среди огромного количества книг или на величественных снежных просторах. Она обволакивала, окружала со всех сторон, укутывая вошедшего точно мягким одеялом. Это был рай для читателя, но герцог Редклифф пришел сюда вовсе не ради книг. Ему нужно было уединение, которое трудно было сыскать на оживленной вечеринке.

– Если я не ошибаюсь, мы пришли в библиотеку, – отметила Дженна, по-прежнему теряясь в догадках.

Себастиан, не поворачиваясь, отозвался:

– То, что я хочу сказать, требует большего уединения, чем может предложить эта помойка.

Дженна напряглась и запротестовала:

– Библиотека чудесна.

Себастиан, все еще не глядя на нее, ответил:

– Красота библиотеки в том, что ею пользуются, оставляют в ней воспоминания и эмоции, это вход в другие миры. Эта же библиотека, по сути, мавзолей – построена была лишь для хвастовства, а отнюдь не ради удовольствия. Ни молодая, ни вдовствующая герцогини не пользуются ей и не любят эту комнату. Потому я и говорю, что это помойка.

Бросив на него строгий взгляд, Дженна снова возразила:

– А вы, по-видимому, неплохо осведомлены об этом доме – чересчур для того, кто в нем не живет.

Вот теперь герцог повернулся и окинул девушку мрачным взглядом, сжав губы в полоску.

– Я изучал архитектуру в университете. Поместье д’Тьерца одно из самых известных построек государства Сирано – это памятник культуры. Библиотека была построена и укомплектована четвертым герцогом д’Тьерца почти семьдесят пять лет назад. Осмотритесь.

Дженна последовала его совету, заинтригованная серьезностью его выражения. На полках она не заметила пыли, но, вглядевшись пристальнее, поняла, что все книги и вправду старые, в тканевых и кожаных переплетах с позолоченными буквами. Среди тысяч томов, куда ни кинь взгляд, невозможно было отыскать ни одного современного наименования. Герцог, поняв, о чем думает его спутница, подтвердил:

– В эту коллекцию не добавляли новых книг с момента ее закладки, ее лишь показывают посетителям в моменты торжеств, как сегодня. Выглядит красиво, но, увы, это только на первый взгляд.

– Мы пришли, куда хотели? Я бы с радостью помогла вам, но мне скоро нужно возвращаться к своим обязанностям, – произнесла Дженна, пока Себастиан продолжал вести ее куда-то.

Наконец они остановились в очень уединенном и тихом уголке. С трех сторон их окружали книги, а в центре маленькой ниши стоял длинный диван, обитый вишневым бархатом. Над ним красовалось огромное окно с потрясающим витражом, в центре которого алела роза, сложенная из ярко-красного стекла, – работа была столь затейлива, что могла бы посоперничать со знаменитыми витражами собора Нотр-Дам. И то, что подобная красота была спрятана от глаз посетителей – сюда мог найти дорогу лишь искушенный читатель, – подчеркивало эксклюзивность и необычность библиотеки. Дженна невольно задумалась о том, какие еще секреты таит в себе эта комната.

Герцог указал ей на диван, приглашая присесть, но сам остался стоять. Он не сводил глаз с Дженны, и во взгляде его читалось нетерпение и неподдельный интерес. Столь пристальное внимание его смутило девушку, но она все же спросила:

– Чего же вы хотите, ваша светлость?

Не сводя с нее зеленых глаз, Себастиан произнес:

– Всего.

Дженна ощутила раздражение оттого, что герцог не потрудился объяснить, чего желает, более конкретно, но при этом, по-видимому, считал, что слова его исчерпывающи.

– Чего же именно? – настойчиво повторила она.

– Тебя, – ответил он, и на этот раз едва заметная нотка смущения послышалась в его голосе. – Хочу тебя.

Брови девушки сошлись на переносице, а в глазах Себастиана загорелся огонек, от которого у нее возникло странное щекочущее ощущение в животе. Дженна сделала усилие над собой, чтобы не отвернуться, но взгляд герцога словно прожигал ее насквозь, вызывая мурашки по коже.

– Что вы имеете в виду? – тихо спросила она, и голос ее прозвучал совсем не спокойно и твердо, как обычно, когда ее внимания добивались мужчины.

Себастиан же рассмеялся, и смех его, низкий, музыкальный, был и неожиданным, и завораживающим одновременно. Мгновенно он преобразился и стал словно моложе. Почему-то Дженне подумалось о том, что его смех – словно тягучий и сладкий мед, смешанный с чем-то опасным, опьяняющим, – этакий коктейль. Не то чтобы она знала, что такое настоящий коктейль: придерживаясь традиций приората, Дженна не пила алкоголь. Тем временем Себастиан произнес:

– Я хочу тебя, Дженна, и без одежды – прямо сейчас.

Слова его были произнесены с жаром и уверенностью, достаточной для того, чтобы разжечь в ней ответный огонь, заставить забыть обо всем вокруг. Но Дженна лишь смотрела на него, оглушенная, не веря собственным ушам, – какой абсурд, этот мужчина говорит такие слова ей. Она даже засмеялась, но, поняв, что он вполне серьезен, умолкла.

– Вы шутите! – воскликнула она, глядя на Себастиана во все глаза.

Он, не отводя от нее пристального взгляда, ответил:

– Нет. Никогда еще я не хотел ни одну женщину так, как тебя.

Лишь сейчас Дженна поняла, как она хотела услышать нечто подобное: слова эти заполнили собой ее сознание, задели там какие-то глубоко спрятанные струны, и ритм их продолжал звучать в ее ушах, согревая и завораживая.

– Но это же нелепо, – прошептала Дженна. – Ты даже не знаешь меня.

Себастиан покачал головой.

– Поверь, я не менее удивлен.

Теперь Дженна нахмурилась.

– Звучит не слишком-то любезно.

– Я и не старался, чтобы это было любезно.

Герцог выглядел напряженным и раздраженным – словно не притворялся, говоря, что бессилен контролировать свои чувства и это ему вовсе не нравится. Осознание этого вдруг наполнило Дженну необъяснимым чувством восторга, которое она не могла объяснить. Ей никогда не нравились прожженные ловеласы. Она представляла себе, что, однажды создав семью, будет стремиться к тому, чтобы она была похожей на ее собственную, скрепленную любовью и преданностью, взаимным пониманием, уважением и состраданием. Семью, где люди близки по духу. Герцог Редклифф, несмотря на всю свою привлекательность, не был таким человеком – мало того что он принадлежал совершенно к иным кругам, еще и был скандально известен своими сексуальными похождениями.

Понимая, что какая-то доля правды в его словах есть, как и неподдельный интерес во взгляде, Дженна тем не менее подумала, что Редклифф разыгрывает ее и все это похоже на злую шутку. Жаль, что она не поняла это сразу. Ей не раз доводилось видеть, как играют на чувствах друг друга те, чья красивая жизнь была для многих поводом для восхищения. Потому не хотела она принадлежать этому миру знаменитых и была в нем чужой.

Стараясь говорить как можно более холодно, Дженна произнесла:

– Вы ведете себя неприемлемо – и жестоко, если ваши слова ложь. Я на службе, и у вас нет права подходить ко мне с подобными предложениями. Мой долг защищать королеву, и я разочарована тем, что вы ставите собственное удовольствие выше этого важного задания.

Дженна всегда верила в необходимость говорить правду – будь то ее воспитание, внутренние убеждения или опыт. И сейчас она не стала пасовать перед титулом герцога, его обаянием и красотой. Ложь не приводила ни к чему хорошему, как она убедилась за двадцать девять лет своей жизни. Ничего и никогда она не делала бездумно или без души, как бы ни было велико порой давление извне.

– Хорошо сказано, Дженна. Особенно рад я слышать эти слова, потому что они подтверждают то, что я понял о вас. Но мы с вами оба знаем, что королева… занята. Вам некуда спешить, а трусихой вы никогда не были.

Себастиан повторил ее собственные мысли, и это сбило Дженну с толку. Должно быть, он увидел, как король с королевой ушли с балкона. Но что он имеет в виду, сказав «то, что я понял о вас»? Они видятся в первый раз, и, насколько она знает, Себастиан не связан ни с какой правительственной организацией. Значит, никоим образом о ней он узнать не мог. Однако же его слова о том, что она не трусиха, доказывают обратное. И потом, ему ли рассуждать о том, есть ли у нее причины для спешки?

Ярость захлестнула ее, хотя обычно подобное происходило редко. Вскочив на ноги, Дженна решительно произнесла:

– Не знаю, в какую игру вы играете, Редклифф, но мне это надоело.

Она намеренно опустила его титул, потому что гнев вытеснил все, включая обычное уважение к традиционным формулам общения. Однако ее мимолетная грубость, кажется, вовсе не задела его. Подойдя к ней максимально близко, герцог улыбнулся и прошептал:

– Если бы вы знали, в какие игры я играю, вы бы и не подумали усомниться в моей честности.

– Мне все равно, что вы думаете на самом деле, – бросила Дженна. – Этому не бывать. – Произнеся это, она намеревалась поставить точку в их беседе, но внезапно выпалила: – Я не из таких.

Себастиан улыбнулся, и от этой улыбки дрожь пробежала по ее телу, точно он был опасным хищником, нацелившимся на свою добычу. А потом, наклонившись еще ближе, так что дыхание его щекотало кожу Дженны, он прошептал ей на ухо:

– Я знаю, какая ты, Дженна Мустафа. – И, помолчав, добавил: – Единственное, что мне хотелось бы узнать, это какова на вкус твоя кожа. Какая она на ощупь. И как ты кричишь, когда кончаешь.

Слова его были невообразимы – настолько же, насколько и неприличны. Но это была его правда – тут Дженна не могла ошибаться, настолько она привыкла жить без лжи сама, что какая-то ее часть безошибочно распознавала, когда кто-то обманывал ее. Она покачала головой, и сережки – маленькие золотые колечки, подаренные матерью, – заплясали в ее ушах.

– Это… это полное безумие, – едва вымолвила она, чувствуя, что не в состоянии перевести дыхание от потрясения.

Себастиан кивнул, и она ощутила тепло его кожи – так близко он стоял.

– Безумие, но это так. Ни одна женщина прежде не имела на меня такого влияния.

– Но ты переспал, должно быть, с сотней женщин.

Дженна произнесла это в надежде отпугнуть настойчивого кавалера – мало кто любит обсуждать собственную личную жизнь. Но Себастиан лишь улыбнулся, и во взгляде его не было ни намека на стыд.

– Вот и прекрасно, моя дорогая Дженна, значит, я сумею тебя удовлетворить.

Она резко выдохнула, не зная, что еще возразить, и в этот момент губы его легонько коснулись ее шеи.

– Ты уникальна, Дженна. Признай уже, что мы зашли куда дальше обычного соблазнения.

– Я не могу, – попыталась она ухватиться за последнюю соломинку. – Я никогда не…

– Я знаю, – ответил Себастиан, пожирая ее взглядом.

Мало было сказать, что он хотел ее. Огонь, что горел в его глазах, намекал на большее. Сила притяжения между ними была такой огромной, что Дженна не могла сопротивляться, как и не могла не признаться себе в том, что за него ответственны они оба. Можно было бы солгать себе и притвориться беспомощной перед этим немым преклонением, откровенным желанием, которое и не думал скрывать Себастиан, но она знала, что источник его подпитывается и ее чувствами, доселе ей неизвестными.

Кто был этот мужчина, живущий удовольствиями и роскошью, и почему он был так одержим ею, ведь до сих пор она была для него, как и для всех остальных, невидимкой? И почему осознание этого заставляло ее таять, словно хрупкое стекло в мощном горне? Он соблазнял ее открыто, без всяких намеков и уловок, и это было не только притягательно, но и опасно. Что же до нее самой… двадцать девять лет скромной жизни по правилам и воздержание от плотских утех дали о себе знать. Дженна чувствовала, что больше не в силах контролировать себя, – она тоже хотела его, и по силе своей желание это было неудержимо.

Почти одновременно они рванулись друг к другу. Дженна запустила пальцы в его волосы, а его рука легла ей на затылок. Прижимаясь губами к его губам, она вдруг подумала, что, несмотря на всю очевидную неправильность ситуации, сейчас она делает тот выбор, в котором не сомневается, – так естественно и хорошо она не ощущала себя никогда. Появилось осознание того, сколько драгоценного времени они потратили на разговоры, а ведь скоро Дженне потребуется вновь быть на посту. Пальцы ее замелькали, расстегивая ремни и застежки.

Глава 3

Себастиан повидал в своей жизни множество обнаженных женщин, но при виде Дженны готов был признать, что ни одна не шла в сравнение с ней. Ее тело было настоящим произведением искусства. Скорость и точность, с которой она раздевалась, могла бы отпугнуть своей прямотой мужчину, повидавшего самых обольстительных искусительниц мира, но Себастиан был заворожен. Тело Дженны было безупречным: по долгу службы она вынуждена была постоянно поддерживать форму. Исключением была грудь, большая, округлая – такая бывает у счастливых матерей большого семейства. Обычно такой типаж вовсе не привлекал Себастиана, но сейчас отчего-то все было иначе.

Он не ожидал увидеть на Дженне какого-то вычурного белья – и действительно, на ней был простой белый бюстгальтер и трусики, но вместо хлопка вещи были сделаны из кружева, правда, не тончайшего, какое привык встречать Себастиан, а плотного – он подозревал, что оно было сплетено вручную. Наверное, стоит бешеных денег, подумал он и изумился: что же это за служащая королевской гвардии, что щеголяет в таком дорогом белье. Дженна потянулась было снять бюстгальтер, но Себастиан остановил ее, приложив палец к губам. Он уже успел раздеться полностью и стоял, не испытывая ни малейшего дискомфорта. Одна из его подружек однажды поддразнила его, сказав, что легко вести себя так непринужденно, имея такую фигуру, но причина была не только в этом. Себастиан полагал, что, будучи обнаженным, легко раскрывать людей, достаточно увидеть, к чему прикован их взгляд.

Глаза Дженны пробежали по его груди и плечам… спустились ниже и замерли при виде его стоящего члена. На щеках ее заиграл румянец, зрачки расширились – казалось, она разглядывала его целую вечность. Наконец, она резко вдохнула и снова посмотрела ему в глаза. От ее взгляда ему становилось не по себе: он словно забывал, где находится, замирал и мог только смотреть на нее. Казалось, вся ее непосредственная и доверчивая душа сосредоточена была в этих глазах орехового цвета с темными ободками, окружавшими радужку. Ресницы у Дженны были густыми и темными, точно накрашенными тушью, однако Себастиан знал, что она не пользуется макияжем.

– Распусти волосы, – произнес он, и голос его прозвучал хриплым и каким-то отчаянным.

Дженна тряхнула головой.

– Сам сделай это.

Он молча перекинул толстую косу ее через плечо и начал расплетать. Закончив, он провел пальцами по длинным волосам, спадающим почти до самой талии. Они были темно-русыми, почти черными, и сияли в свете, падающем из окна. Сейчас, окруженная облаком пышных волос, обнаженная, с округлой аппетитной грудью, Дженна походила на богиню – покровительницу женского начала. Опустившись на колени, Себастиан снял с нее единственный оставшийся предмет одежды, кружевные трусики, чтобы провести языком между ее ног. Дженна прижала ко рту кулак, чтобы не стонать слишком громко. Ноги ее подрагивали, но она продолжала твердо стоять.

Себастиан улыбнулся: он поставит ее на колени. Но не сейчас, чуть позже. Сейчас же нужно положить ее поудобнее. Себастиан поднял девушку и уложил ее на диван. Его поразило то, что Дженна не сводила с него глаз, позволяя видеть каждую эмоцию. Ее открытость, доверчивость отчего-то смущали Себастиана, заставляя чувствовать себя неловко. Теперь он пожалел о том, что позволил себе соблазнить ее, – похоже, одного раза ему будет недостаточно. И отчего он не ушел с вечера раньше? Однако пути назад не было.

Медленно он провел пальцами по шее и груди Дженны, задержался на выпуклом бархатистом полукружье… другая рука исследовала более потаенное место между ее ног. Доводя девушку почти до оргазма, Себастиан не сводил глаз с ее лица. Отведя руку в сторону, он нашел в складках одежды презерватив, не желая больше терять времени.

– Милая Дженна, – прошептал он. – Сейчас я овладею тобой.

Он буквально почувствовал, как она затрепетала, загорелась от этих слов, как быстрее забилось ее сердце. Сильными ногами она обхватила его за талию, прижимая к себе, но Себастиан медлил. Не убирая руки между ее ног, он принял нужное положение, чтобы войти одним рывком… вот сейчас, подумал он, самый сладкий момент – ведь как бы ни сложились их дальнейшие отношения, первого раза уже не будет. И все же что-то заставляло его медлить, вынуждая страдать их обоих, – возможно, причиной тому было то, что Себастиан никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным рядом с девушкой, не в силах уйти от ее чар.

– Сейчас, Дженна, ты будешь моей, – прорычал он.